В связи с участившимися наездами на мое поколение (http://www.airsoftgun.ru/phpBB/viewtopic.php?t=5392, а это уже второй на моей памяти), в защиту его предлагаю этот текст. А заодно скажу - чего отмалчиваетесь 90-стники?!:wink:
Я счастлив, что вырос в девяностые… Что может быть интереснее, свободнее России тех лет? На какую другую страну в мире, я готов променять свое детство в эти лихорадочные годы?
Конечно, многое в девяностых отталкивает: я помню шахтеров, выстукивающих касками у Белого Дома, я помню сам Белый Дом, черный от танковых залпов (мальчишкой, я бегал туда собирать гильзы), помню как страну захлестнул голод (в школе нам выдавали американские пайки – невкусную ветчину и порошковое молоко в непрозрачном целлофане), грязь, нищета…
Но - немного простого везения (например такого, что твой отец все-таки не шахтер, и в семье есть какие никакие деньги), и сколько возможностей открывалось перед тобой!
Мое детство было по-настоящему интересным.
Все поколения принято называть «потерянными». Это словечко Гертруды Стайн со временем превратилось в клише – кто-то потерялся в «безвременье», чье-то поколение сожрала война… Мы тоже потерянное поколение. Нас потеряли.
Нас потеряли родители, сутками пропадавшие на работе и предоставившие нас самим себе, потеряла страна, которой, право, было не до того – ее тащили на куски; потеряло правительство, да просто не заметило, развязывая «первую чеченскую», урывая то, что еще не успели урвать другие и переводя это на зарубежные счета…
Но почему я не чувствую себя «потерянным»?
Все поколения с какой-то даже болезненностью кричат о собственной индивидуальности, «непохожести» не замечая, что это всего лишь сбивает их в другую общую кучу – кучу тех, кто «не хочет быть похож».
Мы же стали индивидуалистами просто потому, что ничего другого нам не оставалось. За нами не следили пионерские организации, нас не отправляли на лето в лагеря, и не учили там ходить рядами и просыпаться под барабан, учителя в школе не пытались привить нам какую-то общую идеологию…
Нас ничто не соединяло, и мы росли разъединенными…
Я помню школу – скинув пиджаки и брючки, избавившись от юбочек и белых передничков, мы очень рано задумались о стиле. Мы рано начали вырабатывать в себе вкус, хотя бы пока вкус к одежде, куда раньше, чем наши родители вообще узнали, что значит это слово.
Впрочем, дело не ограничилось одеждой. Все вокруг было доступным – я мог прийти на рынок и купить там кассету, где нашим солдатам ножами режут уши или расстреливаю китайцев(продавцы рекомендовали их, как «щекочущие нервы»), мог купить самую крутую, запрещенную порнографию. Но я мог купить и Оруэла, Солженицина (собрание сочинений!), Ерофеева(обоих!), Алистера Кроули, Блавацкую, Рерихов, о.Меня, Булгакова (собрание сочинений!), Бунина (целиком – впервые в 90-е), Библию – кого угодно и что угодно.
Здесь каждый сам делал свой выбор.
Кто-то рано пристрастился к водке (ее, как и табак, продавали хоть дошкольникам) и сейчас уже спился, кто-то стал больным садистом, насмотревшись этих расстрелов и изнасилований, и начал вешать во дворе кошек, кто-то слишком болезненно воспринял эстетику декадентства и сделал свой выбор, в четырнадцать шагнув с крыши, кто-то попал в психушку, обчитавшись Кастанеды и обколовшись, ради «расширения сознания», наркотиками, кто-то просто сел, весь нататуированный свастикой и с башкой забитой Баркашевым…
Вольтер писал в своей «Речи перед английским парламентом», что человек должен сам сделать свой выбор между хорошим и плохим, что только попробовав и то, и то, он сознательно сможет выбрать последнее и никогда уже не обратиться ко злу…
И разве мы не ЕДИНСТВЕННОЕ поколение за все историю России, которое жило именно так? Что стояло над нами? Государство? Школа? Церковь? Какая цензура уберегала нас, как уберегала она предыдущие поколения?
Никакая - мы были вольны выбирать исходя лишь из законов собственной совести. У следующего поколения этого уже не будет – их заново одели в школьную форму, законы о политкорректности убрали с их полок половину тех книг и фильмов, что были у нас.
Мы познавали добро и зло целиком, совсем еще юными, рано формировались наши вкусы, мы делали это открыто, совсем не так, как наши родители – с распечаткой какого-нибудь диссидента под одеялом - и то, что, насмотревшись в детстве на чудовищную грязь и гадость, мы не свихнулись, не стали уродами, а остались людьми – не повод ли это гордится?
Не значит ли то, что, как вода, пройдя сквозь землю и глину, мы стали самым чистым, самым светлым поколением?
На нас выливали ушаты помоев - дешевеньких книг, копеечных боевиков, нас бомбили жвачками с переводными фантиками, наклейками и микки-маусами – столько пошлости, пошлости откровенной, не знало ни одно поколение! И чтобы не растворится в этой мерзости, чтобы нащупать свой путь, нам пришлось выработать в себе обостренный художественный вкус, охотничье чутье на все настоящее, какого не было ни у кого до нас!
С детства мы наелись лжи, и теперь из нас не сделаешь так просто «обманутых вкладчиков» и не заставишь напялить какие-нибудь циркониевые браслеты…
И наше оружие защиты разительно отличается от оружия наших родителей – вместо полунамеков, иронии и фигов в карманах, мы используем открытое презрение – мы сочли политику настолько грязным делом, что предоставили ее тем животным, что любят грязь…
Да, мы откровенно аполитичны, но не безвольны (это я о «сухариках», за которые нас вроде как купили) – можно ли так сказать о тех, кто вышел 12 апреля 1994 года к Белому Дому, защищать (а, скорее, отбивать) свои права перед государством? Напомню: более жестко власть не наказывалась ни до, ни после этого. А ведь это были студенты 90-х…
А освободив голову от трескучих лозунгов, от веры в утопии, от этики «братских поцелуев», мы просто выиграли много свободного времени. На наших глазах в прошлое отходила эпоха, и нам нужно было время, чтобы взвесить все, что в ней есть, обдумать… Мы видели, как надуваются мыльными пузырями и лопаются ее кумиры – все эти «борцы с режимом», безголосые барды, «чести и совести» нашего народа. Для нового времени они оказались мелковаты. И наше поколение уже не поклоняется призракам, не занимается мифотворчеством – мы любим или ненавидим только реальных людей, разве это не здорово?!
Я верю, что кругозор выросшего в годы этой абсолютной свободы заведомо шире, чем у любого из предыдущих поколений. Дело не только в том, что у нас было больше книг, что мы могли уже (первые!) сравнивать, к примеру, поэзию Маяковского и Бунина в отрыве от их политических пристрастий – просто как писателей. И дело не в том, что многое из того, о чем старшие поколения долго и затаенно мечтали (видик, иностранная тачка, импортное пальто) почти сразу стали частью нашего мира, и поэтому мы могли устремить свои помыслы на что-то иное… Да и не в том, что в нашем детстве произошло сразу так много, и много очень важного, и мы не ограничиваемся в своих воспоминаниях одним лишь двором и бегом взапуски на переменах…
А просто потому, что мы поколение девяностых – и так крепко мы пропахли этим воздухом коренных изменений, потрясений, что нас уже ни с кем не спутаешь. Мы будем беспокойным поколением…
Мы – новое поколение, мы детьми видели на улицах трупы (1993г), мы слушали новости, как сводки с войны (сегодня убит, убит, убит… милиция не отрицает возможной связи убийства с коммерческой деятельностью убитого), мы хорошо помним начало войны – позор, страх, видели насквозь фальшивые, угодливые интервью с чеченскими боевиками, это нас не выпускали на улицу родители, боясь, что нас похитят… И мы впитывали все это детьми – множество человеческих заблуждений и упований перегорело в нас, когда нам еще не было шестнадцати, в головах у нас были уже взрослые мысли – вот почему кругозор наш неизмеримо шире кругозора любого из старшего поколения…
Я вообще верю очень в свое поколение.
Я верю, например, что именно из него выйдут замечательные писатели, настоящие продолжатели «серебряного века», прерванного без малого на сотню лет. Почему? Читая, например, Лимонова, я долго не мог взять в толк, что находят люди в его скудной, бесцветной прозе? Потом понял – в силу своей закрепощенности, люди восхищались подробными описаниями секса, сладко замирали от напечатанного матерного слова или очередного «диссидентства»… За всеми этими прелестями никто даже не замечал убогости слога… Нашему поколению уже недостаточно слова «пиз..а» или возгласа «Долой!», чтобы мы вознесли писателя на Олимп. Сезон дешевой популярности закончился.
Писатель нашего поколения снова должен уметь хорошо писать, не взирая на политику или на то – гомосексуалист он, или нет…
Я верю в здоровье моего поколения, верю, что оно действительно очень выносливо. Не нас ли атаковали своими проповедями Кришнаиты? Муниты? Саентологи? На нас ли пыталось вербовать Белое Братство? Эй, старшие поколения – а вас на уроках в школе погружал в гипноз, с дозволения директора, какой-то заблудший оккультист, принесший Живую Этику? А когда вам было тринадцать, не подходили ли к вам – на дворе возле площадки для игры в футбол – улыбчивые дяди с предложением Первого Бесплатного Укола – «Обязательно понравится!»
И раз уж мы не померли в этом самом детстве, то нечего твердить о нашем «нездоровье» сейчас – «Все, что не убивает меня – делает меня сильнее».
Наше поколение – самое необычное, самое свободное за последние семьдесят лет, когда я думаю об этом – когда еще и где еще будет такое же?!
И мы еще только начинаем, мы еще полны сил!
Человек девяностых – приветствую тебя!
Ну и немного полемики с теми, кому «за 30»…
«Мы дрались до крови и ходили в синяках, привыкая не обращать на это внимания.»
Я всегда с улыбкой слушаю рассказы старших об их дворовых разборках, о «пацанских кодексах чести», о драках до первой крови – куда там!
Во те времена, когда я взрослел, дрались едва ли не насмерть.
Я до сих пор помню, как ребятишки подрабатывали, счищая снег или грязь с ветровых стекол, пока машины стоят на светофоре, так вот – одного, который случайно забрел не на свою территорию, малышня долго топтала ногами, а потом облила бензином и сожгла…
В моего приятеля стреляли прямо в вагоне метро – спор шел на тему «кто кому на ногу наступил?»… Было ли такое в детстве представителей Старших Поколений?
Вспомните хорошенько 90-е, а теперь представьте, какого было быть ребенком на этих улицах, в этих дворах? Зачем же теперь выставлять нас неженками?
«Целый день никто не мог узнать, где мы» - это, кстати, говорит лишь о том, что в вашем детстве все было поспокойней. Родители не боялись вас отпускать, и особенно не волновались… Родители-то ведь никогда не меняются.
«У нас не было игровых приставок, компьютеров, 165 каналов спутникового телевидения, компакт дисков, сотовых телефонов,интернета…»
Коснемся и этой, такой болезненной для вас темы. Впервые компьютер появился в доме, когда мне было лет 11… Я помню, как просиживал вечерами за Вульфом, помню Дуум, помню десятки, сотни КИ, в которые я играл в детстве.
Но разве из-за этого я не участвовал в гиганских (школа на школу) снежных баталиях? Разве летом, в деревне, я не пропадал на «войнушках» до темноты, покуда голос не сядет до хрипа?! Не гонял на велике?! Не ходил за грибами в лес, не удил рыбу?!
Полноте, наша жизнь обогатилась компьютером, а не обеднилась!
«Часами мы мастерили тележки и самокаты из досок и подшипников со свалки»
Да, наше детство было богато игрушками – на смену уродским пупсикам пришли Барби, на смену оловянным солдатикам – трансформеры и фигурки бойцов с подвижными членами…
Но ведь игра не зависит от игрушек, верно? Можно скучать и сидючи в их груде, а можно самозабвенно развлекаться с одной какой-нибудь машинкой. Мы играли исступленно, и во что мы только не играли! Чем больше их, и чем лучше они – тем дальше устремляется фантазия. Мне не нужно было тратить время, чтобы вообразить автомат в моих руках – он был, и я мог сосредоточить весь жар на придумывание того, что будет дальше!
Так почему же вы считаете, что они «подавляли нашу фантазию»? Они только способствовали ей!
И вот, что действительно меня задело – «Нам повезло, что наше детство и юность закончились до того, как правительство не купило у молодежи свободу взамен за ролики, мобилы, фабрику звезд и классные сухарики... С их общего согласия... Для их же собственного блага...»
Так как же выражается то, что нас купили сухариками? Мы не гоняем на самокатах с горок? Не катаемся на великах? Не пускаем спички по весенним ручьям, или, сидя на заборе в школьном дворе, болтаем только о том, что нам предписано, что ли?!
Какой-то странный политический пафос – что же такого делали дети 60-70-80-х, чтобы теперь считать, что у них была свобода, а у нас ее нет? Бросали бомбы? Устраивали пикеты или политические акты? Да вроде (судя по тексту) нет…
Или свобода исчезает, если сменить самокат без тормозов на «самокат с тормозами» или взять в руки мобильный телефон? Странное, однако, понятие о свободе…
И еще раз, и еще – Приветствую тебя, человек 90-х!
Прошу прощения за некоторую сумбурность и неровность текста – гриппую и пишу с температурой… Так же прошу не воспринимать его слишком всерьез – не более чем «Если вы были ребенком в 60-е, 70-е или 80-е»… Спасибо.