авторство текстов - С.Карамаев
Легенда RSAS Роберт Маккензи (1948-1995)
Маккензи родился в 1948 году. В 1965 поступил в армию США, прошел воздушно-десантную и специальную подготовку. Воевал во Вьетнаме в составе 101-й ВДД. Получил тяжелое ранение и провел год в госпитале. Был уволен из армии по состоянию здоровья - врачи признали его инвалидом первой группы. В диагнозе было сказано, что 70 (!) процентов функций организма не подлежат восстановлению.
В итоге ему предстояло провести всю оставшуюся жизнь, передвигаясь на костылях, в лучшем случае. В худшем - быть прикованным к койке.
Маккензи вместо этого поехал в 1970 году в Родезию. Там он попросился в САС, прошел жесточайший отбор и прослужил в родезийской САС 10 лет, пройдя путь от рядового до капитана. Там он был известне под именем Роберт Маккенна (на всякий случай, поскольку администрация США не приветствовала появление своих граждан в рядах ВС Родезии). Именно он являлся человеком, планировавшим и осуществлявшим самые секретные и дерзкие операции родезийских вооруженных сил, в частности знаменитый рейд на нефтехранилище в Бейре, Мозамбик.
За исключительное мужество он был награжден Бронзовым Крестом и Серебряным Крестом.
После гибели Родезии Маккензи перебрался в ЮАР, служил в знаменитых "Рекки", а также майором в спецназе Транскея (бантустан в Капской провинции), где дослужился до заместителя командующего.
В 1985 году он вернулся в США и работал в журнале "Soldier of Fortune" специальным корреспондентом, параллельно принимая участие в различных войнах по земному шару. Он помогал готовить кадры для РЕНАМО в Мозамбике, освобождал заложников и воевал в Сальвадоре.
В 1992 году Маккензи служил инструктором боевой подготовки в HVO (хорватских вооруженных силах). В частности, он готовил бригаду Короля Томислава в центральной Боснии. (Вообще об английских иностранных добровольцах см. Кори-Джонса "Dogs of War")
В 1995 году ему предложили работу в Сьерра-Леоне. В то время…да и до этого, и после, в этой маленькой африканской стране творилось обычное дело - хаос и убийства. В 1992 году группа молодых офицеров под командованием капитана Валентина Страссера (27 лет) свергла президента Момо. Но свергнуть президента - это одно, а управиться с боевиками из RUF, которые бесчинствовали в стране - другое.
Страссер обратился за помощью к частной компании Gurkha Security Guards (GSG), предоставляющей услуги на рынке охраны и разрешения вооруженных конфликтов. Представители GSG Ник Белл и Майк Борлас в свою очередь пригласили для выполнения работы по изгнанию боевиков RUF Боба Маккензи, к тому времени подполковника.
Маккензи во главе команды из 60 гуркхов должен был подготовить армию Сьерра-Леоне до мало-мальски приличного состояния. Предполагалось, что Маккензи будет работать в тесном контакте с ведущим военспецом Сьерра-Леоне майором Абу Таравали, прошедшем подготовку в центре подготовки ВДВ США в Форт-Беннинге.
Далее произошла серия ошибок и случайностей, типичных как для любой войны, так и для Сьерра-Леоне. Поскольку мятежники неожиданно перешли в наступление едва ли не по всему фронту, то начальник штаба леонийской армии приказал Маккензи произвести атаку на позиции мятежников в районе холмов Малал. В общем, это не предполагалось контрактом, поскольку Маккензи был только инструктором, но он решил последовать приказу.
23 февраля на задание вышли два подразделения неподготовленных леонийских солдат. Первую группу возглавлял Маккензи, с ним были лейтенант Энди Майерс, майор Таравали и 6 гуркхов. Остальные солдаты были из подразделения SLCU - Sierra Leone Commando Units.
По плану Маккензи, авиация сначала должна была нанести авиаудары по позициям боевиков, с тем чтобы в 08:00 24 февраля началась наземная фаза операции. Но нигерийские пилоты отбомбились по другому холму. Бомбежка насторожила боевиков и они подготовили засаду.
Маккензи находился во главе колонны, когда на нее обрушилась засада RUF. Первым выстрелом был убит Таравали. Четыре солдата из SLCU были ранены. Один гуркха, находившийся а арьергарде также получил ранение, и его сотоварищи отступили, забрав раненного с собой.
Маккензи получил две пули в ногу и одну в спину. Лейтенант Майерс начал оказывать ему первую помощь. В этот момент SLCU впали в панику и побежали. Тело майора Таравали бросили, также как и раненного Маккензи.
Боевики из RUF добили раненного подполковника, расчленили его тело и съели сердце.
http://tiomkin.livejournal.com/492305.html
============================================
http://tiomkin.livejournal.com/588779.html
Одной из самых знаменитых операций под его командованием была:
Операция "Молоковоз" (подрыв нефтехранилища в Мозамбике).
23 марта 1979 года оперативники родезийской САС при поддержке партизан Национального сопротивления Мозамбика (РЕНАМО) провели одну из самых значительных операций за пределами страны. Диверсантам удалось уничтожить нефтехранилище в Бейре, втором по значимости порту Мозамбика.
До этого времени РЕНАМО ограничивалось нападением на отдаленные гарнизоны вооруженных отрядов Фронта освобождения Мозамбика (ФРЕЛИМО), расквартированные в сельской местности. Хотя партизаны РЕНАМО иногда совершали диверсии на ключевых объектах, вроде электростанции в Мавузе, стратегическая инициатива всегда оставалась за ФРЕЛИМО. Необходимо было что-то предпринять, чтобы изменить этот баланс сил. Объединенное оперативное командование родезийских вооруженных сил, приняло решение о нанесении удара по Бейре. Целью диверсии было выбрано огромное нефтехранилище Мунхава, расположенное в двух километрах от центра Бейры. В Мунхаве было сосредоточено более 40 огромных резервуаров с нефтью, бензином и соляром. Кроме того, в центре нефтехранилища находились баллоны со сжиженным газом и несколько тысяч 200-литровых бочек с бензином. Успешная атака на подобный стратегически важный объект означала бы многомиллионные потери для правительства ФРЕЛИМО, уже испытывавшего серьезные экономические трудности, не говоря уже о пропагандистском эффекте.
Изучая карты, оперативники САС и РЕНАМО пришли к выводу, что кроме нефтехранилища, в Бейре есть еще несколько стратегически важных целей, по которым можно нанести удар: это трансформаторная станция, снабжавшая электричеством город, линия электропередач, портовая ж/д ветка и нефтепровод, ведущий из Мунхавы в порт. Помимо этих целей родезийское командование хотело бы также уничтожить склад ЗАНЛА (вооруженного крыла ЗАНУ, фракции Роберта Мугабе), который под завязку был забит оружием и взрывчаткой. Однако руководитель операции капитан Роберт Макензи, приняв во внимание временной фактор, отказался от того чтобы распылять силы. Он отобрал несколько целей в качестве второстепенных, а остальные после обсуждения были вычеркнуты из списка.
Операция осложнялась тем, что оперативникам предстояло работать в городских условиях – при операции в сельском районе группа могла бы исчезнуть в буше и уклониться от контакта с превосходящими силами противника. В городе это было исключено – Бейру патрулировали дозоры, территория нефтехранилища также охранялась усиленными нарядами, а в 800 метрах от Мунхавы располагалась батарея 37-мм зенитных орудий и усиленный гарнизон ФРЕЛИМО. Также неподалеку от Мунхавы располагался трущобный городок, обитатели которого могли поднять тревогу, не говоря уже о том, что в аэропорту Бейры стояло звено МиГов – не исключалась возможность, что в случае тревоги их могли поднять в воздух.
По предварительным расчетам, у оперативников на всю операцию должно было уйти не более четырех часов – с момента высадки в точке инфильтрации и до отхода в точку эвакуации. В противном случае, для коммандос возрастал риск быть обнаруженными и уничтоженными.
Несмотря на то, что операция представлялась крайне рискованной, Боб Макензи в конечном итоге принял решение приступить к ее выполнению. На руку оперативникам играло то, что, во-первых, все диверсанты были отлично подготовлены и имели за плечами огромный боевой опыт. В частности, среди оперативников, отобранных для операции, были офицеры Колин Уиллис, Питер Коул и Лес Кларк – люди, ставшие легендой даже среди элиты родезийских вооруженных сил. Во-вторых, в САС делали ставку на неожиданность – поскольку так глубоко на территорию Мозамбика родезийские диверсанты еще не проникали, то командование САС не без оснований считало, что охрана Мунхавы будет нести службу в дежурном режиме, не допуская мысли о возможной диверсии. В третьих, ночь операции по метеоусловиям представлялась подходящей – надвигалось новолуние, что уменьшало вероятность случайного обнаружения диверсантов.
По плану вертолет родезийских ВВС должен был пересечь границу Родезии и Мозамбика и, держась максимально близко к земле и избегая радаров, выйти в расчетную точку недалеко от реки Пангви, где и высадить оперативников САС. Оттуда спецназовцы вместе с РЕНАМО проследуют к цели. Партизаны РЕНАМО были необходимы не только в качестве ударной силы, но и для того чтобы обеспечить прикрытие – в случае случайного контакта с местными жителями или обнаружения, партизаны РЕНАМО служили «лицом» - все же оперативники САС, пусть и загримированные, были белыми, что могло повлечь ряд вопросов. РЕНАМО при поддержке САС также должны были заложить взрывчатку в ряде мест, с тем, чтобы ВВ сработали с разными интервалами в течение двух дней. Помимо этого, РЕНАМО собирались оставить на месте диверсии листовки и другие пропагандистские материалы. Эксфильтрация диверсантов предполагалась тем же способом, что и инфильтрация – долгий марш в точку рандеву и эвакуация на вертолете.
Разведка предоставила диверсантам необходимые карты и аэрофотосъемку объекта. После долгого и тщательного изучения места будущей диверсии, Макензи и Уиллис озаботились вопросом – какие именно резервуары стоит уничтожать, какие из них содержат нефть, а какие – иные материалы и каков примерный график опорожнения и наполнения емкостей. Для этого они обратились к экспертам, работавшим на нефтехранилище в Солсбери. Представившись армейскими офицерами, проходящими подготовку по программе охраны стратегических объектов, они выяснили, какие именно резервуары предназначены для нефти, керосина, гудрона, а также получили необходимые разъяснения, какие именно склады представляют, в случае возможного нападения, наиболее заманчивую цель для возможных диверсантов. Макензи и Уиллис также узнали от экспертов, каким именно образом возможно причинить наиболее сильный ущерб.
После этого Уиллис и Коул сделали масштабную модель нефтехранилища и прилегающей территории. И команда начала проводить долгие часы за отработкой плана, учитывая и обсуждая мельчайшие детали: последовательность событий, время, необходимое для каждого этапа операции, пути продвижения к основной и второстепенной целям, местоположение каждого члена команды, дистанция от позиции для стрельбы до резервуара, очередность уничтожения баков и так далее. Оперативники решали, что делать в случае обнаружения патрулями, что предпринять, в случае если пути отступления окажутся блокированными, как поступить, если точки рандеву окажутся занятыми противником. Среди прочих моментов обсуждался даже такой вопрос как угон машин – на случай экстренного отступления. Для освещения этого вопроса были приглашены несколько экспертов из полиции Солсбери, объяснивших оперативникам, как и какие машины лучше всего угонять, и как именно стоит отрываться от преследования. На случай если ситуация начнет выходить из-под контроля, диверсанты взяли с собой большое количество боеприпасов.
После всех совещаний и тренировок, Боб Макензи принял решение лично произвести авиаразведку, чтобы уточнить последние детали. На самолете «Канберра» капитан САС совершил ночной облет Бейры, с тем, чтобы уяснить один из ключевых факторов – свет. Если Мунхава не будет освещена, то диверсанты в кромешной тьме будут просто слепы. В случае если света на объекте будет более чем, то их могут обнаружить еще до выполнения задания. То, что Макензи увидел из кабины над Бейрой, заставило его расхохотаться – Мунхава была освещена в точности так, как и надо было оперативникам. Те, кто отвечал за охрану нефтехранилища, допустили стандартную ошибку: вокруг Мунхавы было большое количество прожекторов и фонарей, но все они были расположены таким образом, чтобы свет светил внутрь ограждения, а не наружу. Позже Макензи признал, что именно это обстоятельство и решило судьбу всей операции – по его словам, советские советники, находившиеся в Мозамбике, то ли не указали на эту оплошность ФРЕЛИМО, то ли сами не поняли ошибку охраны. Таким образом, Мунхава была великолепно освещена, а вся прилегающая территория оставалась в тени, что облегчало работу оперативникам. Городское освещение расположенной неподалеку Бейры давало диверсантам достаточно света, для того чтобы ориентироваться, но не позволило бы охране увидеть САСовцев. Вне сомнения, рассудил он, возвращаясь в Родезию, что после удара по Мунхаве у кое-кого в Мозамбике полетят не только погоны, но и головы: «Я и сам не смог бы лучше установить освещенность на объекте, будь у меня такая возможность».
Первоначальный план инфильтрации диверсантов был отменен в последнюю секунду. Вместо десантирования с вертолета, оперативники САС и партизаны РЕНАМО были переброшены в Дурбан в ЮАР – руководство вооруженными силами республики дало добро на проведение совместной операции. Оттуда диверсантов доставили на базу 1-го разведывательно-диверсионного отряда (РДО) ВС ЮАР. Непосредственно высадку оперативников обеспечивали коммандос из 1-го РДО. Вечером 22 марта на четырех моторных лодках «Зодиак» юаровские спецназовцы доставили родезийских диверсантов к устью реки Пангви в Мозамбике. Коммандос высадили родезийцев на берег, после чего лодки легли на обратный курс и ушли к судну обеспечения. Высадка прошла без происшествий, однако из-за навигационной ошибки диверсанты потеряли время.
Город Бейра в свое время был возведен на мангровых болотах, и подступы к нему представляли хаотическое переплетение ручейков, заболоченных участков, озерец и кустарников. Продвижение группы осложняло и то, что все свободное пространство было заполнено липкой полужидкой грязью, моментально налипавшей на обувь и одежду. К тому же ночь выдалась необычно душной и жаркой для осени – с оперативников градом лил пот, смывая камуфляж с лиц. Несколько раз кто-то из диверсантов спотыкался и падал – его товарищам в буквальном смысле слова приходилось вытаскивать упавшего из грязи. К тому времени как группа преодолела заболоченные участки, все оперативники были вымотаны до предела и едва не валились с ног от усталости. Несмотря на то, что диверсанты не могли себе позволить отдых – группа и так выбилась из расписания уже почти на полтора часа – Макензи все же приказал бойцам некоторое время отдохнуть. Он хотел, чтобы к моменту непосредственной атаки на нефтехранилище, оперативники находились в нормальной физической форме. В то время как усталые бойцы располагались на привале, Макензи начал оценивать ситуацию. Кроме нескольких миллионов москитов, очевидно радовавшихся прибытию новых жертв, ни одна живая душа в Бейре не заметила проникновения диверсантов. Это можно было занести в плюс. К минусам относилось то, что на все про все у оперативников оставалось два с половиной часа – потом начнет светать, и они не смогут вовремя отступить после диверсии. Получалось, что группа может и не успеть выполнить дополнительные задачи.
Макензи приказал бойцам продолжать движение. Группа ускорила шаг – во-первых, диверсанты успели хоть немного, но отдохнуть, а во-вторых, заболоченный участок остался позади. С помощью РЕНАМО оперативники прошли через Бейру, держась неосвещенных улочек и переулков. В это время Макензи вынужден был принять решение, какие именно цели группа будет поражать – от чего-то необходимо было отказаться, по той причине, что время диктовало свои условия. В итоге Макензи решил, что ж/д веткой, трансформаторной станцией и складом ЗАНЛА придется пожертвовать. Однако при правильном распределении сил, Колин Уиллис со своей группой успевает заминировать нефтепровод, а Питер Коул – линию электропередач. В точке рассредоточения Макензи отдал приказы обоим офицерам, и группы направились к своим целям – Уиллис на восток, а Коул на север. Макензи со своей группой также выдвинулся в северном направлении, собственно к позиции для атаки, и залег в траве, наблюдая за нефтехранилищем. Каждый из бойцов внимательно изучал панораму, раскинувшуюся перед ними. Нефтехранилище было огромным – по своим размерам оно превосходило то, что было в Солсбери. Граница Мунхавы протянулась на добрый километр, и насколько можно было увидеть, везде стояли резервуары и баки с горючим. У Макензи возник вопрос – не слишком ли близко они подобрались к бакам – в случае если огонь распространится наружу, диверсанты попросту могут сгореть заживо.
Внутри ограждения было тихо – чего нельзя было сказать о трущобном поселке, располагавшемся позади родезийцев. За группой диверсантов лежало рисовое поле протяженностью в 100 метров, за которым проходила дорога. За этой дорогой и располагались трущобы, в которых кипела ночная жизнь – лаяли собаки, шумели посетители кабаков, по дороге проезжали грузовики с мусором, направляясь на близлежащую свалку.
Группа Коула, выбрав момент, когда в движении грузовиков наметился перерыв, заминировала линию электропередач, после чего возвратилась к Макензи и его бойцам. Теперь диверсанты ждали сигнала от Уиллиса – по плану атака на Мунхаву должна была начаться одновременно с двух направлений. Время «Ч» было назначено на 23:30, однако в условленный момент от Уиллиса сигнал не поступил. Макензи и Коул обменялись встревоженными взглядами…
С Уиллисом, однако, ничего страшного не произошло. Просто ему потребовалось больше времени для выполнения своей задачи, чем предполагалось. Капитану с его группой пришлось преодолеть большую дистанцию, чем Коулу, но поскольку Уиллис не знал, патрулируется ли эта часть ограждения бойцами ФРЕЛИМО, то диверсанты двигались очень медленно. К тому же наиболее удачное место для закладки бомбы оказалось расположено слишком близко к зенитной батарее ФРЕЛИМО и поэтому Колину пришлось соблюдать максимальную осторожность. Однако он сумел прорезать с помощью кусачек дыру в проволочном заборе, установил чемодан с бомбой, замаскировал его и вернулся к бойцам. После чего группа Уиллиса осторожно отошла на позицию, с которой предстояло атаковать свой участок нефтехранилища.
Уиллис в последний раз проинструктировал бойцов. Такая предосторожность была нелишней – дело в том, что рядом с сектором обстрела группы Уиллиса располагались баллоны со сжиженным газом. Одно случайное попадание в эти баллоны – и от родезийцев не осталось бы даже воспоминаний. Поэтому командир группы еще раз проинструктировал бойцов, чтобы убедиться, что каждый знает свою цель.
В 23:45 Уиллис доложил Макензи по радио, что его группа готова к выполнению задачи. С облегчением услышав голос Колина, Макензи отдал приказ быть готовым открыть огонь, после чего привел свой РПГ-7 в боевую готовность. Прицелившись в ближайшую цистерну, он выстрелил. За этим последовали другие выстрелы из РПГ, пулеметов Дегтярева и пулеметов Калашникова, ленты которых были снаряжены бронебойными и трассирующими пулями. Секундой позже огонь открыла и группа Уиллиса. (В целях маскировки все диверсанты были одеты в форму ФРЕЛИМО и использовали вооружение только советского производства).
Спустя полминуты, бак, подбитый Макензи взорвался и исчез в клубах пламени. За ним последовали и другие. Из пробоин в резервуарах начала хлестать немедленно воспламенившаяся нефть. В считанные мгновения пожар достиг такой силы, что земля под ногами диверсантов стала нагреваться, а от них в сторону пожара задул ветер – огню требовался кислород. Начали взрываться и гореть другие баки и цистерны. Над нефтехранилищем образовалась завеса из дыма, отражавшая свет пламени, и территория вокруг Мунхавы оказалась залитой светом.
Колин Уиллис и его группа, методично расстреливавшая цистерны, оказалась в невыгодном положении. Поскольку от огня стало светло, то диверсанты были видны как на ладони. От заграждения их отделяло каких-то 80 метров и будь бойцы ФРЕЛИМО немного хладнокровнее, родезийцам и РЕНАМО крепко не поздоровилось бы – Уиллис и его группа представляли собой отличные мишени. По счастью патрули ФРЕЛИМО ошеломленные взрывами и шквалом огня, предпочли не высовывать головы из окопов. На всякий случай пулеметчик из группы Уиллиса время от времени постреливал по сторожевым вышкам.
В это время на связь с Макензи вышел офицер родезийской разведки, находившийся в «Дакоте», нарезавшей круги в небе Мозамбика неподалеку от Бейры. Разведчик засек бушевавшее над Мунхавой пламя и поздравил командира группы с выполнением задания. Даже по предварительным оценкам ущерб, нанесенный диверсантами, был огромен.
Неожиданно зенитная батарея, расположенная в 300 метрах от группы Уиллиса открыла беспорядочный огонь. Командир гарнизона ФРЕЛИМО решил, что родезийские ВВС совершили авианалет на Мунхаву и не нашел ничего лучшего, чем начать стрельбу и попытаться подбить пару бомбардировщиков. Уиллис позже отметил, что огонь зениток велся, как говорится, «как Бог на душу положит» – зенитчики просто палили, куда ни попадя, в надежде, что хоть один снаряд да попадет.
В Мунхаве горело уже восемь резервуаров. Оценив ситуацию, Макензи отдал приказ к отходу – задание командования было выполнено. Его группа отошла к одному из холмов и остановилась, чтобы полюбоваться на результаты своих трудов. Любоваться было на что – Мунхава интенсивно пылала.
Группа Макензи двинулась дальше, к назначенному месту рандеву. Зевак, привлеченных зрелищем, диверсанты отпугнули выстрелами в воздух. Надо отметить, что пожар в Мунхаве никак не отразился на поведении посетителей пивных в трущобном поселке – в кабаках, суда по звукам, продолжалось гулянье. Некоторые любопытные сунулись было посмотреть, но после коротких очередей над головами немедленно убрались – поскольку спецназовцы были одеты в форму ФРЕЛИМО, зеваки предпочли не связываться с агрессивно настроенным патрулем, за который и приняли диверсантов.
В это же время группа Уиллиса прекратила огонь и начала отступать – капитан решил, что свой участок работы его команда выполнила (что соответствовало действительности). Однако зенитчики ФРЕЛИМО к этому времени сообразили, что атака на Мунхаву велась не с воздуха, а с земли, и попытались сосредоточить огонь на наземных целях. Кто-то из ФРЕЛИМО заметил отступавших диверсантов и в сторону Уиллиса был открыт огонь из стрелкового оружия и зениток. По счастью, зенитчики не смогли опустить стволы орудий с тем расчетом, чтобы Уиллис и его команда попали в зону обстрела. Поэтому разрывы ложились далеко и не причинили диверсантам вреда. Зато вред был причинен трущобам – позже из сообщений разведки стало ясно, что трущобы попали под обстрел и от своего огня погибли 18 мирных жителей. Тем не менее, один из снарядов, выпущенных зенитчиками, разорвался рядом с группой Макензи – погиб один из партизан РЕНАМО, а оперативник САС был ранен.
Дождавшись группу Уиллиса в точке рандеву, диверсанты направились обратно к месту эвакуации. Им предстояло пройти обратно сквозь липкую черную грязь, преодолеть заросшие берега реки Пангви и выйти к назначенному месту. На этом пути Колин Уиллис поскользнулся и растянул ногу. Диверсантам пришлось тащить на себе раненного оперативника и пострадавшего капитана – погибшего партизана РЕНАМО оставили лежать, забросав ветками, с тем, чтобы его товарищи позже могли унести и похоронить.
Через час после того, как диверсанты покинули место атаки, сработала бомба, заложенная Уиллисом под нефтепровод. Еще через три часа раздался другой взрыв, и опора линии электропередач рухнула, оборвав провода, питающие электричеством Бейру. К этому времени, те, кто устроил панику в Мунхаве, уже были вне пределов досягаемости – эвакуация прошла успешно; диверсантов забрали юаровские диверсанты.
Наступившее утро высветило мрачную картину разрушения – Мунхава продолжала яростно гореть. От резервуаров огонь перекинулся на емкости с газом, и Мунхава превратилась в огненный хаос. Дым от пожара был ясно виден даже в Умтали – городе на границе Мозамбика и Родезии, в 300 километрах от Бейры.
За выполнение этой операции командующий отрядом диверсантов капитан САС Родезии Роберт Макензи и его заместитель капитан Колин Уиллис были награждены Серебряным Крестом Родезии – второй по важности высшей военной наградой страны.
О том, что на Мунхаву был совершен налет, первой сообщила радиостанция «Голос Свободной Африки», вещавшая на Мозамбик и Танзанию с территории Родезии. Через несколько часов новость распространили информагенства – и в Бейру ринулись журналисты, в надежде сделать снимки разгромленного нефтехранилища. Однако их ждало разочарование – военный комендант ФРЕЛИМО наложил запрет на публикацию любых фото- и кино-материалов, касающихся Мунхавы. Не помогли даже деньги, которые корреспонденты предлагали за то, чтобы снять горящий терминал – вокруг Мунхавы было выставлено оцепление, получившее жесткий приказ: не пропускать никого, кроме пожарных и военного командования.
Нефтехранилище продолжало гореть – у мозамбикских пожарных просто не было достаточного опыта в борьбе со столь масштабным огнем. Ситуация осложнялась еще и тем, что ЛЭП, питавшая в том числе и насосы, была выведена из строя (благодаря умело заложенной Питером Коулом бомбе), а без достаточного количества насосов тушение пожара было неэффективным.
Большая часть ГСМ на нефтехранилище являлась собственностью ФРЕЛИМО, но какая-то часть принадлежала республике Малави. Поэтому правительство Мозамбика было вынуждено обратиться за помощью к соседям – из ЮАР была приглашена пожарная команда со специальным оборудованием (общим весом в десятки тонн). К тому времени как южноафриканцы прибыли в Бейру, пожар бушевал уже более 36 часов. К счастью специалистам удалось за четыре часа его полностью локализовать и потушить.
По оценкам родезийской стороны, непосредственный ущерб от диверсии составил более 300 миллионов родезийских долларов. Нефтехранилище выгорело практически полностью, кроме того, пострадала железнодорожная ветка Мунхава - Бейра, на долгое время были выведены из строя линия электропередач и нефтепровод.
Уже позже разведка РЕНАМО сообщила координаторам из Солсбери интересный факт. В ночь диверсии в Бейру прибыл британский танкер с нефтью для Мозамбика. Отгрузка нефти должна была начаться после полуночи. Но увидев зарево над терминалом, капитан танкера принял решение уйти из Бейры. Знай диверсанты о том, что к терминалу подходит танкер с нефтью, они, по словам Макензи, попытались бы «устроить какую-нибудь пакость и в отношении корабля», но и без этого результат был впечатляющ. Танкер же, получив инструкции, покинул порт и лег на обратный курс, тем самым лишив ФРЕЛИМО дополнительного количества нефти.
============================================
авторство С. Карамаев
http://tiomkin.livejournal.com/625122.html
Об операции "Молоковоз". (рассказ Маккензи)
Родезийская САС готовилась провести одну из самых дерзких операций. Причем вина (а так же лавры) должны были достаться другим (этого требовали интересы дела) – а именно партизанам РЕНАМО, Мозамбикскому Национальному движению сопротивления. После военного переворота в Португалии 1974 года, Лиссабон дал понять, что удерживать «заморские провинции страны» (именно так обозначались Ангола, Португальская Восточная Африка (Мозамбик) и Гвинея (Гвинея-Бисау)) он не намерен. После ухода португальской администрации в Мозамбике к власти пришла левая группировка ФРЕЛИМО, ориентированная на построение социализма. Экономика была переведена на марксистские рельсы, а внутренняя политика начала строиться по образцу социалистических государств, с поправкой на местные условия. Неудивительно, что за кратчайшее время из относительно развитой страны Мозамбик превратился в бледную тень когда-то приличного государства. Недовольство населения постоянным дефицитом всего и вся вылилось в протесты и недовольство. Позже из этих недовольных возникло политическое движение РЕНАМО. Надобно отметить, что к организации движения более чем приложила руку Секретная Служба Родезии. Ну а боевую подготовку партизан РЕНАМО взяла на себя Специальная Авиа Служба.
Мозамбик, до 1974 года являвшийся дружественной Родезии страной, в одночасье превратился если не во врага, то, по крайней мере, в недруга. Правительство Саморы Машела практически немедленно предоставило свои услуги партии ЗАНУ Роберта Мугабе и ее вооруженному крылу ЗАНЛА – боевикам, ставившим целью свержение правительства Яна Смита. На территории Мозамбика были организованы базы террористов, оттуда они совершали рейды в Родезию, там же и отдыхали после боев с родезийскими вооруженными силами. Официально и Машел и Мугабе заявляли, что Мозамбик разместил на своей территории лагеря беженцев, «бежавших от репрессий кровавого режима Солсбери». На самом деле это были крупные (порой до нескольких тысяч), хорошо оборудованные и укрепленные лагеря террористов, получавших вооружение и необходимые припасы от стран соцлагеря, прежде всего, из Китая. Мугабе в свое время прослушал не один курс в военной академии в Нанкине, и наиболее перспективные кадры ЗАНУ-ЗАНЛА стали в Нанкине и Пекине частыми гостями. В основном, в лагерях находились китайские инструктора, но также определенная помощь оказывалась Москвой и Берлином.
Удар по Мунхаве преследовал несколько целей. Во-первых, необходимо было показать, что РЕНАМО является силой, с которой необходимо считаться, и вынудить сесть Машела за стол переговоров – с тем, чтобы сформировать коалиционное правительство и в конечном итоге привести страну к демократии западного образца. Во-вторых, в случае успеха, экономика Мозамбика, получала сильнейший удар. В-третьих, данная диверсия на терминал отчасти несла элемент мщения. Несколькими месяцами ранее, боевикам ЗАНЛА, проникшим с территории Мозамбика, удалось совершить налет на крупный склад ГСМ в Солсбери. Ущерб, причиненный экономике Родезии, был куда как значителен, и САСовцы неофициально поклялись нанести ответный удар, с тем, чтобы навсегда отбить у террористов и их сторонников охоту к подобным вылазкам.
В Мунхаве было сосредоточено более 40 огромных резервуаров с нефтью, бензином и соляром. Кроме того, в центре нефтехранилища находились баллоны со сжиженным газом и несколько тысяч 200-литровых бочек с бензином. Попутно интерес представляли и другие объекты: водопровод, бензопроводы, склады и электростанция в Бейре. Одой из моих задач, как командира группы, являлось определение приоритетных целей и постановка задач, исходя из наличия людей и вооружения. В итоге я остановился на уничтожении нефтетерминала, ж/д ветки, ЛЭП и нефтепровода. Конечно, очень хотелось бы уничтожить трансформаторную станцию и склад, принадлежащий ЗАНЛА, но я понимал, что у меня не будет ни времени
ни ресурсов, чтобы это сделать.
Основным вопросом был следующий: как собственно добраться до Мунхавы и эвакуироваться после операции? Предполагалось, что нас десантируют с воздуха, но после долгих размышлений и споров, план был отвергнут. Слишком велик был риск: нас могли засечь радары ПВО, при высадке могли возникнуть неожиданности, мы могли приземлиться совсем не там где необходимо, возникал риск того, что оперативники получат увечья при прыжке ну и т.д. Поэтому пришлось обращаться за помощью к южноафриканцам. Было решено, что из ЮАР мы выйдем в Индийский океан на корабле ВМС Южной Африки, на берег Мозамбика нас доставят на надувных лодках, а после диверсии нас опять же подберут южноафриканцы. Транспорт для операции был предоставлен военно-морскими силами ЮАР, а обеспечение возлагалось на части СпН, в частности оперативников из 4-го РДО, расквартированного в Лангебаане. Необходимое условие, которое поставила Претория – вся операция должна была завершиться до рассвета. Известие об участии ЮАР в нерядовой диверсии на стороне Родезии могло обернуться крупным международным скандалом – легко представить реакцию мирового сообщества, если бы какому-то корреспонденту или просто зеваке удалось бы увидеть боевые корабли ВМС ЮАР у берегов Бейры. Да и в самой республике покатились бы головы и погоны. Так что южноафриканцы нас предупредили – если до рассвета мы не выйдем в точку рандеву, то корабль, предназначенный для нашей эвакуации, покинет территориальные воды Мозамбика и нам придется выбираться на своих двоих.
Атака на терминал осложнялась тем, что предстояло работать в городских условиях – при операции в сельском районе группа могла бы исчезнуть в буше и уклониться от контакта с превосходящими силами противника. В городе это было исключено – Бейру патрулировали дозоры, территория нефтехранилища также охранялась усиленными нарядами, а в 800 метрах от Мунхавы располагалась батарея 37-мм зенитных орудий и усиленный гарнизон ФРЕЛИМО. Но основной головной болью было время, отпущенное на операцию. У нас было всего 4 часа, с того момента, как «Зодиаки» высадят нас, на то чтобы дойти до места атаки, выполнить задачу и уйти.
От одного из южноафриканских агентов в Бейре мы получили ценную информацию о расположении терминала. Также нам были переданы результаты воздушной разведки. Так что мы хорошо представляли себе место будущей диверсии. Однако оставались вопросы – например, мы не знали точно, какие из резервуаров будут пустыми, а какие – нет. За советами и разъяснениями, мой заместитель и я обратились к экспертам, работавшим на нефтехранилище в Солсбери. Мы работали под «легендой» армейских офицеров, проходивших подготовку по программе охраны стратегических объектов. Эксперты должным образом расписались на документах, подтверждающих наш допуск к секретным сведениям, и подробно рассказали нам, что и как. Более того, во время этой беседы мы нашли людей, которые в свое время помогали возводить терминал в Бейре. В конечном итоге мы выяснили, какие именно резервуары предназначены для нефти, керосина, гудрона, а также получили необходимые разъяснения, какие именно склады представляют наиболее заманчивую цель. Нас предупредили, чтобы мы не пытались уничтожить емкости со сжиженным газом в середине хранилища – в противном случае от нас бы просто ничего не осталось, а Мунхава вполне могла стать второй Хиросимой.
Был и еще один момент, который предстояло выяснить. Дело в том, что все фотографии Мунхавы, сделанные с земли и с воздуха, давали картину того, как выглядит хранилище при дневном свете. Но мы-то собирались действовать ночью! Я договорился с командованием ВВС и на «Канберре» совершил ночной облет Бейры. То, что я увидел, доставило мне несказанное удовольствие. Света на объекте было много – и весь он был направлен внутрь, на емкости. А места, откуда мы должны были работать, оставались в кромешной тьме!
Поскольку десантироваться на берег предполагалось с «Зодиаков», то этому вопросу уделялось повышенное внимание на тренировках. Мы тренировались на военно-морской базе Сальданна-Бэй (Капская провинция) по ночам, уделяя внимание всем аспектам – спуске лодок с корабля, навигации, погрузке на корабль и т.д. После того, как все моменты были многократно отработаны, мы погрузились на судно и направились в сторону Бейры.
Наш корабль представлял собой боевое судно класса «Министр». К 1970-м годам правительство и военное командование Южной Африки пришло к выводу о нецелесообразности использования крупнотоннажных боевых кораблей. Вместо этого была сделана ставка на контроль литорали. Учитывая это, а также и то, что у ЮАР было не так много друзей и торговых партнеров, взгляды обратились на Ближний Восток, а именно – Израиль, с которым у ЮАР были давние (хотя и не афишируемые) связи. Выбор в частности был сделан в пользу патрульного ракетного катера класса «Решеф». В Южной Африке эти катера были переоборудованы под свои задачи.
Полная полезная загрузка судна равнялась 430 тоннам, в длину он был 62 метра, с 8-метровой мачтой. Четыре двигателя позволяли ему развивать максимальную скорость в 32 узла. При крейсерской скорости данное судно способно было покрыть 5800 километров без дозаправки. Обычное вооружение состояло из двух 76-мм пушек, двух 20-мм пушек, двух спаренных пулеметов калибра 12,7 мм и шести противокорабельных ракет «Скорпион». Подобный корабль мог быть использован и для выполнения специальных операций, в частности доставки коммандос к месту проведения диверсий. На нем имелся кормовой отсек для размещения десантников, а при необходимости турели и ракеты могли быть убраны с палубы, чтобы предоставить десантникам оперативный простор. Именно это и было сделано – ракеты убрали, чтобы в пути мы могли потренироваться на палубе, в частности неоднократно проверить наше вооружение.
Естественно, в первую очередь корабль подобного класса был предназначен для выполнения иных задач. Так что наше путешествие на нем, даже с учетом того, что его подготовили для нашей транспортировки, никак нельзя было назвать комфортабельным. 10 человек и снаряжение заняли все свободное место. Спать приходилось только что не на головах друг у друга. Во время очередного планирования мы собирались в каюте вокруг стола, сидя в полнейшей тесноте. А поскольку отсек для «пассажиров» располагался на самой корме, то мы испытали все прелести от бортовой и килевой качек, включая и морскую болезнь.
Первая неприятность случилась после высадки. «Зодиаки», ведомые южноафриканскими коммандос, доставили нас в расчетную точку, в нескольких милях от эстуария. После этого мы направились в зону рассредоточения. И немедленно столкнулись с проблемой. Грязь – гнилостная, липкая, черная, порой доходившая нам до колен, немедленно начала тормозить наш марш. К сожалению, о наличии такого грязевого бассейна мы не знали. Ни аэрофотосъемка, ни донесения от агентов не сообщали о подобном.
В свое время Бейра была возведена у мангровых болот, и, естественно, часть этих болот оказалась у нас на пути. Выбравшись из грязи, мы начали брести через заболоченные протоки и ручейки, порой проваливаясь по пояс. С учетом того, что наша группа несла на себе 4 РПГ-7, 6 РПД, автоматы Калашникова, взрывчатку, необходимое оборудование, медицинские принадлежности и радио, путь по болотам превратился в изматывающую «прогулку» - несколько раз нам приходилось просто вытаскивать друг друга из трясины. Вдобавок, ночь была жаркой и влажной, пот лил с нас ручьем, размывая камуфляж, нанесенный на лица – в общем, к тому времени, когда мы, наконец, ступили на твердую землю, мы были вымотаны до предела. Но важнее всего – и печальнее всего – мы потеряли при этом время.
Я понимал, что мы уже прилично выбились из расписания, но, тем не менее, отдал приказ о привале. Размышляя о том, как эффективнее выполнить задачу, я пришел к неутешительному выводу: нам необходимо пожертвовать скрытностью ради скорости.
По счастью почва за болотами была твердой и ровной, что позволило нам наверстать упущенное время. Дойдя до расчетной точки, мы разделились: Колин Уиллис и его группа направились в одну сторону, мы – в другую. Пройдя по высокой траве, мы вышли к месту атаки, приблизительно в 250 метрах от резервуаров. Стоя по пояс в траве, мы привели наше вооружение в боевую готовность и внимательно вслушивались в темноту, готовые в случае обнаружения вражескими часовыми или патрулями огрызнуться огнем на все 360 градусов. Я направил сержанта Питера Коула и трех оперативников заминировать опоры ЛЭП и железнодорожную ветку. Примерно через сорок минут они вернулись, и Питер доложил, что заряды установлены.
Рядом с нами находилось небольшое рисовое поле, за которым лежал трущобный городок. Мы отлично слышали, чем занимается местное население – до нас доносились смех, крики, лай собак и громкая музыка. В поселке находилась пивная и ее посетители видимо праздновали очередную дату, вроде первого понедельника на неделе, нимало не интересуясь тем, что происходит вокруг. Чуть далее по дороге располагалась свалка отходов – время от времени туда приезжали грузовики, сбрасывая мусор. Подобный шум действовал на нас ободряюще – прежде всего он свидетельствовал о том, что нас никто не видел.
Я сидел в высокой траве, отгоняя мошку, порой вставая и разглядывая огромные резервуары. Я искренне надеялся на то, что эксперты из Солсбери знали, что делали, когда заверяли меня о том, что вокруг каждого большого резервуара есть обваловка, достаточная для того, чтобы сдержать все содержимое в случае повреждения бака. Потому что резервуары были огромны, а мы стояли настолько близко к ним…
Тем временем Колин Уиллис и его группа продвигалась к другому концу нефтехранилища. Они старались идти с максимальной скоростью, насколько позволяли им обстоятельства, но Колин был грамотным офицером и понимал, что главное все же скрытность. Поэтому его группа часто останавливалась и вслушивалась в темноту – подобные остановки необходимы, но, увы, они замедляли продвижение. К тому же Колин и его бойцы не знали расписания движения часовых нефтехранилища – соответственно риск быть обнаруженным возрастал многократно. Напоследок выяснилось, что нефтепровод, который планировалось подорвать, располагался слишком уж близко к батарее ПВО и, соответственно, минирование его требовало исключительной аккуратности и скрытности. Колин и его команда проделали дыру в проволочном заграждении нефтепровода, заминировали его и вернулись на свою позицию для атаки – но при этом выбились из расписания. В 00:30, на полчаса позже запланированного срока, Колин связался со мной по радио и сообщил о своей готовности.
Как только я услышал Колина, вся нервозность, снедавшая меня, улетучилась. Встав и закинув на плечо РПГ-7, я прицелился. Мои подчиненные сделали то же самое. Я выстрелил, и еще до того, как снаряд поразил цель, на резервуары обрушился ливень из трассирующих и бронебойных пуль и снарядов от РПГ. Спустя мгновения огонь открыла группа Уиллиса.
Практически немедленно резервуар с бензином, в который я попал, взорвался. Первая мысль, которая у меня промелькнула: «Ну все, сейчас мы сгорим». Тем не менее, я продолжал стрелять, одновременно частью сознания заворожено наблюдая, как гигантский бак начал плавиться и складываться, как будто он был сделан из шоколада. Затем взорвался еще один резервуар и еще один, и темнота уступила место яркому свету. Вместе со светом нас накрыла волна жара. К этому моменту, каждый из гранатометчиков израсходовал по три выстрела, а пулеметчики – примерно по сотне патронов. На участке непосредственно перед нами дело было сделано, и я приказал отойти на другую позицию и начать обстрел оттуда.
Серия мощных взрывов и грохота с другой стороны нефтехранилища дала нам понять, что Колин с его группой добились впечатляющих результатов. Пылающий кошмар, творившийся перед нами, достиг такой силы, что от нас по направлению к горящим бакам стал дуть достаточно сильный ветер – огню требовался воздух.
Постепенно над Мунхавой зависли густо черные клубы дыма. Бушевавшее внизу пламя отражалось от них, и вся картина приобрела странно-жуткий оранжевый оттенок. Сказать честно, единственной ассоциацией пришедшей в мою голову, при взгляде на подобное, был ад, каким он описан у Данте.
Каким бы ни прекрасным для диверсанта не было подобное зрелище, я решил, что постепенно пора отходить. Все-таки мы были непрошенными гостями на чужой территории, и менее всего нам улыбалась встреча с раздосадованными представителями местных властей. Мы стояли по пояс в траве, теперь мы уже не таились в тени, а наоборот ее отбрасывали – на самом деле было светлее, чем днем, можно было не только читать газету, но и рассмотреть самые мелкие детали. В принципе местных часовых мы не опасались – после того хаоса, который мы устроили, я считал, что ближайший часовой сейчас находится не менее чем паре километров от нас и расстояние это только увеличивается. Мы стреляли прицельно, постоянно помня о том, чтобы не задеть емкости со сжиженным газом, но оставался риск, что от такой жары они взорвутся самостоятельно. В общем, я дал приказ прекратить огонь, связался с Колином по радио, и дал команду к отходу.
Именно во время отхода мы и понесли единственную потерю – со стороны трущоб прозвучала шальная очередь, и наш проводник из РЕНАМО получил две пули в грудь. Он умер мгновенно. Я принял решение оставить его, поскольку одет он был в гражданское, и при расследовании происшествия властями Бейры, никак не мог быть связан с Родезией. Также был ранен и Питер Коул – пуля из этой очереди попала ему в руку. Наш медик оказал ему первую помощь, и мы продолжили движение к точке рандеву.
Гарнизон Бейры и охрана Мунхавы открыли беспорядочную стрельбу практически сразу же, как только начали взрываться резервуары. Огонь велся из всех стволов. Но стреляли они в основном в воздух – они посчитали, что Мунхава подверглась авианалету родезийских ВВС. Мы прекрасно видели разрывы зениток над городом, а также отметили рикошеты из стрелкового оружия от стен зданий – что свидетельствовало о том, что защитники Бейры находились в панике, даже не понимая, куда надо стрелять.
Всего они за это время израсходовали, по моим приблизительным оценкам, несколько тысяч боеприпасов разных типов: воздух гудел от 7,62-мм, 12,7-мм, и 14,5-мм пуль. Позже в дело включились зенитки: 23-мм, 37-мм и более крупные калибры. Похоже, что все у кого в руках был хотя бы пистолет, старались внести свой вклад в дело уничтожения невидимого врага.
Меня такое зрелище только радовало, и я бы мог смотреть на подобное сколь угодно долго, но время диктовало свои условия – я знал, что мы выбились из расписания, но не знал насколько. Не исключено, что мы уже опаздывали в точку рандеву с кораблем ВМС ЮАР, так что я отдал приказ двигаться с максимальной скоростью.
Когда мы вышли на открытый участок – прекрасно освещенный пожаром – нас, наконец, заметили зенитчики ФРЕЛИМО. Они довольно оперативно сообразили, кто мы такие и отреагировали соответственно, начав обстреливать нас из своих 14,5-мм пулеметов. Но к нашему большому облегчению, они не могли опустить стволы достаточно низко, чтобы накрыть нас, и заряды распарывали воздух в 6 метрах над нами. Но одного эффекта своей стрельбой они добились – это придало нам резвости, так что прогалину мы просто пересекли бегом.
С группой Колина мы повстречались у намеченной точки – небольшой группки деревьев. К этому моменту зенитчики пришли к логичному выводу, что снарядами они нас не накроют и открыли огонь из пистолетов и винтовок. К счастью заросли и дистанция работали в нашу пользу. Тем не менее, несколько пуль долетело и до нас, что только усилило наше желание убраться как можно скорее. Части ФРЕЛИМО находились в сильнейшем смятении и неразбериха сыграла нам только на пользу – за нами не было организовано погони, а стрельба, за исключением зенитчиков, велась в воздух. Что более всего привело меня в изумление, так это поведение обитателей трущоб: они высыпали из домов и заворожено смотрели на фейерверк, творившийся в Мунхаве. Между тем, пивная продолжала функционировать, и, надо полагать, большинство ее посетителей, на уничтожение терминала не обратили внимания – они предавались куда более интересному занятию.
Мы шли вперед с максимальной скоростью, на какую были способны. При этом все понимали, что нам предстоит обратная прогулка по той липкой грязи. Некоторым преимуществом было то, что сейчас мы двигались с меньшим грузом. Но большого облегчения это не приносило.
Иногда мы оборачивались, чтобы посмотреть на дело рук своих. Зрелище было великолепным – Мунхава пылала подобно гигантскому костру, и мы испытывали вполне понятную гордость. Через какое-то время до нас донесся звук взрыва – рванула одна из заложенных мин, что прибавило нам бодрости. В течение нескольких часов все заряды сработали, лишив Бейру электроэнергии. Неплохо для одной ночи.
Наконец, около 02:30 мы вышли к точке рандеву. Я несколько раз помигал фонариком, в надежде, что поджидавшие нас южноафриканцы на лодках все еще дожидаются нас. Когда мы продвигались по мангровому болоту, я связался с ними, предупредив, что опаздываем, и получил ответ, что у нас в распоряжении есть 30 минут. Но к моменту рандеву, эти 30 минут истекли, к тому же мы захватили лишних 15. И я с огромным облегчением увидел ответные вспышки, а через несколько минут засек буруны от мчавшихся в нашу сторону «Зодиаков».
Путь от точки сбора до корабля был рискованным – в конце концов, мы находились на открытой воде, а гавань была залита светом от пылающего нефтехранилища. «Зодиаки» летели на предельной скорости. Но на руку нам играло то, что весь город наблюдал за пожаром, либо палил в белый свет, в надежде сбить невидимый самолет, разбомбивший Мунхаву. Южноафриканцы и сами с удивлением и восхищением погладывали на бесконечные очереди трассеров чертивших небо за нами. В общем, до корабля мы добрались беспрепятственно. К рассвету мы уже были в 80 километрах от Бейры.
Человеком, к которому я в тот момент (и по настоящее время) испытывал и испытываю несказанную благодарность, был капитан южноафриканского корабля. Несмотря на то, что мы выбились из расписания и нарушили все сроки, установленные теми, кто планировал операцию со стороны ЮАР, он проявил гибкость мышления и трезвое понимание момента, (качество, отмечу, редкое в вооруженных силах ЮАР). Используя свой опыт, зная качества своего судна, учитывая ветра и течения, он сумел сманеврировать так, что мы получили несколько бесценных минут и сумели попасть на корабль в последние мгновения. Опоздай мы – и, несмотря на всю симпатию, капитан был бы вынужден увести свой корабль, чтобы не быть обнаруженным. В то время как мы рисковали на земле, он рисковал не меньше, стоя на мостике. Несомненно, эта ночь стоила ему дополнительных седых волос. И я благодарен ему по гроб жизни.
Когда мы шли домой, в океане разыгрался шторм, но даже это не могло нас как-то расстроить. К тому же радист принес нам новости, от которых мы пришли в восторг. Наша атака на Бейру увенчалась полным и абсолютным успехом. Были выведены из строя железнодорожная ветка, электростанция, снабжавшая энергией Бейру; нефтепровод, бензопровод и водопровод. Ну а собственно нефтехранилище было выжжено. Власти обнаружили тело погибшего партизана РЕНАМО, а также листовки и пропагандистские материалы, которые мы предусмотрительно разбросали там и сям. Это дало правительству Машела дополнительный повод задуматься над тем, что не весь Мозамбик единодушно и горячо поддерживает построение социализма. Миллионы долларов в буквальном смысле слова превратились в дым – это был хороший урок властям Мозамбика и веснмое предупреждение, что не стоит поддерживать банды Роберта Мугабе.
По иронии судьбы, ЮАР в какой-то степени выиграла от нашей диверсии. Когда в Мапуту сообразили, что самостоятельно погасить бушующий пожар мозамбикцы не в силах, правительство обратилось за помощью к своему южному соседу. В МОзембике просто не было экспертов по обращению с огнем, не было к тому же в достаточном количестве и химикалий, не говоря уже о том, что нашими стараниями Бейра оказалась без электричества, и насосы превратились в бесполезные машины. Южноафриканцы перебросили в Бейру свои пожарные команды и оборудование и довольно быстро потушили пожар. Мировая пресса естественно не знала, что ЮАР приложило свою руку к тому, чтобы этот пожар устроить. На следующий день после того, как огонь был потушен, большинство африканских газет (а также ряд европейских и американских) вышли под заголовками вроде: «Жест доброй воли со стороны ЮАР», «ЮАР благородно помогает Мозамбику», «Помощь пришла с юга» и т.д.