КОНФЕРЕНЦИЯ на AIRSOFTGUN.RU

Rhodesian Army Corps of Engineers

Инженерный корпус.
-----------------------------

Предшественником Инженерного корпуса было добровольное подразделение известное как Военные Инженеры, которое было образовано во 2 Родезийском Полку, а в 1939 была основана учебная база. В 1949 формируется территориальное подразделение Инженеров Южной Родезии, и к 1952 году оно насчитывает уже три полноценных эскадрона и 400 человек личного состава.



В 1956 все специальные Территориальные подразделения приостанавливают свою деятельность, но год спустя решение было пересматривается, и личный состав недавно созданного Инженерного Корпуса Родезии и Ньясаленда был переведен в казармы на всей территории Федерации.

В 1961, был сформирован 2-й полевой Эскадрон, т.к. появилась необходимость в боевых инженерах; и при развале Федерации Корпус (переименованный в Инженерный Корпус Южной Родезии) был реорганизован в два инженерных эскадрона. Подразделение было переименовано в последний раз в 1965, и стало называться "Инженерый Корпус Родезии".



К 1974 корпус имеет собственное управление в штаб-квартире Родезийской Армии, Школу Военных Инженеров, Национальный Отряда Поддержки и Обслуживания, три Инженерных Эскадрона (позже их количество было увеличено до шести), и насчитывает 30 чиновников и 675 человек личного состава.

В дополнение к стандартным обязанностям, Корпус управлял всеми военными операциями на реках; 5 Инженерный эскадрон контролировал Армейскую и Полицейскую деятельность на озере Кариба до формирования специального Лодочного Эскадрона в 1979; суда варьировались от моторных лодок с двумя людьми на борту до защищенного броней парома, вооруженного пулеметами калибра 12,7 мм.


Самое интересное, что пулеметы были русскими... вот модель - не скажу

Любимым партизанским оружием были мины; дороги Родезии были особенно уязвимы, даже на хорошо укрепленных и технически надежных дорогах могли подрываться на минах до двух автомобилей в день. Чтобы помогать обнаруживать мины, инженеры придумали «Пуки» («Pookie»), транспортное средство, основанное на шасси автомобиля «Фольксваген», которое могло обнаружить мины, вызывать их срабатывание, но благодаря оригинальной конструкции – почти не получать повреждений.

1-й Эскадрон - разминирование дорог


Остальные "плоды инженерного гения" смотреть выше в теме Эйса про войну с минами в Родезии

Отряд поисковых собак был образован в 1975 для обнаружение мин вне дорог. Лабрадоры обычно использовались в парах, и показали необычную способность к обнаружению скрытых объектов - хотя они действительно требовали переподготовки к работе после четыре - шестинедельных действий в буше.

Самым большим достижением Инженерного Корпуса остается появление Корсан (Corsan) 'Санитарного кордона' изобретенного, чтобы остановить движение через границу. Корсан действительно явился причиной почти 1000 вражеских подрывов на минах и бесчисленных жертв; но, одновременно, он стал помехой для движения дружественных сил, особенно когда было необходимо снять и установить мину на место после прохода группы.


2-й Эскадрон - разминирование


800 км минное поле (главным образом состоящее из противопехотных мин) должно все же быть очищено, но вероятно этого никогда не произойдет.


Цвет берета - черный.

Цвет парадного пояса - красно-бардовый - синий - красно-бардовый - синий - красно-бардовый

Ладно. Пора и об этом поговорить.

(В связи с тем, что о Родезийской САС и Скаутах Селуса написано много и всё авторства С.Карамаева ака tiomkin - все нижеуказанные тексты - его авторства)

http://www.agentura.ru/dossier/zimbabwe/rodeziaspeznas/

Скауты Селуса
Евгений Гройсман, Сергей Карамаев, под редакцией Сергея Козлова


Кортни Селус


Знамя подразделения, девиз и символ подразделения.

Война против партизан требует нетрадиционного подхода. Вряд ли кто-то будет спорить с этим утверждением. Там, где этот подход смогли воплотить в жизнь, удалось, если не победить, то существенно снизить активность партизан. Эту задачу смогли решить очень немногие государства. ЮАР и Родезия среди них. Их вооруженные силы смогли не только успешно пресекать вылазки боевиков на своей земле, но и перенесли боевые действия на их территорию. Сделано это было с помощью спецназа. И хотя это подразделение уже давно не существует, как не существует и государство, в армии которого оно действовало, опыт его применения настолько интересен и до сих пор актуален в контрпартизанской войне, что мы решили о нем рассказать.

Политическая ситуация
С середины ХХ века Африка запылала. Не сумев распорядиться полученной независимостью, а вместе с ней и богатствами, которыми полна африканская земля, многие страны надолго погрязли в локальных войнах. Некоторые страны сумели избежать междоусобной войны, но взамен получили другую болезнь - террор. Одной из таких стран стала Южная Родезия. До начала 50-х гг. это была английская колония, обладавшая правом самоуправления.

В 1953 появилась так называемая Федерация Северной Родезии, Южной Родезии и Ньясаленда. В 1963 Федерация распалась. А спустя два года, 11 ноября 1965, лидер партии "Национальный фронт", премьер-министр Ян Смит объявил независимость Южной Родезии в одностороннем порядке. Северная Родезия к тому времени стала Замбией, поэтому приставка Южная исчезла из названия автоматически. Однако независимость Родезии большинство стран так и не признало. Причина была проста - Смит отказался ввести в стране правительство "черного большинства" и, попросту говоря, ввергнуть ее в хаос. Слишком свежи были примеры бесчинств, которые творили черные бандиты, пришедшие к власти в новопровозглашенных государствах. Англия, категорически не принявшая такое решение Смита, продавила в ООН резолюции о бойкоте "взбунтовавшейся колонии". Ну а страны соцлагеря привычно заклеймили режим Смита, как расистский и ни о каком признании речь не шла. С первых же дней Родезия начала подвергаться атакам, как внутри страны, так и за ее пределами. Террористы из группировок ЗАНЛА, под руководством Роберта Мугабе, ЗИПРА, возглавляемая Джошуа Нкомо, а также и нескольких других, совершали нападения с территории сопредельных государств - Мозамбика, Ботсваны и Замбии - на фермы и приграничные деревни, вырезая все живое. Чем дальше, тем больше положение ухудшалось - атаки террористов становились все наглее и кровопролитнее. И хотя армия Родезии была хорошо подготовлена, пресечь подобные атаки с помощью обычных методов ведения войны она не могла. Тогда в руководстве страны возникла идея создать отряд для ведения "нетрадиционной войны", а, точнее, одного из ее способов - использования так называемых "псевдо-террористических" групп.

Особая война - особые методы


Штандарт Скаутов. Фото здесь и далее - сайта Selous scouts

Подобный метод ведения войны был не нов, - англичане использовали его при войне САС с террористами из племени Мау-Мау в Кении и партизанами в Малайзии, а израильтяне для борьбы с террористами на Ближнем Востоке. Родезия также проводила операции с участием псевдо-терр групп. Занимались этим бойцы Родезийской САС, Специального Подразделения полиции Родезии (Special Branch) и управления Уголовного розыска. Совместные тренировки и выводы из некоторых проведенных операций привели к созданию специального курса следопытов. В ходе курса возникло Подразделение Боевых Следопытов - Tracking Combat Unit. Псевдо-террористы начали ликвидировать и захватывать настоящих террористов. Некоторые из них перевербовывались, принимались в ВС Родезии и активно воевали против своих бывших товарищей. Учитывая успех подобных операций, в Родезии решили создать полк, который бы отвечал за проведение подобного рода операций. Директиву подписал премьер-министр Ян Смит, контроль за исполнением был возложен на Центральную Разведывательную Организацию, а исполнение - на командующего Родезийской армией - генерала Питера Уоллса. Уоллс дал новому отряду название Selous Scouts - "Скауты Селуса", в честь Фредерика Кортни Селуса - великого исследователя, прожившего в Африке 43 года. Селус был настоящей легендой Африки. Прекрасный охотник и следопыт, отменный стрелок и знаток буша, Селус был другом Теодора Рузвельта и кайзера Вилгелма. Селус погиб в 1917 г., в сражении с войсками немецкого генерала фон Леттов-Форбека в Африке. С самого начала было решено, что полк станет совместным продуктом армии и Специального Подразделения - мускулов и мозгов.

Создание полка и символика


Рон Рейд-Дэли

Командиром полка Уоллс попросил стать Рона Рейда-Дэли, бывшего ветерана британской САС, воевавшего еще в Малайе. Уоллс знал Дэли по службе в Родезийской легкой пехоте, где Уоллс был его командиром. Хотя Дэли, отслуживший 20 лет, к тому времени вышел в отставку, он откликнулся на предложение друга и возглавил полк. Большинство методов и операций Скаутов были засекречены настолько, что иногда о них не знал даже Ян Смит. Подчинялись они непосредственно Рейду-Дэли и Уоллсу. Как и в случае с большинством элитных подразделений спецназа в мире, создание Скаутов натолкнулось на непонимание со стороны многих армейских генералов. Но благодаря поддержке Смита и Уоллса проблемы были решены. Что касается формы одежды, то головным убором Скаутов был выбран коричневый берет, подобный тем, что носили другие спецназовцы: бельгийские паракоммандо и португальские фузилейрос. Отличительным поясом был выбран зеленый (коричневый и зеленый - цвета буша, где Скаутам, в основном, приходилось воевать). Форма одежды была камуфляжная. Родезия стала первой страной, где камуфляж ввели повсеместно: его носили не только элитные части, но и обычные подразделения. Эмблемой была выбрана скопа - орлан-рыболов, птица, встречавшаяся по всей Родезии.

Контингент
Скауты Селуса были смешанным подразделением - в него входили как белые добровольцы, так и чернокожие. Причем чернокожих было большинство (70-80%). Негры отбирались из полка Родезийских Африканских Стрелков (РАС), позже к ним добавились добровольцы из "Черноногих" - негритянского подразделения Родезийской полиции. В дальнейшем негров отбирали сразу после КМБ. Не прошедших отбор отправляли служить в РАС. Европейцы отбирались среди военнослужащих Родезийской Легкой Пехоты (РЛП), САС и других частей. Позже к ним присоединились добровольцы из-за рубежа, которые, пройдя отбор, зачислялись в отряд на тех же основаниях, что и местные бойцы. Именно наличие иностранцев в рядах вооруженных сил Родезии дало повод СССР, США и Англии обвинить Родезию в использовании наемников.

В последующем пополняли ряды "Скаутов" и бывшие террористы, захваченные в плен, и перевербованные. Очень немногие подразделения рискуют привлекать бывших боевиков. Ведь они могут и не изменить своего мировоззрения. Такие факты имели место,что приводило к печальным последствиям. Так, например, в апреле 1975 года перевербованный террорист предал группу отряда, в результате чего семь бойцов погибли. К счастью, этобыл единственный случай.

В ходе формирования и подготовки Дэли столкнулся с еще одной проблемой. Будучи сам бывшим САСовцем, он прекрасно понимал, что необходимо для подготовки бойца спецназа. Но в случае со Скаутами в дело вступал еще один фактор - от Скаута требовалось умение работать в команде, состоящей из европейцев, африканцев и бывших террористов. Требовались бойцы-универсалы, способные работать как в команде, так и поодиночке и обладающие необходимыми качествами.


В лагере


на учебных стрельбах (на переднем плане курсант стреляет из РПД)

Набор производился посредством извещения армейских и полицейских подразделений Родезии. Из-за засекреченности Скаутов кандидатам не сообщалось никаких подробностей, лишь предлагалось послужить в диверсионном подразделении, выполнявшем задачи особого рода. Поначалу количество добровольцев было небольшим. Объяснялось это тем, что Скаутов не интересовала "прошлая жизнь" кандидата, его должность, заслуги. Всё приходилось начинать с нуля. Вот как сказал об этом Дэли: "Мы лишаем человека всех прав, когда он попадает к нам. Мы лишаем его прошлого. Мы создаем его заново. Возможно, это негуманно, но это лучший способ вырастить первоклассного солдата". В середине 70-х правительство немного приоткрыло завесу секретности над полком и количество добровольцев увеличилось, а вместе с ним и конкуренция. Если доброволец изъявлял желание вступить в ряды, он должен был прибыть в лагерь Инкомо (в 1977 г лагерь был переименован в лагерь Андре Рабие, в честь сержанта-следопыта, служившего в TCU и погибшего в сентябре 1973 года), расположенный в 40 км от Солсбери, неподалеку от Дарвендейла, где располагался полк Скаутов. Собственно, там и начиналась подготовка. Общая численность полка Скаутов колебалась от 800 до 1000 бойцов. Основная их база была в Инкомо, там же располагался и аэродром, способный принять самолеты "Дакота". Сам тренировочный лагерь "Вафа-Вафа" разместили недалеко от озера Кариба. Название произошло от слов на языке шона "вафа васара" - "кто умер - тот умер, кто остался - тот остался".

Отбор


Во время тренировочного марша


Свежевание бабуина


Упражнения с оружием


Отборочный курс длился около 18 дней. В настоящее время в мире очень мало спецподразделений, где бы был такой жесткий курс отбора. Весь этот период кандидаты, в прямом смысле, ощущали на себе значение названия лагеря. В лагере не было никаких намеков на жильё или малейшие удобства. Спали, ели прямо на земле.

Выдавался, конечно, паёк - примерно одна шестая часть от армейского, но в основном пропитание кандидаты добывали сами.

Оно было особо "изысканным" - змеи, лягушки, ящерицы. Все это проходило на фоне огромных физических и психологических нагрузок. Уже в ходе отбора кандидаты приобретали навыки, способные помочь им приспособиться к условиям, в которых придется воевать. Им объясняли, как добывать воду в засушливой саванне, как правильно охотиться на крупных зверей, как разделать и приготовить убитыхживотных, различать ядовитые растения, уметь пользоваться растениями для оказания медицинской помощи. Среди множества тестов, например, был и такой: кандидата оставляли в буше, дав ему винтовку, 20 патронов, спичку и сырое яйцо. Оружие давалось на случай нападения хищников. На следующее утро кандидат должен был представить яйцо, сваренное вкрутую. Как он этого добьется, никого не интересовало.

Обучая охоте, кандидатам запрещали пользоваться огнестрельным оружием, так как выстрелы могли привлечь врага или спугнуть животных. Их обучали ловить животных, включая хищников, с помощью различных ловушек и уловок. Костры разрешалось разжигать только сухие (без дыма), в специально вырытых ямах. Физические нагрузки включали и преодоление различных естественных препятствий, и 100-км переход по пересеченной местности, с тридцати килограмовыми рюкзаками. При этом последние 12 км требовалось преодолеть за два часа. Весь курс был построен таким образом, чтоб те немногие, успешно завершившие его, уже имели необходимые знания и навыки. Лучше всего о процедуре отбора высказался сам Рон Дэли: "Думаю, сегодня в большинстве армий мира мне бы просто не дали провести подобный отбор. Им бы пришла в голову мысль, что я хочу убить людей, которые хотят присоединиться к нам. Можно согласиться с этим. Условия, в которых кандидаты находятся при отборе и подготовке очень напоминают условия в лагере для военнопленных. Мы даем им запредельные физические и психологические нагрузки и это позволяет оставить сильнейших. Почти любого человека можно обучить преодолевать физические нагрузки, но преодолеть самого себя может не каждый".

Слова командира подтверждает статистика. Из начинавших отбор в Скауты попадало не более 10%.

Основной курс


Во время подготовки. Чернокожий инструктор отчитывает белых курсантов.

Сразу после отбора, который для прошедших являлся и первым этапом подготовки, начинался основной курс. В ходе него изучалось искусство следопытов и навыки ведения боевых действий в условиях буша. Надо заметить, что многие Скауты в прошлом являлись жителями сельской местности, владели фермами и были охотниками-следопытами. Это помогало при обучении. В дальнейшем Скауты не раз продемонстрировали, что в мире немного отрядов спецназа, способных сравниться с ними в умении воевать в буше или горно-лесистой местности. Далее следовала так называемая "темная фаза" - тренировки по ведению "псевдо-террористических" операций. "Псевдо-террористические" группы, наряду с разведчиками,были основными боевыми подразделениями Скаутов. Скауты должны были уметь действовать как террористы. Они отправлялись в специальный лагерь, где их обучали всему, что необходимо для проведения "псевдоопераций". Помимо боевой подготовки, они должны были перенять привычки террористов, включая некоторые особенности их национального менталитета, такие, например, как ритуальные убийства животных. Возможно, кому-то это покажется смешным, но на войне мелочей нет. Если бойцам приходилось выдавать себя за террористов, они должны были уметь и знать все, что делают настоящие террористы. Естественно, большинство бойцов псевдогрупп были неграми. На заключительном этапе отрабатывалась легко-водолазная подготовка ипарашютно-десантная, включавшая затяжные прыжки и десантирование с малых и сверхмалых высот. Общее время подготовки бойца, без учета предыдущего опыта, занимало более 8 месяцев. Это были месяцы непрерывных интенсивныхзанятий, где бойцы отрабатывали и закрепляли полученные знания. Излишне упоминать, что параллельно с учебой Скауты участвовали в боевых действиях - обстановка в стране диктовала свои условия и время было самым драгоценным ресурсом. Вооружение у Скаутов было аналогичным тому, которым воевали терр-группы, спонсируемые странами Восточной Европы, Китая и КНДР - АК-47, РПД, РПК, РПГ-7, СКС, ПМ, ТТ и некоторые образцы западного вооружения. Все это было необходимо для проведения операции под видом псевдо-террористов. По окончании курса подготовки новички официально становились Скаутами.

Тактика
Скауты были рассредоточены вдоль границ с Замбией, Мозамбиком, Ботсваной - странами, откуда происходило большинство вторжений террористов. Тактика их действий была разнообразна. От наблюдения за базами и опорными пунктами врага и ведения глубинной разведки, до проведения рейдов и налетов на базы боевиков. Скауты действовали поодиночке или небольшими группами. Но для проведения операций, требующих больших сил могли действовать и более крупными отрядами. Для наблюдения за выявленным расположением террористов Скауты организовывали НП силами от одного до трех-четырех человек. После того, как данные были собраны и переданы, армия или более крупные подразделения Скаутов атаковали базу.


На рейде


Завтрак бабуином

Иногда Скауты использовались, как операторы для наводки авиации. Однако основной упор в ведении антипартизанской воины, все же, был сделан на операции псевдо-террорестических групп. Первый такой отряд был образован в полку уже в январе 1974 года. К марту были подготовлены еще два отряда, которые действовали, преимущественно, в Машоналэнде - районе, где обитали племена шона, и активно действовала группировка ЗАНЛА. Каждый отряд делился на группы от 10-12 до 25-30 человек. Для проведения подобного рода операций использовалось все, что помогало Скаутам незаметно пробраться в лагеря боевиков - от униформы и оружия до грузовиков. Несколько раз, действуя подобным образом, Скауты совершали налеты на базы боевиков, уничтожая их, несмотря на численное преимущество противника. Интересно, что в группы псевдотеррористов входили и белые бойцы. При правильной маскировке они вполне походили на чернокожих. Как правило, 1-2 белых офицера возглавляли группу из 20-30 чернокожих скаутов. Такие группы на долгие недели уходили в буш, выслеживая и уничтожая террористов. Использование подобных групп давало еще одно преимущество. Выдавая себя за террористов, Скауты могли долгое время находиться в тылу врага, не вызывая подозрения. Очень часто псевдо-террористы использовались для внедрения в ряды боевиков. Такие действия были особенно рискованными, но с этим ничего нельзя было поделать - риск был необходимым элементом работы. Обычно, внедрённый Скаут передавал разведданные через связников или других Скаутов, которые тайно находились поблизости. Затемгруппы псевдотеррористов наносили неожиданный удар. Если лагерь боевиков был укреплен и особо охранялся, внедренные Скауты проводили своих товарищей через посты под видом террористов. Внезапная атака позволяла уничтожить максимальное количество боевиков при минимальных потерях. Результатом такого нападения было уничтожение или пленение нескольких десятков боевиков. Захватывалось вооружение и военное имущество, а также документация, представлявшая интерес для родезийской разведки. Для проведения обычной армейских операций по их уничтожению потребовалось бы намного больше сил и средств. Да и фактор внезапности, при появлении вертолетов, терялся. Часто группы псевдотеррористов использовали данные, предоставленные агентурой ЦРО и Специального Подразделения. Группы незаметно проникали в деревни, где располагались базы террористов, и уничтожали их. Естественно, подобные операции требовали максимально организованности и тяжелых тренировок. Часто бойцы ложных террористических групп натыкались на настоящих партизан. В этой сложной ситуации "Скауты" должны были поставить себя таким образом, чтобы ни у кого из встреченных боевиков не возникло никаких подозрений. Так, для того, чтобы доказать свою принадлежность к террористам, "Скауты" имитировали нападения на владения белых фермеров или на армейские базы. Несколько раз чернокожие "Скауты" проникали в лагеря боевиков под видом конвоиров пленных белых. Нетрудно догадаться, что и конвоиры и конвоируемые были Скаутами. Попав в лагерь, они уничтожалии захватывали в плен боевиков. В пункте постоянной дислокации с ними работали. Иногда после перевербовки они сами становились "Скаутами".


Снаряжение Скаутов Селуса.

"Скауты" взаимодействовали и с другими армейскими частями. Это и САС, и РЛП, и другие подразделения. Разведчики "Скаутов" долгое время следили за перемещениями боевиков, собирали данные об их количестве и вооружении. При этом важную роль играло их прекрасное умение ориентироваться и находиться в буше. Основываясь на разведданных, добытых "Скаутами", армейские подразделения проводили рейды и налеты на базы террористов. Методы противодействия партизанам не ограничивались ведением разведки и уничтожением боевиков. "Скауты" разработали методику противо-засадных действий. Так, например, при попадании в засаду, много солдат гибнет в результате неразберихи и паники, и потери управления. Еще в пункте постоянной дислокации "Скауты" добились того, что при попадании в засаду, каждый боец четко знал, где располагаться и куда вести огонь. Для этого во время занятий в местах возможного расположения противника устанавливались манекены. Была видна одна голова и небольшая часть туловища. При имитировании огня со стороны условного противника, бойцы моментально занимали круговую оборону и должны были выстрелами в голову манекена сбросить его. Если боец не попадал в голову, он считался убитым. Многочисленные тренировки помогали не только обучить бойцов грамотно отбить нападение, но и вырабатывали реакцию и точность при стрельбе. Чтобы избежать засады "Скауты" использовали и специальные методы преследования и выслеживания. Они никогда не шли за боевиками по пятам. Благодаря умению читать следы и ориентироваться на местности, разведчики умело обходили места возможных засад и выходили на преследуемого противникас флангов или с тыла. Подобная методика преследования применяется в настоящее время спецназом ГРУ в Чечне.

Операции
Помимо разведки и действий ложных повстанческих групп "Скауты" вели и активные действия. За период с 1973 по 1980 "Скауты" провели огромное количество операций. Многие из них достойны отдельного описания.


Tracker Combat Unit - прообраз Скаутов Селуса - боевые следопыты

Как-то командир Скаутов Дэли сказал, что все успешные действия армии против партизан будут сведены на нет, если он будет ждать террористов на своей территории, как ягненок волка. Лучше всего не дожидаться прихода врага, а бить его на его же территории. "Скауты" одними из первых в мире (первыми были израильтяне еще в 1960-х) стали проводить операции на территории врага. Причем "Скауты" не только уничтожали боевиков, а старались захватить их. В этом у родезийцев было одно большое преимущество. Поскольку страна находилась в экономической и политической блокаде, она могла себе позволить не обращать внимания на "мировое общественное мнение". Генерал Уоллс высказался об этом с солдатской прямотой: "Если бы нас заботило, что скажет Запад, то нам бы давно свернули шею".

Одна из первых операций была проведена в Ботсване, во Францистауне, в марте 1974 года. Группа "Скаутов", четверо из которых были белыми и столько же черными, похитила и доставила в Родезию нескольких членов группировки ЗИПРА, отвечавших за координацию действий в Матабелелэнде (юго-запад Родезии). В результате допроса и дальнейших действий полиции и армии, деятельность ЗИПРА в этом секторе была надолго парализована. Причем в ЗИПРА долгое время не знали, кто именно похитил их офицеров - родезийцы или же конкурирующая группировка ЗАНЛА.

В сентябре 1974 года трое "Скаутов" вновь прибывают в Ботсвану для похищения высокопоставленного террориста ЗИПРА. Бойцы выследили его и похитили под покровом ночи. При этом, в спешке они оставили в гостинице поддельные документы и неоплаченные счета. Чтобы не вызывать подозрений у полиции Ботсваны утром один из бойцов вернулся, забрал документы и перебрался обратно в Родезию, миновав все блок-посты. В январе 1976 года диверсанты "Скаутов" разрушили перевалочную базу ЗАНЛА в Чикомбидзи. Это был первый рейд Скаутов на территорию Мозамбика. К тому времени власть в этой стране перешла от португальцев к партии ФРЕЛИМО, и новое правительство без особых колебаний разрешило боевикам Мугабе устраивать в Мозамбике свои базы.

Через три месяца, в апреле, двадцать "Скаутов" совершили рейд в Капонду (Мозамбик) и атаковали опорный пункт боевиков. Семь боевиков были убиты, полтора десятка ранены, при этом было уничтожено огромное количество вооружения и захвачена ценная документация ЗАНЛА.

В мае 1976 года "Скауты" провели одну из лучших операций. Двадцать "Скаутов", из которых половина была неграми, выдавая себя за боевиков ФРЕЛИМО, на четырех грузовиках пересекли границу с Мозамбиком и, проникнув вглубь территории более чем на сто километров, сумели уничтожить склад ЗАНЛА, где хранилось большое количество оружия, включая ракеты и минометы. В июне"Скауты" проводят новую операцию в Мозамбике под кодовым названием "Лонг Джон". В ходе ее 58 "Скаутов", на четырех грузовиках, как и в прошлый раз, закамуфлированых под машины ФРЕЛИМО, проникли в город Мапаи.


Атака на террористов


Переодетые "под терров" Скауты



Результат:

уничтожено 19 террористов и 13 автобусов, используемых боевиками для передвижения.
ранено 18 боевиков.
захвачен склад с оружием и один автобус.
Еще до атаки на базу, Скауты повредили телефонную линию и провели диверсию на рельсах.
Потери "Скаутов":

Погиб - 1
несколько получили ранения.
Что интересно, протесты правительства Мозамбика по поводу "коварного налета белых наемников расистского режима Яна Смита" в этот раз остались незамеченными - мир был в некотором шоке от операции израильского спецназа в Энтеббе (освобождение заложников в Уганде) и на жалобы Мозамбика пресса не обратила внимания.

В августе 1976 года "Скауты" проводят одну из самых знаменитых своих акций. 10 грузовиков и четыре броневика с бойцами "Скаутов", замаскированные под машины ФРЕЛИМО (в первых четырех машинах ехали переодетые боевиками "Скауты", остальные были в обычной форме) прибыли в лагерь боевиков ЗАНЛА в Ниядзонья/Пунгве. По дороге бойцы повредили телефонные линии, соединяющие базу боевиков с городом. В результате неожиданной и грамотно построенной атакиудалось:

Уничтожить - свыше 1000 боевиков
Было ранено - свыше 300 человек
Бежало с поля боя -более 1000 боевиков
Взяты в плен -14 высокопоставленных членов ЗАНЛА.
А на обратном пути, "Скауты" взорвали мост через Пунгве, чтобы отрезать возможную погоню. Одна из групп прикрытия сумела уничтожить еще 6 боевиков ЗАНЛА, оказавшихся отнюдь не рядовыми чинами.


чтение следов


Преследование противника

В мире тут же поднялась хорошо организованная медиа-кампания. Рейд Скаутов на базу боевиков был назван "бойней в Ниядзонья" и заклеймен, как "геноцид и безжалостное истребление лагеря мирных беженцев". Комиссия ООН по делам беженцев назвала это вопиющим актом насилия в отношении мирного населения. Просьба Родезии в ООН о создании комиссии, которая бы расследовала, что на самом деле представлял собой "мирный лагерь", естественно, была проигнорирована.

В октябре Скауты провели в Мозамбике операцию "Мардон", которая считается одной из лучших, когда-либо проведенных спецназом.

Вначале операции была проведена доразведка силами двух групп, в составе трех и двух бойцов, соответственно, которые уточнили место расположения объектов боевиков и наметили удобные пути подхода к ним. После выполнения разведывательных задач они должны были обеспечить встречу основных сил "Скаутов". По пути они минировали автомобильные и железные дороги, нарушали телефонные и телеграфные линии. Через две недели, 31 октября, в Мозамбик проникли основные силы, которые атаковали базы боевиков ФРЕЛИМО, сумев при этом ликвидировать одного из высших офицеров ФРЕЛИМО, пустили под откос поезд с боевиками, взорвали крупное водохранилище и несколько узловых ж/д станций. Было уничтожено несколько опорных пунктов террористов. Перед возвращением в Родезию, 2 ноября, "Скауты" уничтожили тыловую базу боевиков, причинив им огромный ущерб. Также они провели диверсии на трассах, соединяющих основные населенные пункты провинции.

Спустя две недели после учиненного разгрома, двое "Скаутов" были вновь десантированы в этот район и при помощи специальных подрывных зарядов вывели из строя восстановленные железнодорожные пути. Это было последней каплей - до конца 1979 эти 120 км ж/д оставались выведенными из строя, поскольку у правительства Мозамбика не было денег на восстановление. Родезийцы уничтожали коммуникации быстрее, чем мозамбикцы их восстанавливали.

В ноябре 1976 "Скауты Селуса" провели операцию в Ботсване, проникнув в штаб-квартиру ЗИПРА, они уничтожили запас ВВ, предназначенных для терактов и нападений на фермеров-родезийцев.

В мае-июне 1977 "Скауты" провели ряд диверсий в Мозамбикских городах, где располагались базы и перевалочные пункты террористов. В результате диверсий, было уничтожено несколько баз боевиков, разрушена железная дорога, которая являлась основным путем доставки оружия и боеприпасов боевикам.


Скауты после одной из операций - примерно так и выглядели террористы...

В марте 1979 группа "Скаутов" пересекла границу с Ботсваной и организовала засаду на одного из главарей ЗИПРА - Эллиота Сибанду. Сибанда был ранен, захвачен и переправлен в Родезию.

Через несколько недель, отряд "Скаутов", переодевшийся в форму полицейских Ботсваны "арестовал" во Францистауне, несколько высокопоставленных членов ЗИПРА, отвечавших за ведение разведки боевиков в юго-западном секторе Родезии. Террористы были уверены, что находятся в руках полиции Ботсваны и потому не оказали никакого сопротивления. Каков же был их ужас, когда через некоторое время они вышли из грузовика прямо "в теплые объятия" полиции Родезии.

В декабре 1979 отряд "Скаутов" численностью сорок два человека десантировался в районе Мборома, в Замбии, где располагался лагерь ЗИПРА. В лагере удерживалось120 военнопленных. "Скауты" уничтожили восемнадцать охранников и захватили шестерых. Но по вине разведки из 120 заключенных удалось освободить только 32. Остальные в этот момент находились на полевых работах вне пределов лагеря. Что касается Скаутов, то свою работу они выполнили чисто. Вечером того же дня освобожденные пленники, захваченные боевики и документы были переправлены по воздуху в Родезию.

Этот, далеко не полный перечень операций, проведенных "Скаутами Селуса" за непродолжительную историю своего существования, наглядно демонстрирует уровень подготовки этого уникального подразделения.

Зимбабве вместо Родезии
В конце 70-х обстановка внутри Родезии начала меняться в худшую сторону. Страна испытывала мощнейшее экономическое и политическое давление с разных сторон. Её ресурсы были ограничены, в то время как боевиков почти открыто снабжали оружием и деньгами СССР и Китай. В 1978 г. было сформировано первое переходное правительство, во главе с черным епископом Музоревой. Страну переименовывали в Родезию-Зимбабве. А в 1980 к власти пришел Роберт Мугабе, - один из главных организаторов терактов против белого населения и название "Родезия" исчезло с политической карты мира.

С одной стороны, согласиться с существованием "Скаутов Селуса", которые не раз охотились за ним, Мугабе не мог. С другой, ему нужны были подготовленные бойцы, и просто выбросить из армии профессионалов тоже было нельзя. Одним из первых приказов нового правительства предписывал расформировать элитные части армии Родезии, запретить ношение формы одежды и знаков различия этих частей и перевести их военнослужащих в другие подразделения новой армии. В соответствии с ним полк был переименован в 1-й парашютный полк Зимбабве.

Вопреки опасениям, Роберт Мугабе не тронул белое население Родезии - он понимал, что белые остаются двигателем экономики страны. Вместо этого он обрушил всю мощь на террор в отношении племени матабелов. Сам Мугабе принадлежит к шона, которые с ними давно враждовали. Элитные армейские части превратились в обыкновенных карателей. Ведомые северокорейскими инструкторами, части спецназначения устроили геноцид на юго-западе страны, истребив около 50000 матабелов. Такое спецназу в "расистской Родезии" не могло присниться даже в кошмаре. Спецназ воюет с врагами, а не с мирным населением, поэтому ветераны полка отказались служить в новой армии. Очень много черных "Скаутов" вернулось в те деревни, где они жили до того, как стали солдатами. Они не могли резко порвать племенные и кровные узы. Осталось и несколько белых "Скаутов", но с течением времени уехали и они. В новой армии Зимбабве места им не нашлось, а так называемые "элитные части" вызывали у них горькую усмешку.

Новая семья
Не удивительно, что большинство бойцов отряда уехали в соседнюю ЮАР, где пополнили ряды знаменитых RECCEs. Интересно, что в ЮАР поехали не только белые "Скауты", но и чернокожие, что свидетельствует о дружеской атмосфере внутри полка и отсутствии расовой неприязни, о которой столько трубили борцы за права человека. Выбор страны был не случаен. На протяжении многих лет ЮАР была одной из немногих стран, не скрывавших свою поддержку Родезии, несмотря на то, что сама находилась под давлением СССР, США, Англии и ООН.

Вливание ветеранов "Скаутов Селуса" в подразделения RECCE благотворно сказалось на их уровне. Стоит заметить, что обмен опытом этих подразделений начался еще в 1976 году, когда несколько бойцов RECCE посетили Родезию, где обучались ведению войны в буше и применению ложных повстанческих отрядов. В дальнейшем именно 5-й отряд RECCE занимался применением ложных повстанческих групп в борьбе с партизанами.

В середине 1980 года около 120 "Скаутов Селуса" влились в недавно созданный 7-й отряд. В дальнейшем он вошел в 5-й РДО. В честь "Скаутов Селуса", эмблема 5-го РДО включает в себя "крылышки" Скаутов - их нагрудный знак.


Знак 5 РДО ЮАР

Вот таким печальным был конец "Скаутов Селуса". Спецназа, который объединил белых и черных. Спецназа, который внёс в тактику борьбы с партизанами много нового, чему в мире не было аналогов. Спецназа, потерявшего за 7 лет ежедневных операции менее 40 бойцов. Спецназа, девизом которого были простые слова - "ПАМВЕ ЧЕТЕ!" - "ТОЛЬКО ВМЕСТЕ!"
-----------------------------------
Берет - коричневый, символ подразделения - атакующий орел-скопа.



Пояс - зеленый

p.s. Остальные ссылки про отбор, операции и т.д. выложу вечером.

В копилку о Родезии, может пригодится:
http://www.diggerhistory.info/pages-con ... odesia.htm
Даже не знаю, о чём там. Не владею языком .

Вербовка, отбор и подготовка Скаутов Селуса

Скауты Селуса, как и большинство подразделений армии Родезии были частью интегрированной – в полку бок о бок служили как черные, так и белые солдаты, причем число последних варьировалось от 15 до 30%. (Чисто «белыми» частями в РДФ были только САС и Легкая пехота). Поскольку большинство солдат были черными, то в первую очередь возникал вопрос о их вербовке. Поскольку Скауты с момента создания и практически до конца войны были подразделением секретным, о котором мало кто знал, африканский персонал никогда не вербовали напрямую, посредством армейских рекрутеров. Для этого применялся иной способ.

Когда возникала нужда в новобранцах, в регион посылалось подразделение солдат-африканцев. По прибытии на место, переодетых в штатское солдат (местных уроженцев) посылали в родные места, в то время как их командир договаривался с региональным комиссаром (чиновником гражданской администрации, отвечающим за область), что потенциальные кандидаты будут прибывать для регистрации в его офис.

Солдаты-вербовщики никогда не признавались соседям и землякам, что они являются военнослужащими. Иногда, если это скрыть было совсем невозможно, они подтверждали, что они, дескать, служили, но более не служат. Обычно они работали под «легендами» сезонных рабочих, либо же безработных, возвратившихся побыть в родных краях.

Далее они в разговорах упоминали, что краем уха слышали, как какой-то армейский офицер из одного очень особого и очень секретного подразделения в один из дней приедет в офис к региональному комиссару. И вроде бы, по их словам, ходили слухи, что этот офицер будет искать для службы людей – но не всякого встречного-поперечного, а особых людей: сильных, выносливых, тех, кто умеет хорошо читать следы и чувствует себя в буше как дома. Далее шел разговор о том, что в этой особой части зарплата гораздо выше, чем в обычных частях. В конце концов вербовщик начинал хвастаться и заявлял, что сам попробует свои силы, и пойдет посмотреть, что там и как. И приглашал знакомых с собой.

Когда в назначенный день командир подразделения прибывал в офис комиссара, то обычно его там ожидало десять-двенадцать человек. Чтобы не вскрывать «легенды» своих подчиненных, офицер их интервьюировал точно так же как и настоящих кандидатов. Местное население и родные рекрутов были уверены, что солдат набирают в обычные армейские части – Скауты Селуса не упоминались ни разу.

После этого, отобранных новобранцев доставляли в казармы Инкомо, где они ожидали прибытия остальных партий из других районов страны. Им выдавалось стандартное камуфляжное х/б и они находились на положении обычных армейских новобранцев – пока им никак не объявляли, что они будут проходить отборочный курс Скаутов. Когда, наконец, набиралось достаточное количество человек, как правило, примерно 60, начинался курс молодого бойца. В принципе от обычного армейского курса он отличался несколько большей интенсивностью. Например, новобранец в полку Родезийских Африканских Стрелков (черная часть с белыми офицерами) отправлялся в боевое подразделение после четырех месяцев обучения. Но потенциальный кандидат в Скауты должен был пройти не менее 6 месяцев обучения. Что касается дисциплин, то это была обычная армейская подготовка – строевая, приемы с оружием, физподготовка, стрельбы и т.д. По прошествии полугода из кандидатов оставалось примерно человек 40 – остальные отсеивались и отбраковывались как неподходящий для армии материал.


Когда эта полугодовая подготовка новобранцев-африканцев близилась к концу, то по всей структуре РДФ начинали рассылаться объявления, что стартует очередной набор в Скауты Селуса и добровольцы-европейцы, а также унтер-офицеры африканцы, приглашаются для прохождения.

В связи со спецификой Скауты постоянно нуждались в черных унтер-офицерах из Африканских стрелков – во-первых, за новичками необходим был присмотр, а во-вторых, кто-то должен был готовить потенциальные сержантские кадры.

Когда прием заявлений заканчивался, как правило, среди абитуриентов было около 15 капралов и лэнс-капралов из Африканских стрелков – редко среди них были сержанты. Что касается белых добровольцев, то они представляли едва ли не весь спектр РДФ, включая национальную полицию, части МВД, Охранный корпус, Родезийский стрелковый полк, САС и Легкая пехота. 90% из них, как правило, были военнослужащие «территориальных частей» (т.е. ополчения) и только 10% - военнослужащие регулярной армии. Объяснялось это тем, что отборочный курс Скаутов был чрезвычайно жестким, и мало кому из солдат регулярных частей по душе была мысль начинать все с нуля в новой части. Тем более, если это включает в себя курс молодого бойца.

С точки зрения Рейда-Дэйли, военнослужащий частей специального назначения должен воплощать собой особый тип солдата. Среди необходимых качеств обязаны присутствовать ум, мужество, сила духа, верность, приверженность делу, чувство профессионализма, ответственность и самодисциплина. Возрастные пределы – от 24 до 32 лет.

Когда Рон Рейд-Дэйли задумывался о том, каким должен быть отборочный курс, он намеренно хотел его противопоставить аналогичному этапу в другом спецподразделении – САС. Притом, что Рейд-Дэйли сам вышел из рядов САС, он считал, что у САС и Скаутов разные задачи и разные методы их выполнения. В связи с этим, по его мнению, служащие САС и Скаутов должны принципиально отличаться. Иначе говоря, что подходит для САС – не подходит для Скаутов и наоборот. Правда впоследствии жизнь показала, что на самом деле это не так: многие солдаты, отслужив в САС, позже проходили отбор и становились Скаутами – а бывало, что Скауты переходили в САС.

Но большой любви между этими подразделениями не существовало. Каждая элитная часть в РДФ считала себя исключительной, пребывая в уверенности, что основную работу войны делают именно они. Профессионализму других воздавалось должное, к коллегам относились с уважением, поскольку часто приходилось работать бок о бок, но в глубине души каждый спецназ считал себя главнее. С точки зрения Скаутов, десантники Легкой пехоты были способны только на грубую мясницкую работу – прилететь и накрошить трупов. Диверсанты САС стояли рангом выше, но все равно отношение к ним было как к маньякам-одиночкам, к тому же Скауты считали, что САС, как оперативная часть, излишне заформализована. (Надо отметить, что легкие пехотинцы, в свою очередь, маньяками считали Скаутов: с точки зрения десантников, только повредившиеся в уме люди способны были жить в буше неделями, питаясь личинками и гнилым мясом, маскируясь под террористов. Что касается САС, то для среднего десантника куда интереснее было прыгать с «Алуэттов» - ногами они ходили редко – обрушиваясь на терров как снег на голову, вместо того, чтобы терпеливо планировать и осуществлять длительные засады или подрывать мосты. Ну а САС, как и Скауты, считали РЛИ великолепными штурмовиками, но более ни на что не годными. К Скаутам же САСовцы относились чуть-чуть свысока, полагая, что 80% операций САС Скауты повторить не в состоянии). В общем, перефразируя родезийского писателя Уилбура Смита, ««Скауты Селуса» были лучшим подразделением родезийской правительственной армии; правда, если бы вы произнесли это в присутствии, скажем, десантников Легкой пехоты, или Специальной Авиа Службы, или Родезийского полка, вам тут же на месте раскроили бы череп».

Рейд-Дэйли считал, что спецназовец, в котором нуждается САС – это одиночка, человек, не зараженный групповым духом. Даже отборочный курс САС являлся тому свидетельством – инструктора САС хотели видеть, как будет себя вести кандидат в условиях сильнейшего стресса: сможет ли он адекватно оценивать обстановку, принимать верные решения, и главное – выполнить задачу. И все это – полагаясь только на собственные силы. В этом, с точки зрения командира Скаутов, крылось слабое место курса САСовского отбора – порой курсант оставался без надзора инструкторов и товарищей на долгое время, вследствие чего у него возникал соблазн пойти по пути наименьшего сопротивления. Хотя отбор в САС был достаточно жестким, инструкторы-сасовцы порой закрывали глаза на нарушения дисциплины. Кандидаты в САС умудрялись иногда сокращать время пребывания на маршруте – во время пеших маршей – посредством голосования автомобилей, автобусов с африканцами, велосипедов и т.д. Конечно, если их ловили, то с курса немедленно отчисляли, но если им удавалось остаться непойманными – то все было шито-крыто.

Именно поэтому Рейд-Дэйли сделал ставку на коллективизм. Он считал, что большая часть солдат способна выполнять свои обязанности исключительно хорошо, когда они находятся среди товарищей – и подвести стыдно, и положительным духом заряжаешься. К тому же «групповой синдром», как считало командование Скаутов, позволяет солдату избегать чувства одиночества, которое легко превращается в желание сдаться, бросить все на полдороге. А в условиях опасности, такие чувства могут привести и к потерям. Так что люди, которые тяготели к одиночеству, для Скаутов являлись нежелательными кандидатами. К тому же будущий Скаут, в силу специфики задач, должен был практически постоянно пребывать среди людей – либо среди своих товарищей, либо среди террористов. И ему необходимо было уживаться с другими.

Но с другой стороны – солдат, который способен хорошо действовать ТОЛЬКО если он находится в коллективе – равно не подходил. Порой от Скаутов требовалось действовать малыми группами в два-три человека, а иногда и в одиночку – в ситуациях, предусматривавших особый риск. Так что умение обходиться одному приветствовалось, но в пределах.

Так что отборочный курс был построен с тем расчетом, чтобы выявить среди кандидатов подобных солдат – в которых бы удачно сочеталось умение работать в команде и одновременно в одиночку.

В день начала отборочного курса, все кандидаты строились на плацу в казармах Инкомо. Разделения ни по расам, ни по званиям не было: европейцы, африканцы, офицеры, унтер-офицеры и рядовые стояли в одном строю. К тому моменту начальная подготовка африканских солдат уже была закончена – это делалось с тем расчетом, чтобы они наряду с европейцами могли принять участие в отборе. На построение все обязаны были явиться с вещами – правда, про пайки или про питание абитуриентам намеренно ничего не говорилось. После переклички, к кандидатам обращался командир части, майор Рон Рейд-Дэли. Как правило приветствие было кратким. Майор подчеркивал, что Скаутам не нужны супермены. Нужны нормальные солдаты, которые просто способны выполнять свой долг, но лучше чем остальные. Он также особо подчеркивал, что любой доброволец вправе заявить о своем уходе с курса в любое время, и к нему не будет не то что претензий, а просто косых взглядов и смешков за спиной. То что у кого-то не получится стать Скаутом, вовсе не означает, что этот кто-то – плохой солдат, как раз наоборот. В иных частях, более подходящих для службы, из такого человека получится образцовый воин, чему, как отмечал Рейд-Дэли, есть масса примеров среди офицеров, сержантов и рядовых. В конце речи он благодарил кандидатов от имени полка за то, что они по своей воле решили принять участие в испытаниях, поскольку часть Скаутов комплектовалась исключительно добровольцами. Майор особо подчеркивал момент ухода с курса – все-таки ни один человек не любит считать себя неудачником, и для того, чтобы немного поднять дух кандидатам, он предлагал им не чувствовать себя ущербными по возвращении обратно в свою часть: «Если кто-нибудь будет вас высмеивать на предмет того, что, мол, не смогли, то этому пересмешнику можно ответить – у меня, по крайней мере хватило духу попробовать, а вот тебя я там что-то не видел».

Далее кандидатам выдавался суточный паек, как его называли «крысиный корм». Абитуриентов предупреждали, что питание на курсе будет нерегулярным и намекали, что паек не стоит уничтожать с ходу. После этого кандидатов распускали до вечера, но не сообщали им ни о дальнейших планах, ни о том, когда будет следующий прием пищи. Новобранцы рассеяно бродили по территории, занимаясь своими делами. При этом намеренно поддерживалась такая атмосфера «армейского бардака», когда толком никто ничего не знает и не может дать внятный ответ.

Ближе к вечеру, когда кандидаты полностью расслабились, внезапно звучала команда «Построиться!». После построения, абитуриентам приказывали немедленно грузиться на грузовики, стоящие у ворот лагеря. При себе кандидаты обязаны были иметь все вещи и снаряжение. Инструктора, ухмыляясь, советовали с собой брать и гражданскую одежду – дескать, тренировочный лагерь находится на озере Кариба, недалеко от курортных местечек, и у курсантов будет возможность иногда отлучиться поиграть в казино либо перехватить пару пива в пабах. Многие брали.

С этой секунды, кандидатами командовала инструкторская группа, состоящая из 8 человек – одного офицера и семи сержантов, четверо из инструкторов были белыми, четверо – черными. На каждом новом отборочном курсе роль инструкторов исполняли новые Скауты – подразделения откомандировывали своих офицеров и сержантов по очереди. С момента погрузки в машины, все новобранцы, независимо от их звания, обязаны были подчиняться инструкторам. При этом офицеры регулярных и территориальных частей, а также сержанты регулярной армии сохраняли свои звания – к ним обращались по форме. Что касается сержантов и рядовых территориальных частей, то независимо от их званий, на время отбора к ним обращались «боец».

Этап отбора намеренно начинался с создания стрессовых ситуаций. Сначала курсантам предоставлялась возможность расслабиться, после чего их резко возвращали обратно в атмосферу «стой-там-иди-сюда». Тот факт, что капрал Скаутов рявкал, допустим, на лейтенанта-связиста, также не прибавлял последнему бодрости. Так что по пути в лагерь на тряских «Мерседесах» курсанты погружались в атмосферу задумчивости пополам с напряженностью. У многих начинали в голову закрадываться мысли, что предстоящие недели будут, скорее всего, сложными.

Отъезд грузовиков с кандидатами был точно выверен по времени. За несколько минут до наступления темноты (а в Африке она наступает практически мгновенно, как будто солнце просто выключили) грузовики останавливались у поворота на Чарару, в пяти км от аэропорта Кариба, и курсантам приказывали выгружаться. Все вещи сваливались в одну кучу, после чего офицер-инструктор обращался к кандидатам: «Лагерь подготовки Скаутов находится рядом, по дороге в Чарару, всего лишь в каких-то паре десятков километров. И это расстояние вы должны пробежать. Естественно, что все ваши вещи вы должны взять с собой. Да, да, все что вы набрали, чемоданы, сумки и т.д. Если кто-то из вас решит, что с вещами бежать тяжело, то можете их бросить – правда, в этом случае попрощайтесь с ними навсегда, поскольку подбирать их никто не будет. Мы с большим интересом будем ожидать вас в лагере – сегодня в ознаменование первого дня курса наш повар специально приготовил отборные стейки и уже поставил пиво на лед. Естественно, это угощение касается только инструкторов – но если кто изъявит желание бросить курс, то вполне может к нам присоединиться».

После этого офицер и несколько сержантов отбывали на грузовиках в лагерь. На месте оставались только курсанты, и два сержанта на одной из машин – на случай если придется подгонять отставших. И кандидаты начинали пробежку, длиной в 23 километра, неся все свои вещи на себе, стараясь не отстать и показать максимально лучший результат по прибытии в лагерь.

Сам лагерь был расположен в одном из живописнейших уголков долины Замбези, на берегу озера Кариба. Это место было одним из последних нетронутых цивилизацией – кусок дикой первозданной африканской природы. В непосредственной близости от лагеря бродили львы, буйволы и слоны. Как сказал один кандидат в Скауты, бывший Королевский морской пехотинец из Лондона, в изумлении наблюдая за слоном, который ломился сквозь заросли в 50 метрах от лагеря: «Это как в зоопарке…только без клеток». И это был, пожалуй, самый необычный лагерь подготовки специалистов во всей субэкваториальной Африке.

Лагерь носил имя Wafa Wafa Wasara Wasara. Это словосочетание в приблизительном переводе с языка шона значило «кто умер – тот умер, кто выжил – тот остался». По крайней мере, все Скауты с этим толкованием соглашались. Те 10-15% кандидатов, которые прошли курс и получили впоследствии заветный коричневый берет с эмблемой атакующей скопы (а также те, кто отсеялся в результате отбора), считали это место реальным воплощением чистилища.

Wafa Wafa на чишона значило «я умер, я умер!» - уже одно это название заставляло любого военнослужащего относиться к месту с подобным названием, по меньшей мере, с подозрением. Wasara Wasara, в свою очередь, не имело четкого перевода. Это скорее означало панические возгласы – когда, например, в центре крааля обнаруживалась стая разъяренных львов, то обитатели деревни вопили именно это. Поставленные вместе эти слова наводили на мысль о том, что кандидата в Скауты ожидает нечто совершенно ужасное – если уж лагерь носит такое название.

Когда наконец кандидаты прибывали в лагерь – некоторая часть отсеивалась еще на пробежке – то их глазам представала невероятная картина. В лагере не было ни казарм, ни палаток – только несколько примитивных basha, шалашей – и более ничего. Именно в них и предстояло жить курсантам. Рядом с шалашами была небольшая площадка утоптанной земли, с кучкой закопченных камней и углями – это была кухня. Правда, ни в этот вечер ни в несколько последующих, кандидатам не предлагали никакой еды. Курсанты были измотаны бегом – долина Замбези славилась на всю страну как место где жарко всегда – ощущали чувство голода и к тому же были свидетелями, как некоторые из их товарищей уже «сломались».

С этой минуты, как едко шутили инструктора, кандидаты навсегда прощались с жизнью – прошлой. Кандидатов намеренно выматывали, мелочными придирками доводили до крайних пределов, морили голодом и провоцировали на нервный срыв. Тот кто не мог это вынести или же не желал терпеть подобное волен был заявить об уходе с курса в любую секунду. Главным фактором – для инструкторов – было то, как человек себе ведет в любой ситуации. Все реакции кандидатов тщательно подмечались. Когда человек сильно устал и при этом голоден, то все наносное с него быстро слетает, и остается только то, что составляет его истинную сущность. С самого начала курсантов ставили именно в такие условия – начиная с неожиданной вечерней пробежки до лагеря – и инструктора намеренно продолжали увеличивать объем стресса, чтобы сломить в кандидатах дух сопротивления. Фактически эта была пытка голодом, физическими нагрузками и моральным давлением, рассчитанная таким образом, чтобы у человека не оставалось ни минуты перевести дух и задуматься.

Первые пять дней программа строилась по следующему расписанию. Кандидатов будили перед самым рассветом и до 7 часов утра они занимались физподготовкой – бегом или упражнениями. После чего следовала поверка и немедленно за ней – боевая подготовка: обращение с оружием и стрельба. Стреляли по всякому, патронов не жалея: с двух рук, из автоматического оружия, из пистолетов, неприцельная стрельба. Особое внимание уделялось методу, который у Скаутов назывался «беспорядочная» стрельба – метод принятый на вооружение практически всеми подразделениями РДФ, отлично себя зарекомендовавший в условиях засад противника.

Суть ее заключалась в том, что каждый солдат в патруле концентрировал свое внимание на секторе стрельбы перед ним, постоянно анализируя и просчитывая. Солдат обращал внимание на валуны, густые места в кустарнике, выступающие корни деревьев – и стрелял короткими очередями (по два патрона), в те вероятные места, где, по его мнению, могли бы прятаться террористы. Инструктора каждый раз выбирали новые места для «засад» размещая мишени в вероятных местах укрытия террористов. В результате за очень короткие сроки у курсантов развивалось некое шестое чувство – они подсознательно соображали, где сидят «террористы» и успевали всадить туда пару пуль, еще до того, как туда падал их взгляд. Каждый день завершался штурмовой подготовкой – преодолением естественных и искусственных препятствий, лазанием по канатам, причем с каждым днем высота только увеличивалась. С наступлением темноты тренировки продолжались – кандидатов обучали передвижению ночью, работе с компасом и картой, ночной стрельбе и базовым тактическим приемам.

Первые пять дней курсантам не давали никакой еды – никакой абсолютно. Инструктора напоминали им, что, вообще-то, еще в Инкомо курсантам был выдан суточный паек, но «крысиный корм», как правило съедался либо тогда же, либо в первый же день по прибытии, либо же бросался некоторыми во время первой пробежки до лагеря (в надежде, что в лагере будет еда). Питались курсанты тем что могли добыть в буше – съедобными ягодами, диким шпинатом, корнями, мелкими птицами или грызунами. Но и эту еду было добыть проблематично – необходимо было свободное время, а вот его-то у кандидатов и не было. На третий день один из инструкторов подстреливал бабуина. После чего тушу обезьяны вешали высоко на дерево перед шалашами кандидатов. Убитого бабуина не свежевали и не вспарывали ему брюхо – оставляли, как есть. Во влажном и невыносимо жарком воздухе туша очень скоро начинала гнить. Спустя пару дней, бабуина снимали, свежевали, выбрасывали внутренности, разрезали на куски и бросали в котел – вариться. Туда же летели и другие куски мяса из дичи, подстреленной инструкторами, и намеренно доведенной до такого состояния, что мясо из красного превращалось в зеленое. Естественно туда же в котел шли и черви, и личинки, отложенные в мясе мухами.


Это была первая настоящая еда для кандидатов, с момента их прибытия в Вафа-Вафа. Ни один человек от нее не отказывался, хотя запах и вкус, по словам того же Рейда-Дэйли, «были такими, от чего стошнило бы и стервятника и гиену».

Когда в конце 1970-х годов журналистов допустили в лагерь подготовки Скаутов, то они были ошарашены. Один из них обвинил Рейда-Дэйли в том, что тот преднамеренно пытается убить потенциальных кандидатов. На что майор (к тому времени подполковник) ответил: «Ничего подобного, это делается ради их же блага. Скауты на задании, в глубине вражеской территории, например в Мозамбике, могут находиться неделями без доставляемых припасов (в отличие от САС). И выжить они могут только на том, что будет у них под рукой. Случалось, что Скауты в ходе операции натыкались на тушу антилопы, которую задрал лев, но еще не успели пожрать гиены. Если они будут знать только в теории, что они могут это съесть – то они никогда ее не съедят». После чего Скауты-медики объяснили журналистам, что вопреки распространенному мнению, гнилое мясо вполне съедобно, если его тщательно проварить – хотя если дать ему остыть и разогреть снова, это может убить человека. На первых стадиях гниения в нем все еще содержится протеин и оно вполне питательно – в экстремальных ситуациях такая еда спасет человеку жизнь. Цивилизация отшлифовала человека и притупила его чувства – если обычному человеку предложить подобное блюдо, то его стошнит от одного только вида. Но для голодных и измученных курсантов похлебка из гнилого мяса обезьяны была равноценна стейку из самой лучшей мраморной говядины в ресторане отеля «Мономотапа» - они не испытывали абсолютно никаких проблем с едой, а многие даже просили добавки.

Как правило именно в эти дни происходил самый большой отсев кандидатов – выбывало около сорока человек. Курсантов постоянно держали в неведении относительно расписания занятий – это делалось преднамеренно, если человек хотел бросить, ему не препятствовали. После первых пяти дней, кандидатам начинала выдаваться еда – в ограниченных количествах. Одновременно инструктора поощряли инициативы курсантов по добыче съедобного материала в буше. Правда убивать крупных животных категорически запрещалось.

После четырнадцати дней, прожитых кандидатами в условиях сильного стресса и постоянного чувства голода, следовал трехдневный «марш на изматывание». Дистанция обычно выбиралась инструкторами с учетом рельефа местности, но всегда была в пределах 90 – 100 километров. То есть за день курсанты должны были пройти около 30 километров, но эти 30 километров были отмечены на карте. В реальности дистанция была немного больше, потому что кандидаты должны были идти по холмам, преодолевать ручейки и реки, продираться сквозь густой кустарник и т.д. Перед маршем курсантов разбивали на небольшие группы, каждую из которых сопровождал инструктор, внимательно следивший за поведением каждого из кандидатов. Каждому кандидату выдавался 30-килограммовый рюкзак с булыжниками. Все камни были покрашены ярко-зеленой краской – чтобы у курсанта не возникло искушения заменить по пути часть камней. Также перед началом марша и сразу же по его окончании, рюкзаки тщательно взвешивались – опять же, с тем, чтобы проверить, не выбросил ли кандидат незаметно пару-другую булыжников. Рюкзаки специально набивались камнями – эффект был рассчитан на то, чтобы кандидат постоянно помнил, что он тащит бессмысленный и бесполезный груз, что снижало его боевой настрой. Кроме того, курсант естественно тащил на себе свое вооружение и снаряжение. Так что общий полезный – или скорее бесполезный вес – у каждого курсанта составлял от 35 до 40 килограммов.

К этому необходимо добавить, что трасса марша была проложена в долине Замбези с ее постоянной запредельной жарой, способной довести неподготовленного человека до теплового удара за три минуты. Поэтическое название «долина» также не должно смущать – она была усеяна валунами, небольшими, но труднопроходимыми холмиками, оврагами, буераками и ямами. На марш курсантам выдавалось строго ограниченное количество воды. Если к этому добавить и то, что долина находилась в «поясе цеце», где укусы этих мух, а также москитов, мух-мопани и прочих насекомых способны довести человека до исступления, то неудивительно, что одолевшие марш впоследствии называли его highway to hell, дорогой в ад. На все три дня марша курсантам выдавалась 125-граммовая банка с мясом и 250-граммовый пакет кукурузной крупы.

Последние 20 километров – хотя курсанты были в неведении, что это последние 20 километров – марш превращался в марш-бросок: чередование бега и ускоренного шага. Перед этим этапом у кандидата отбирался его рюкзак, набитый камнями, но взамен вручался мешок с песком, чуть меньшего веса. Двадцать километров предлагалось покрыть за 2,5 часа – что было возможно при условии практически постоянного бега. Как правило, командир части, Рон Рейд-Дэйли, всегда старался присутствовать при этом моменте.

Когда курсанты доходили до финишной точки, из кустов неожиданно выступали инструктора и поздравляли их с успешной сдачей отборочного курса. Большинство кандидатов отказывалось верить словам Скаутов, считая, что этот очередной коварный трюк инструкторов, призванный сломить дух и заставить сдаться. Кандидаты, едва стоявшие на ногах, бранились и покрывали смеющихся инструкторов отборными ругательствами, пока наконец до них не доходило, что все экзамены действительно сданы. После чего многие плакали, а по словам Рейда-Дэйли, в такие моменты у него, неоднократно наблюдавшего подобное, тем не менее всегда щемило сердце от гордости за тех кто сдал.

После трех дней отдыха, потребного для восстановления ног – к тому моменту у всех курсантов ступни превращались в кошмар дерматолога – курсанты приступали к двухнедельному курсу выслеживания и выживания в буше. По его окончании, новоиспеченные Скауты из территориальных частей отправлялись домой, в ожидании вызова на задание. Те же, кто был в регулярных частях, направлялись в иной лагерь, для изучения собственно анти-террористических опреаций, т.н. «темная фаза». Лагерь копировал до мельчайших деталей типичный лагерь террористов в Мозамбике. Инструкторами там работали бывшие боевики ЗАНЛА и ЗИПРА, многие из которых перешли на сторону РДФ и прошли отбор в Скауты. В течение двух недель инструктора обучали новых Скаутов приемам псевдо-террористических операций, умению выдавать себя за настоящих террористов, обычаям, диалекту, песням, манерам и т.п. После этого Скауты проходили 3-недельную парашютную подготовку в Нью-Саруме и базе Гранд-Риф. Некоторые из Скаутов дополнительно проходили легководолазную подготовку и обучались прыжкам с больших высот. В среднем на подготовку квалифицированного Скаута уходило около полугода. По прошествии еще шести месяцев, наполненных постоянными тренировками и боевыми операциями, военнослужащий превращался в самую грозную боевую машину родезийских вооруженных сил, человека, способного выжить всегда и везде, разведчика, умеющего вести многодневное наблюдение, стрелка, поражающего любую цель, оперативника, которому под силу было любое задание – Скаута Селуса.



Подготовка Скаутов Селуса

Свидетельство австралийца Дерека Эндрюса, профессионального солдата. Вьетнам, Родезия (Скауты Грея и Скауты Селуса), ЮАР (44 вдбр).

Я отслужил в Скаутах Грея примерно девять месяцев, прежде чем решил попробовать перевестись в Скауты Селуса. Нас, добровольцев оказалось примерно 300 человек, как белых, так и черных, отобранных со всей армии. Из казарм Скаутов в Инкомо, мы добрались на грузовиках в тренировочный лагерь на озере Кариба. Лагерь назывался Wafa Wafa Wasara Wasara, что в переводе с языка шона означало «кто умер, тот умер». Буквально с первых часов нас начали серьезно гонять физподготовкой. Она начиналась еще до рассвета, и заканчивалась после наступления темноты. Вечером, как правило мы разучивали песни террористов и пели их вместе у костра. Неделю нас не кормили – вместо этого пичкали массой информации о том, как выжить в буше. К сожалению, в это время года даже в буше особой живности не было. Позже, например, можно было легко найти разные съедобные растения, но не в тот момент, когда мы проходили подготовку. Не повезло. Так что постоянный голод мы перешибали только физическим изнеможением.

В процесс тренировок были включены постоянные лекции – не только о выживании в буше, но и о выслеживании, чтении карт, плюс начала медицинской подготовки. Мы также изучали обычаи противника, его вооружение, способы передвижения и атак. Все стрельбы проводились только боевыми патронами. Перерывов между теоретическими занятиями и практическими не было – вместо них была сплошная физподготовка.

На шестой день, нас, голодных как чертей, погрузили в грузовик и отвезли примерно за 30 км от лагеря – на практические занятия по топографии. Когда мы выгружались, я заметил, что один из инструкторов как-то лукаво ухмыльнулся – дело в том, что мы высадились рядом с банановой фермой. Инструкторы дали нам задания и отбыли в лагерь. Бананы были запрещены категорически, но мы, в полном и абсолютном единении решили «положить» на приказ. Небольшая делегация, посланная нами к владельцу плантации, получила разрешение «взять немного бананов». Но бедняга не ожидал, что мы съедим весь груз, который он должен был отправить покупателю на следующей неделе. Учения мы закончили в темноте, и инструктора нас уже разыскивали. Естественно, они довольно быстро сообразили, где именно нас надо искать. Между нами, это было серьезнейшее нарушение дисциплины. Они пытались выявить зачинщиков, но мы стояли на своем, заявляя, что виновны все и идея пришла в голову всем одномоментно. Убедившись в бесполезности своих попыток, инструкторы заявили, что мы все до единого отчислены с курса. Для нас это был удар – мы прожили в этом изматывающем режиме неделю, немного приноровились, и в принципе считали дни до окончания курса. Мы паковали свои вещи, когда внезапно появился старший инструктор и сделал нам предложение. Либо мы отваливаем с курса, либо же мы принимаем наказание, которое инструкторы нам уготовили. Из 80 человек, которые участвовали в этой авантюре, примерно 50 согласились на наказание, как ни крути, это был шанс остаться – остальные посчитали, что с них довольно и заявили о своем уходе.

На следующее утро, как только температура поднялась до одуряющих сознание пределов, нам приказали заниматься бегом. Целый день. Естественно не налегке – нас разбили на команды и каждой вручили бревно мопани. Поначалу мы это восприняли с энтузиазмом, но через несколько часов, мы ни о чем не могли думать, кроме как о постоянной боли в мышцах. Во второй половине дня инструктора нам намекнули, что те, кто желают прекратить эту пытку и «соскочить» с курса могут вполне себе это сделать, претензий не будет, наоборот. Однако нашим ответом было решительное «нет» - мы действительно готовы были скорее упасть в изнеможении, нежели отказаться. К нашему всеобщему изумлению нам приказали бросить бревна и возвращаться обратно на курс. Чуть позже нам объявили, что вечером нас ожидает ужин. Все оставшееся время, мы думали исключительно о еде, с нетерпением ожидая когда наконец можно будет впиться зубами во что-то ощутимое. Вечером нас построили на поверку. Инструкторы вышли на плац и кинули к нашим ногам мертвого бабуина и мешок с кукурузной крупой. Нам только и оставалось, что освежевать тушу, порубить ее и отварить, с большим количеством карри. Скажу честно, что вкуснее еды, чем это полугнилое мясо я в жизни не ел!

Наконец 25-дневный курс обучения подошел к концу и оставшимся объявили, что они приняты в ряды Скаутов Селуса.

Боевая работа в буше была безусловно интересной, но чрезвычайно опасной. Передвигались мы в основном ночью, группами по пять человек – трое белых и двое черных солдат. Наши лица были замазаны черным камуфляжным кремом, одеты мы были кто в штатское, кто в советскую или восточногерманскую форму. Нашей задачей было выявление групп террористов. Одна большая группа из 30 черных Скаутов, замаскированная под боевиков сумела завоевать доверие жителей ближайшего крааля и выяснить местонахождение настоящих терров. Мы наблюдали за краалями, прячась в холмах, постоянно поддерживая контакт с другими группами. Когда убежища террористов были вскрыты, мы вызывали «штурмовиков» - легкую пехоту на вертолетах.

Работая в буше, мы с благодарностью вспоминали курсы по выживанию, поскольку припасов нам никто не доставлял. Наша диета состояла из ящериц, змей, кузнечиков, личинок, корней и дикого меда. Как-то раз один из наших разведчиков-африканцев принес под вечер соты с медом – мед был восхитителен и мы наелись им до отвала, тем более, что провизия в очередной раз подошла к концу. Утром я решил отведать его еще раз, но при свете солнца увидел, что в нем густо копошатся какие-то лиловые личинки. Хотя мы часто ели жареных личинок, на этот раз, от мысли о том, что придется поедать их живьем, меня чуть не стошнило. В другой раз мы наткнулись на гнездо цесарки и набрали яиц. Когда мы принесли их в лагерь, выяснилось, что никто не помнит, какие яйца тонут в воде – гнилые или хорошие. В процессе поедания мы обнаружили, что больше половины яиц содержало вполне сформировавшихся цыплят. Борьба отвращения с голодом завершилась победой последнего – мы убедили себя, что для китайцев это блюдо является деликатесом и продолжили трапезу.
----------------------------------------------------
Авторство текстов - С.Карамаев, ака tiomkin
исходники тут:
http://tiomkin.livejournal.com/649013.html
http://tiomkin.livejournal.com/648416.html

Статья Криса Фермака о Скаутах Селуса, 1977 год

Данная статья была написана Крисом Фермаком, одним из опытнейших африканских журналистов, специалистом по вопросам терроризма на юге Африки. Совместно с Регом Шэем Фермак написал книгу «Тихая война», посвященную террористическим движениям в регионе и диверсиям в отношении ЮАР, ЮЗА и Родезии. Данная статья является едва ли не первым подробным документом о Скаутах Селуса – до ее публикации реальную информацию об этом подразделении знало крайне малое число человек. Фермак не только развеял слухи о сверхсекретной части в вооруженных силах Родезии, но также и опроверг ложь, которую террористические движения распространяли о военнослужащих-Скаутах.

= = = = = = = = =

СКАУТЫ СЕЛУСА
Крис Фермак

Опубликовано в журнале вооруженных сил Родезии Armed Forces, май 1977 года.

Статья о Скаутах Селуса, написанная Крисом Фермаком, представляет собой попытку прояснить ситуацию. Один из самых опытных и уважаемых журналистов в Африке, Крис Фермак прекрасно разбирается в сущности тех событий, что происходили на континенте последние пару десятилетий. Мы надеемся, что эта статья будет интересна всем, кто интересуется вопросами терроризма и борьбы с ним.

Элитная часть вооруженных сил Родезии, Скауты Селуса – это особым образом отобранная группа крепких бойцов, как белых, так и черных, вероятнее всего, лучших в мире специалистов по войне в буше. Террористы и их марксистские подпевалы, которые никогда не упускают возможности извратить правду в своих интересах, называют их бандой убийц-психопатов.

Всегда, когда на войне случается какая-нибудь жестокость, находятся люди, которые заинтересованы в том, чтобы опубликовать факты, те, которые стараются предотвратить публикацию, чтобы избежать огласки, и те, кто стремится манипулировать отобранными фактами, чтобы выставить виновную сторону в «правильном» свете. Недавние случаи зверств в Родезии, совершенных террористами из фракций Нкомо или Мугабе, постоянно приписываются Скаутам. Как Нкомо, так и Мугабе постоянно распространяют эту ложь – и в этом им помогают некоторые церковные иерархи, легковерные журналисты, преследующие исключительно финансовые интересы, а также иностранные дезертиры из рядов родезийских вооруженных сил, которых для начала вообще не стоило пускать в страну.

Суть этой намеренно распространяемой лжи, не имеющей ничего общего с реальным положением дел, очевидна всем, кто имеет представление о методах террористов и марксистской стратегии – вбить клин между населением и вооруженными силами и свести на нет жизненно важную борьбу за сердца и умы. А также попытаться расколоть вооруженные силы. Для этой цели и были избраны Скауты Селуса, наиболее боеспособная часть вооруженных сил, родезийский ответ террористической угрозе. Этих отборных солдат террористическая пропаганда ежедневно обвиняет в расправах над мирными жителями, называя их мясниками, убийцами детей и кровожадными маньяками.

Будучи военным корреспондентом, постоянно освещавшим недавние события в Африке, первое, что приходит мне на ум – аналогичная ситуация с обвинениями отборных частей португальской армии, коммандос. Именно на их долю пришлись наиболее тяжелые бои с террористами в Мозамбике и Анголе. Коммандос подвергались постоянным пропагандистским атакам со стороны ФРЕЛИМО – их называли бандой жестоких убийц, проводящих политику геноцида. Такая кампания ненависти и слухов, и общая идеологическая линия Лиссабона, где набирало силу Движение вооруженных сил, в итоге принесла свои плоды – коммандос стали открыто презирать тысячи португальских солдат, которые войну видели только на картинках.

Проводя свою пропаганду, коммунисты предпочитают прибегать к испытанным методам. Аналогичный пример – это Немецкий батальон в бывшем Французском Индокитае. Он состоял из солдат, которые ушли от наказания за военные преступления, возможно совершенные ими в ходе Второй мировой войны, и вступили во французский Иностранный легион. Этот батальон штыками и снарядами проложил путь в самое сердце вражеской территории, воюя жестоко, но эффективно – это была война в самом первобытном смысле этого слова, где обе стороны, скинув белые перчатки, совершали жестокости и творили зверства. Ошарашенный таким натиском, Вьет Минь, используя коммунистическую пропаганду и ряд западных СМИ, развернул скоординированную кампанию по очернению этой части.

Французов постоянно обвиняли, что они используют своих бывших врагов, для того, чтобы расширить свое «империалистическое влияние» - и в итоге Немецкий батальон был расформирован. «Батальон проклятых», как эти легионеры предпочитали себя называть, просуществовал ровно 1243 дня, в течение которых солдаты уничтожили 7466 партизан и 221 базу Вьет Миня, освободили 311 военных и гражданских пленных, пройдя пешим маршем около 11 тысяч километров. Они потеряли 515 человек – для них эти потери были более чем существенны. Дальнейшее, как говорится, история – через 700 дней Вьет Минь одержал убедительную победу при Дьен Бьен Фу и Франция с позором ушла из Индокитая.

Эти примеры приходили мне на ум, когда я интервьюировал Джошуа Нкомо, в его резиденции Зимбабве-Хаус, штаб-квартире ЗАПУ, расположенной на Конакри-Роад, в Лусаке. По его словам, сообщения об убийствах мирных жителей в Родезии, совершаемые вооруженными силами республики, становятся такой же обыденностью, как и метеосводки. Вот что он сказал:

«Когда наши жители – мужчины, женщины и дети – сталкиваются с безжалостными Скаутами Селуса, то им остается жить ровно столько времени, чтобы ответить на несколько вопросов. После этого их пристреливают». Он заявил, что у него есть свидетель (хотя так его и не представил – К.Ф.), который готов свидетельствовать о чудовищной расправе, совершенной солдатами, в южной части страны, рядом с границей с Ботсваной. Вот его история: «Шесть женщин – трое из них с детьми – были остановлены Скаутами для проверки документов на берегу реки Шаши. Хотя документы были в порядке, Скаутов это не остановило. Когда матери пошли к реке, чтобы переправиться через нее, Скауты хладнокровно расстреляли их из автоматического оружия. Матери погибли сразу, но дети еще были живы. Один из Скаутов спросил – что мы будем с ними делать? В ответ, другие Скауты штыками перерезали детям горло. Жертв похоронили в братской могиле. Один из сыновей, позже попытавшихся узнать судьбу матери, также был убит».


Представителям зарубежных СМИ, Нкомо, с ханжеским смирением сообщил следующее:

«Борцам за свободу приказано не обижать гражданское население и концентрировать свои действия на атаке исключительно военных объектов. Скауты сотнями убивают наших людей, чтобы заставить население ненавидеть наше движение освобождения. Любой борец за свободу строго-настрого проинструктирован никоим образом не причинять вреда гражданскому человеку, будь он черный или белый. Эти Скауты сеют ненависть по отношению к белому населению Зимбабве. Скауты перерезают глотки молодым людям, расстреливают женщин, работающих на полях – и это оказывает суммарное действие на сознание жителей, по отношению к белым. Если эти зверства не прекратятся, то белых начнут считать продолжателями дела Смита. Геноцид, творимый Скаутами, приведет к очень серьезным трениям между белыми и черными и в итоге это выльется в то, что мои люди не смогут отличить кто прав, кто виноват».


Только абсолютно несведущий в ситуации человек, к тому же обладающий чрезвычайно наивной и сентиментальной душой, способен поверить словам Нкомо. При этом стоит взглянуть на дела, которые творят подчиненные Нкомо. Как, например, на убийства в Лупане, 5 декабря 1976 года, когда террорист Альберт Сумне Нкубе убил епископа Адольфа Шмидта, о. Поссенти Веггартена и сестру Марию Фрэнсис. По словам сестры Эрменфрайд, единственной, кто выжил в этой бойне, перед тем как расстрелять священников, террорист объявил миссионеров «врагами народа». Нкубе, позже захваченный полицией, признался в этом убийстве и других преступлениях, а также в том, что прошел подготовку в террористических лагерях в Танзании. Однако ему удалось бежать, по всей вероятности, он сейчас находится в Замбии.

В воскресенье, 19 декабря 1976 года, банда террористов Мугабе, проникших в Родезию из Мозамбика убила 27 безоружных сельскохозяйственных рабочих-африканцев на чайной плантации в долине Хонде. Рабочих расстреляли на глазах у их жен и детей. После этого террористы вернулись в Мозамбик.

В воскресенье, 6 февраля 1977 года, еще одна банда, из 12 террористов, убила священников в миссии Св. Павла в Мусами. Погибли иезуиты о. Мартин Томас, о. Кристофер Шеперд-Смит, брат Джон Конвей, и доминиканцы, сестра Епифания Берта Шнайдер, сестра Джозеф Паулина Уилкинсон, сестра Магдала Криста Левандовски и сестра Сеслав Анна Штайгер.

Отцу Дунстану Майерско и сестре Анне Виктории Реггель удалось выжить. По его словам, «террористы явно находились под влиянием советской пропаганды. По моему мнению, если вам нужно подтверждение того, что за этим стоят коммунисты, то лучше приехать в миссию и посмотреть на это своими глазами. Террористов натаскивали на то, чтобы разбудить в них всю жестокость».

Все эти жестокие преступления происходили в воскресенья, выходные дни, что указывает на то, что убийства планировались заранее, а вовсе не были спонтанными случайностями, как любят заявлять сторонники террористов. Но важнее всего то, что во всех случаях, свидетели и выжившие подтверждают, что убийцами были боевики из групп Мугабе или Нкомо.

Причастность террористов к этим злодеяниям была убедительно доказана в ходе одной из операций, когда военнослужащие обнаружили при обыске погибшего боевика его дневник. В нем он описал в деталях, как его группа убила миссионеров, и других безвинных гражданских. В заключение, он писал: «Нам очень повезло с этим».

Однако эти и другие факты нисколько не смущают главарей террористов. Они продолжают возлагать всю вину на родезийские вооруженные силы и, прежде всего, на Скаутов Селуса. Порой террористы пытаются оправдать эти преступления, говоря, что это «неизбежное следствие» политики, проводимой правительством Родезии. Господа Нкомо и Мугабе всячески отрицают тот факт, что убийства в Лупане были совершены партизанами их «Патриотического фронта». По словам Нкомо:

«Эту трагедию нельзя рассматривать в отрыве от общей ситуации и народа, находящегося под властью режима Смита, повинного в продолжении войны. Этими вещами занимаются Скауты Селуса, затем, чтобы отвратить население от поддержки освободительного движения».


Тем не менее, Нкомо призвал провести международное расследование бойни в Хонде, которую совершили подчиненные его соратника по террору, Роберта Мугабе.

Комментарии террористов по поводу убийств в Хонде и Муссами строятся на обвинениях вооруженных сил и отрицании собственной вины. Вот что Роберт Мугабе заявил в интервью Би-Би-Си 8 февраля 1977 года:

«Мы не способны на подобные бесчеловечные действия (как убийства в Муссами – К.Ф.). В конце концов, мы ведем передовую борьбу, направленную на то, чтобы мобилизовать все демократические силы, способные поддержать революцию. Мы плотно и гармонично сотрудничаем с различными церковными организациями».


Подобные фразы можно встретить и в замбийской Daily Mail, и на мозамбикском «Радио Мапуто» и в других СМИ, отражающих позицию президентов «прифронтовых» государств.

В унисон к этим обвинениям со стороны террористов звучат и «заслуживающие доверия» статьи различных журналистов левацкого толка, наподобие Дэвида Мартина и дезертира из родезийских вооруженных сил, торгующего своими историями в Лондоне. Находящийся в Лусаке Мартин (ему воспрещен въезд в Родезию), написал в статье, опубликованной в The Guardian, что «не вызывает никаких сомнений, что недавние убийства мирных жителей – это дело рук Скаутов Селуса». Дезертир же рассказал, что он слышал, как военнослужащие-Скауты планировали и обсуждали предстоящие убийства.

Вдобавок к этому в начале мая официальная Ботсвана заявила, что Родезия имеет отношение к недавнему взрыву на переполненной дискотеке во Францистауне – тогда в зал была брошена ручная граната русского производства; при взрыве погибли два человека и 80 получили ранения. Администрация президента Ботсваны резко осудила этот «варварский акт саботажа» и заявила, что в связи со взрывом в клубе «Мофане» был арестован цветной родезиец. Позже было сообщено, что семь чернокожих родезийцев были взяты под стражу полицией Ботсваны. В заявлении говорилось, что родезийцы, задержанные в лагерях беженцев во Францистауне и Селеби-Пикве, сознались в том, что являются Скаутами Селуса, посланными в Ботсвану со шпионскими целями. Они проникли в страну под видом беженцев, но на допросах в полиции показали, что на самом деле были посланы правительством Родезии, с целью изучения ситуации в лагерях беженцев, для планирования возможных налетов. В более поздних сообщениях говорилось, что эти семеро Скаутов попросили политического убежища, и им был предоставлен беспрепятственный проезд в Замбию. О том, что взрыв в клубе связан с родезйиским ударным анти-террористическим отрядом Скаутов Селуса заявил и Секретарь администрации президента Филипп Штеенкамп – он не представил никаких доказательств, но по его словам, «он в этом уверен».

Вне сомнения, эти семеро «перебежчиков» из Скаутов будут представлены иностранным журналистам, в качестве очередного «доказательства» зверств этой части. Ложь набирает обороты и результат нетрудно предугадать. Вся мощь марксисткой пропаганды обрушится на Скаутов Селуса, как наиболее ярких представителей «безжалостной касты убийц». Естественно, что конечная цель – дискредитировать Скаутов в глазах как белого, так и черного населения Родезии, с тем, чтобы вызывать общественный резонанс, осуждающий их преступные деяния. Поскольку известно, что родезийские вооруженные силы в своей войне с террором зависят от уникальных талантов этих отборных специалистов.

Устав от постоянных обвинений террористов и их сторонников в адрес отборной части родезийской армии, и от обвинений в попытках «скрыть истинное положение дел», правительство Родезии недавно в первый раз приподняло завесу секретности, окружавшую Скаутов с момента формирования части в 1974 году, как отряда боевых следопытов. Несколько иностранных корреспондентов были допущены в тренировочный лагерь, где будущие Скауты проходят подготовку. Именно там многие из этих журналистов впервые осознали, что такое на самом деле отряд Скаутов Селуса. Им сообщили, что по самым скромным подсчетам, к марту 1977 года, Скауты Селуса уничтожили 1205 террористов – потеряв при этом всего лишь 10 человек. По любым стандартам эта цифра выглядит внушительно.

Тренировочный лагерь находится в часе езды от Карибы, или в 30 минутах по воде, вдоль берега известного водохранилища. Лагерь представляет собой скопление шалашей из тростника и на первый взгляд похож на концентрационный лагерь использовавшийся японцами во Вторую мировую войну. На самом деле этот тростниковый военный городок является главным местом отбора и подготовки военнослужащих одной из самых специализированных и боевых частей, когда-либо существовавших в мире. Название лагеря «Вафа Вафа» - происходит от фразы на языке шона, «Вафа васара» - приблизительно ее можно перевести, как «Кто умер, тот умер, кто отстал, тот отстал».

Вполне подходящее название, поскольку изматывающий отбор «убивает» огромное число кандидатов – мало кто из них доходит до финиша. То, что кандидаты вообще способны выжить в ходе отборочного курса, уже похоже на чудо, тем не менее, они не только выживают, но и превращаются в самых грозных солдат, способных противостоять террористической угрозе. Преимущественно их учат убивать и выживать – а в ходе обучения их загоняют до немыслимых физических пределов. Так, рацион кандидата составляет одну шестую от того, что получает военнослужащий обычной части.

Среди прочих испытаний, которым подвергаются кандидаты, есть и такое: курсанта оставляют на ночь в буше с оружием, 20 патронами, спичкой и материалом, об которую ее разжечь и сырым яйцом. Мало того, что кандидату предстоит «веселая» ночь среди львов, носорогов и слонов – к утренней проверке он должен предоставить яйцо сваренное вкрутую.

Один из родезийских журналистов так вкратце описал заслуги Скаутов:

«Окруженные секретностью и тайнами, порождающими тысячи историй (некоторые из них это правда, но большинство - слухи), Скауты Селуса всего лишь за два года стали частью, получившей наибольшее количество наград. Среди прочих знаков отличия, Скауты могут похвастаться шестью Серебряными крестами (высшей военной наградой Родезии за мужество), одиннадцатью Бронзовыми крестами и шестью орденами Почетного легиона за героизм. О них мало пишут, но именно они играют самую важную роль в войне, которую страна ведет с террористами».


Скауты Селуса – это полностью интегрированная часть. Точное количество военнослужащих по понятным причинам сообщить нельзя, но соотношение черных и белых солдат – примерно восемь к двум.

Первоначальная процедура отбора длится примерно 18 дней и является по всей вероятности самым жестким отбором в мире. Каждый человек, прибывающий в лагерь – доброволец; среди них есть опытные, закаленные в боях ветераны, которые, однако, после нескольких дней ломаются и отказываются от дальнейших испытаний. Неудивительно, что например, во время последнего по времени отбора, только 14 человек из 126 смогли его пройти.

Командует Скаутами уроженец Солсбери майор Рон Рейд-Дэйли, 47-летний офицер, который в свое время был полковым сержант-майором Родезийской легкой пехоты – известной также как «Невероятные». Навыки контрпартизанской войны он получил, проходя службу в британской Специальной Авиа Службе – в 1950 году он отправился в Англию, и в составе САС в начале 1950-х годов, принимал участие в подавлении в Малайзии террористической войны, инспирированной коммунистами.

Рейд-Дэйли вполне согласен с приводимой аналогией «концлагеря»:

«Я полагаю, что в большинстве современных армий мне просто бы запретили пускать этих бедняг на такой отборочный курс, какому мы их подвергаем здесь. Скорее всего, они бы решили, что я намерен убить этих добровольцев, которые хотят вступить в наши ряды. Согласен, в ходе отбора и подготовки солдат, кое-что тут действительно напоминает концлагерь. Мы подводим их к самому порогу психической выносливости – и именно там большинство из них ломается. Можно взять любого здорового человека и довести его до высочайших стандартов физической подготовки. Но если в человеке внутри чего-то изначально нет, то вложить это в него невозможно».


Во время отборочного курса каждого кандидата доводят до состояния, которое обычный человек вынести не в силах. Фактически кандидата лишают человеческого облика, заставляя его жить на подножном корму (в «меню», например, входят крысы, змеи, бабуины), в экстремальных и враждебных человеку условиях. Их учат вещам, от которого нормального человека стошнит – например, чтобы восполнить водопотери, пить жидкость, содержащуюся в желудке убитого животного, есть подгнившее червивое мясо и т.д.

Еда курсантам не выдается – они должны находить ее сами. Кандидаты должны уметь развести огонь без помощи спичек, уметь поймать дичь, сделав силки из коры (gusi tambo). Чтобы утолить постоянный голод, они ловят мелкую живность – кузнечиков и ящериц. «Тут понимаешь, что такое настоящий голод, - рассказал один из курсантов. – Однажды мы поймали небольшого варана – мы еле сдержались, чтобы не съесть его в сыром виде, со шкурой и костями».

Во время визита журналистов, Скауты в первый раз официально подтвердили, что они участвовали в трансграничных рейдах по преследованию террористов в Мозамбике, включая блестящую операцию по уничтожению лагеря боевиков в Ньядзонья, в прошлом августе, когда было уничтожено более 500 партизан.

Те, кто прошли отбор обычно распределяются (после обучения навыкам чтения следов) во взводы, как правило, в качестве флангового следопыта. Они работают в глухих уголках Родезии, выслеживая террористические группы и наводя пехоту на крупные банды – в случае если террористы значительно превосходят числом «двойки» Скаутов. Все Скауты, начиная от командира и заканчивая последним рядовым-европейцем, говорят как минимум на одном из африканских языков – это необходимое условие для нормальной работы со своими черными сослуживцами.

Приоритет в подготовке Скаутов отдается таким дисциплинам как выслеживание, выживание и тактика ближнего боя. По мнению журналистов, человек, прошедший подготовку в лагере Вафа Вафа, может с полным на то основанием называться особенным солдатом, заслужившим право служить в самой элитной части вооруженных сил Родезии. Однако майор Рейд-Дэйли не любит слово элита:

«Мы не считаем себя элитой, равно как и не считаем, что мы стоим на голову выше остальных. Такие мысли могут привести к завышенной самооценке и хвастовству, что в свою очередь ведет к безрассудству. Мы просто следопыты, которые выполняют свою работу».


Майор Рейд-Дэйли объяснил также, почему отбор в Скауты настолько суров:

«Когда человек впервые к нам попадает, мы берем и полностью его разрушаем. И потом создаем из него то, что нам необходимо. Может быть, кто-то скажет, что это негуманно, что это бесчеловечно – ну что ж, наверное, так и есть. Но, по моему убеждению, именно так и должно быть, если мы хотим чтобы наша часть продолжала быть боеспособной. Я часто слышал о разных отборных подразделениях, от которых впоследствии оставалось только одно название, потому что они понижали стандарты отбора, чтобы набрать побольше людей. Я не намерен допустить такого в Скаутах».


Иногда их можно увидеть в городе, парней в коричневых беретах с эмблемой в виде скопы. Скопа – это хищная птица, орлан-рыболов, повсеместно встречающаяся у крупных водоемов. Эмблема – изначально она была неофициальным знаком отличия следопытов – была принята в честь первого родезийского инструктора-следопыта, Андре Раби, погибшего при выполнении задания в 1973 году. Все Скауты считают Раби идейным вдохновителем части.

Скауты располагают одним из лучших и наиболее полных вольеров в Родезии. Недавно они также завели и террариум – причем не для забавы. Поскольку Скауты обязаны уметь выживать в буше в течение многих дней, они обязаны разбираться и использовать с выгодой для себя то, что может предложить им дикая природа: растения, птиц, животных, насекомых. Как пояснил один из инструкторов:

«В вельде можно найти все. Чем лучше ты знаком с ним, тем выше твои шансы выжить в нем. Человек, не знающий буш, постоянно будет попадать там в опасные ситуации. Например, некоторые птицы могут выдать твое присутствие. Бабочки, которых люди считаю милыми и симпатичными насекомыми, на самом деле являются признаками того, что рядом находится источник с водой – особенно в зимние месяцы. Наша цель – научить курсантов чувствовать себя как дома, в тех условиях, в которых они работают. Растения не только дают им пищу – они очень важны при выслеживании людей. Кроме того, растения можно использовать и как лекарства – скажем, марула, это лучший антигистаминный препарат, который только можно найти в дикой природе».


Истории о том как они выживают в буше, порой звучат как легенды – как например, об одном молодом Скауте из Солсбери, который провел 18 дней в буше, скрываясь от большой банды террористов, его преследовавшей. Как он сам сказал, «просто в один момент, что-то пошло не так». У него не было сухого пайка, запасов воды, и очень мало патронов – но его подготовка в Вафа Вафа, позволила ему с честью выйти из этой ситуации.

Многие Скауты являются отлично подготовленными парашютистами, что позволяет им быстро и скрытно попадать в те районы, где требуются их навыки.

Вот кто такие Скауты, солдаты, которых террористы мечтают уничтожить, военнослужащие, по праву гордящиеся своим официальным девизом - Pamwe Chete, Только вместе.
-----------------------------------------------------------------
авторство - С.Карамаев. tiomkin
исходники:
http://tiomkin.livejournal.com/702938.html

Скауты Селуса. Операция «Огородик», ноябрь 1974 года

Время от времени у Скаутов Селуса случались провалы. Несмотря на тщательную подготовку операций, группы из псевдо террористов, которых забрасывали в разные провинции, вычислялись местным населением. Соответственно, настоящие террористы практически мгновенно узнавали, что в районе действуют фальшивые «борцы за свободу» и принимали свои меры. Один из таких районов находился у подножия гор Мувурадона, именно там сходились несколько основных путей проникновения террористов из Мозамбика в Родезию.

Главный посредник и пособник террористов был прекрасно известен Скаутам, но явных улик против него не было. К тому же он был необычайно изворотливым и хитрющим стариканом. Как ни пытались группы псевдо террористов обмануть его, он всегда разгадывал намерения оперативников и оставлял их с носом.

У него была крайне вредная (с точки зрения оперативников, конечно) привычка – искусно валять дурака. Когда псевдо террористы выходили на контакт с ним, он неподдельно притворялся, что очень рад видеть настоящих борцов за свободу, более того, это первая группа славных народных мстителей, о которых он столько слышал, и, наконец – вот удача-то! – повстречал. Он давал им еду, скармливал какие-то крохи информации и относился со всем возможным почтением, как если бы перед ним были настоящие боевики ЗАНЛА. Но на самом деле, он практически мгновенно сообщал террористам обо всем перемещениях псевдо групп. Более того, он умудрялся сразу же доводить едва ли не до каждого крестьянина, что новая группа «террористов», появившаяся в районе – это на самом деле Скауты Селуса.

В результате подобной подрывной работы этого посредника работа скаутских псевдо групп в Мувурадоне была парализована. Они не знали, чем занимаются настоящие террористы, были не в курсе передвижений групп боевиков, как в Родезию (подготовленных кадров), так и из Родезии (новых рекрутов). Они знали, что в данном регионе террористы свою деятельность не свернули, но вот что, где и как – понятия не имели. Более того, Скауты подвергались постоянной опасности нарваться на засаду ЗАНЛА – если бы местный полевой командир решил, что достаточно поводил за нос этих дурней Скаутов, то в любой момент «скуз’апо» (жаргонное наименование Скаутов) влетали в заранее расставленную ловушку.

Вредоносный старец настолько всех достал, что в один момент стал главной темой обсуждения на совещании между командующим Скаутов майором Рейд-Дэли и инспектором Специальной Службы Уинстоном Хартом. В конечном итоге Харт предложил Рейду-Дэли оригинальный план, и командующий его одобрил.

В Мувурадону была послана «засветившаяся» псевдо группа, про которую каждый пастушок знал, что это никакие не борцы за свободу, а ненавистные Скауты. По прибытии они вышли на контакт со стариком. Тот, казалось, был искренне рад видеть храбрых партизан и поинтересовался, где они были все это время?

Командир псевдо группы пояснил, что Верховное командование ЗАНЛА послало его отряд в Мозамбик, а сейчас они вернулись, причем не с пустыми руками.
- Мы принесли с собой изрядное количество оружия – автоматы и мины, - сказал командир. - Командование приказало нам распространить из среди местных товарищей, чтобы боевые действия против ненавистных mabunu (белых собак) разгорелись с новой силой.

Старик был донельзя удовлетворен подобным ответом. На самом деле он едва сдерживал улыбку, думая про себя, какие идиоты эти Скауты.

Группа лже-партизан пригласила старика с собой – показать посреднику, что они зря словами не бросаются. В укромном местечке, в непроходимом буше глазам посредника открылась дивная картина: на земле аккуратно лежали винтовки, взрывчатка, гранаты, мины, цинки с патронами, а рядом – заранее нарубленные ветки, чтобы в случае чего быстро замаскировать это все. После этого Скауты и старик вернулись в лагерь псевдо группы. Посредник быстро сбегал в крааль за едой, предложил ее псевдо террористам и рекомендовал отдохнуть. Сам же немедленно направился на встречу с настоящим полевым командиром ЗАНЛА, где и рассказал, давясь от смеха, что глупые Скауты сделали местным партизанам просто царский подарок – огромное количество оружия.

Как только старик ушел, Скауты, довольные тем, что наживку заглотили, немедленно возвратились к своей захоронке и перенесли ее в другое заранее выбранное место. По данным разведки, местные боевики испытывали острую нехватку оружия и боеприпасов и поэтому на известие о большой партии оружия они просто обязаны были клюнуть.

Следующим вечером старик появился в лагере Скаутов, лучась радостью: - Я говорил о вас с местным командиром. Он передал вам благодарность и попросил меня организовать с вами встречу, на которой вы бы смогли обсудить условия передачи оружия.

Командир Скаутов закивал, соглашаясь с посредником. По довольному лицу старика было ясно, что на самом деле встреча для Скаутов имела бы только один исход – летальный.

- Есть небольшая проблема, - сказал командир группы. – Мы вернулись в Зимбабве вместе с большой группой наших товарищей. И ее командир – он главнее меня, он послал меня узнать обстановку. Окончательное решение о том, как и где передавать оружие зависит только от него.

Старик едва не запрыгал от радости. В такую удачу он и поверить не мог – сразу две группы Скаутов попадутся в расставленную ловушку! Нет, положительно, эти «скуз’апо» - полные дураки. Старик даже размечтался – когда победит революция, то за его заслуги ему дадут одну из ферм mabunu.

Дождавшись наступления темноты, Скауты повели старика долгим и запутанным маршрутом на место условленной встречи. Через пару часов они пришли на вершину дикого gomo (холма). Место встречи, как нельзя более подходило для съемок какого-нибудь документального фильма под названием «Самый дикий уголок буша»: там были гранитные валуны, между которыми росли деревья, перемежавшиеся непроходимым кустарником. На маленькой площадке, озаренной светом (было полнолуние), сидели четыре человека, на головах у двоих были мягкие широкополые шляпы, скрывавшие лица.

Как того требовали традиции, стороны сначала начали обсуждать погоду, здоров ли скот в стаде, велик ли урожай и так далее. Постепенно старик и командир новой группы перешли к делам более важным. В речи замелькали фразы типа pamberi ne Chimurenga (да здравствует освободительная война), хвалы лидерам движения и проклятия в адрес kanki (шакалов – так террористы называли военнослужащих РДФ). Старик начал говорить, что таким доблестным бойцам, которых он сегодня повстречал, просто необходимо встретиться с местными товарищами командирами и передать им свой бесценный опыт, но неожиданно был оборван на полуслове. Один из террористов в шляпе внезапно наклонился вперед и угрожающе ткнул старика жестким пальцем под ребро. Посредник взвизгнул от боли и неожиданности.

- Мы за тобой наблюдали, - сказал «террорист» старику. – Мы долго наблюдали и решили, что ты – не тот, за кого себя выдаешь. Мы недовольны тем, что ты делаешь. Ты хочешь нас погубить!

- Я? – воскликнул старик. – Да я всю свою жизнь посвятил делу борьбы за свободу! Я кормил наших ребят, я проводил их безопасными путями, чтобы их не поймали правительственные войска, я давал им кров. Меня арестовывали злодеи из Специальной Службы и безжалостно избивали – несколько раз! Но, несмотря на пытки в полиции и избиения, я героически молчал. Я уже стар, чтобы держать в руках оружие, но я – по-настоящему предан нашему общему делу! Да как вы только могли усомниться во мне и подумать что я предатель!
- Потому что, старик, - сказал командир «партизан», - мы не борцы за свободу. Мы - «скуз’апо», и ты нас предал, выдал нас боевикам. Ты намеревался привести нас в засаду, а потом украсть наше оружие.
- «Скуз’апо»? – проблеял старик. - «Скуз’апо»… я вам не верю. Я слышал, что есть такие люди, но никогда их не видел. – Он вытер пот рукой. Было видно, что старик занервничал – такого оборота событий он не предвидел.
- О, старик, мы на самом деле «скуз’апо», - сказал командир. – Настоящие «скуз’апо», смею тебя заверить. Более того, твое сердце подсказывает тебе, что я говорю правду. Я даже тебе открою страшный секрет – я не африканец. Я – белый, mukiwa.

Несмотря на всю серьезность положения, старик захихикал – в такую нелепость он не мог поверить: - Ты mukiwa? Да ты говоришь на чишона лучше чем я! Mukiwa «скуз’апо», хи-хи-хи… ты изрядно насмешил меня!

Сидевшие на полянке «террористы» оставались серьезными, но вот Скауты-африканцы из второй группы, прятавшиеся среди валунов, еле сдерживали смех.

- Уинстон, - обратился командир группы к одному из тех, кто сидел рядом с ним. – Сними-ка шляпу.
«Террорист» (инспектор Специальной Службы Уинстон Харт) встал и снял свою широкополую фетровую шляпу. В свете луны старик увидел на его голове копну светлых волос. Командир группы (капитан Скаутов Селуса Бэзил Мосс) проделал то же самое – к своему ужасу посредник понял, что говоривший его не обманул: волосы у «террориста» также были светлыми. Старик застонал, рухнул на землю и застыл. На мгновение Скауты было встревожились – не хватил ли старца кондратий? Однако обошлось – посредник зашевелился и медленно сел на корточки.
- Я погиб, - простонал он. – Я погиб, со мной все кончено.
- А теперь, старик, слушай меня внимательно, - с тихой угрозой в голосе сказал Мосс. – Ты знаешь, что мы – Скауты Селуса. Ты прекрасно понимаешь, что игры кончились. Но к счастью твои друзья – борцы за свободу – не в курсе того, что происходит на этой вершине. – Он негромко свистнул и по его сигналу из-за валунов вышли Скауты, до этого момента прятавшиеся в тени. – Ну, теперь ты видишь, сколько людей знает, что ты признался в том, что помогаешь террористам? Это только малая часть. В Солсбери об этом знает еще тысяча человек, поскольку мы сообщили им по радио. И они, как и мы, знают что ты – богатый человек, у тебя много скота, у тебя даже есть машина – грузовичок «Датсун». Они знают, что у тебя четыре жены. Знают и то, что твоя старшая жена злится на тебя за то, что ты постоянно проводишь ночи с младшей женой. Они знают, что у тебя есть сыновья – умные сыновья, они хорошо учатся в школе. Если ты опять скажешь террористам, что мы – это «скуз’апо», то мы убьем всю твою семью. Начнем с твоего старшего сына, потом убьем твою младшую жену и младшего сына. Потом мы зарежем весь твой скот. Потом сожжем твою машину. А последним мы убьем тебя. Я ясно выражаюсь?

Старик согласно закивал. Мосс, однако, хорошо представлял, что каким бы жалким и напуганным не выглядел сейчас посредник, ни в коем случае нельзя было забывать о том, что это хитрый и коварный старец. И, вне всякого сомнения, этот старый чорт, сейчас раздумывал о том, как бы избежать печальной участи – то есть наобещать Скаутам все что угодно, а потом наплевать на свои слова.

- Очень хорошо, - сказал Мосс. Он внимательно посмотрел на старика. – О, старик! Ты меня огорчаешь. Я вижу, как в твоей голове шевелятся мысли – и это нехорошие мысли. Ты думаешь, что как только мы отсюда уйдем, ты немедленно убежишь к террористам вместе со своей семьей.

Старик яростно замотал головой в ответ – именно так он и полагал поступить, но признаться в этом он ни в коем случае не мог.

- Я бы на твоем месте этого не делал, - угрожающе сказал Мосс. – Потому что перед тем, как мы уйдем, ты подпишешь вот это. – Он вытащил из кармана листок бумаги. – Это приходный ордер на твой счет на почте. – Мосс также достал из кармана пачку купюр. – А это 400 долларов, которые мы туда положим.
- Вы платите мне деньги? – изумился посредник.
- Да, - ответил Мосс, - но сначала ты подпишешь еще одну бумагу.
- Какую бумагу? – спросил старик.
- Расписку в получении денег. На бланке полиции. А теперь, после того, как ты это подпишешь, если ты или твоя семья вздумает убежать к террористам, или если ты сболтнешь хоть слово боевикам, то ты перешлем эту расписку и твою чековую книжку в Мозамбик, командованию ЗАНЛА. А им уж не надо будет объяснять, что это такое. Они и сами прекрасно тебя найдут, а потом поступят с тобой точно также как поступали с теми, кого ты выдавал террористам. Вспомни, что боевики делают с теми, кого считают марионетками правительства или продавшимися? Да-да-да, сжигают дома, убивают семью, вырезают скот, ну не мне тебе об этом рассказывать.
- Я согласен, - пробормотал посредник. – Что мне остается еще делать?
- Я вижу старик, что ум вернулся к тебе, - язвительно ухмыльнулся Мосс. – Ты начинаешь смотреть на вещи как «скуз’апо». Смотри сюда, - повинуясь жесту Мосса, один из Скаутов-африканцев подошел поближе. – Ты будешь два раза в день встречаться с этим человеком в условленном месте и сообщать ему, что делают террористы и каковы их планы. А первым твоим заданием будет следующее: ты действительно сейчас направишься к командиру боевиков и скажешь ему, что мы глупые «скуз’апо», которые ни о чем не подозревают. И поэтому ты предлагаешь устроить на нас засаду вот тут… - Мосс подробно изложил детали. Он намеренно выбрал привлекательное для террористов место – поросший густым кустарником холм, окруженный кукурузными полями, так что возможности отступить у боевиков не оставалось.

Посредник сделал в точности так, как ему и было приказано. Он связался с террористами и уговорил их устроить засаду на Скаутов, пообещав большие трофеи – много оружия, патронов, взрывчатки, мин, гранат, которыми родезийское правительство щедро снабдило глупых скаутов.

И террористы действительно получили эти трофеи – вот только в виде шквального огня, который обрушился на них из оружия десантников Родезйиской легкой пехоты, свалившихся в буквальном смысле слова на голову террам из десантных «Алуэттов». В коротком и жестоком бою все до единого боевики были уничтожены.

Немного позже Скауты практически тем же самым образом заставили работать на себя еще одного посредника террористов. Теперь на Скаутов работало уже двое завербованных агентов. Итогом работы стало то, что за два месяца, в засадах, сделанных с помощью посредников, были уничтожены 32 боевика и еще 18 взяты в плен.

Но однажды, первый посредник, тот самый хитрющий старец, не явился на условленное место встречи. Не вышел он и второй раз. Его координатор, наведя осторожные справки, узнал, что у старика попросту сдали нервы, и он, бросив все свое имущество, бежал вместе с семьей в Мозамбик. Его не испугало даже то, что в ЗАНЛА могут узнать о его работе на Скаутов. Через несколько дней исчез и второй агент. Его убили боевики, заподозрившие неладное: командиру одной из оставшихся групп ЗАНЛА хватило ума сопоставить некоторые факты, например то, что подавляющее количество групп борцов за свободу было истреблено войсками. Подозрений хватило для вынесения немедленного приговора, и посредник был элементарно зарезан.

Уже после того, как данная операция по уничтожению террористических групп в районе Мувурадона была завешена, то один из офицеров в штабе Скаутов полюбопытствовал, почему она получила кодовое наименование «Огородик»? Майор Рейд-Дэли любезно пояснил, что название не имело ничего общего с операцией союзников в 1944 году – 35-тысячному воздушному десанту за Рейн с целью захвата мостов. Просто первый завербованный посредник получил кличку «Яблоко», а второй – «Банан». Бэзилу Моссу это пришлось по душе, и он выразил надежду, что с помощью этих «фруктов» Скауты соберут хороший урожай на огороде в Мувурадона.
----------------------------------------------
авторство С.Карамаев tiomkin
http://tiomkin.livejournal.com/595983.html

ZANLA


ZIRPA

AFV
Armoured Fighting Vehicle

AHU
Army Health Unit

Air Sup Pl
Ait Supply Platoon

APA
African Purchase Area

APs
Amunition Points

AVM
Air Vice Marshal (Senior Air Force Officer Rank)

AIRTASK
Signal sent to squadron detailing the task to be performed.

BAAs
Brigade Administrative Areas

Bde
Brigade

BECM
British Empire and Commonwealth Museum (Bristol)

Blue Job
a member of the Air Force

BM
Brigade Major

Brown Job
a member of the Army

Capt
Captain

CIO
Central Intelligence Organisation

CLM
Commander of the Legion of Merit

Comp Ps
Composite Points

COIN
Counter Insurgency

COINOPS
Counter Insurgency Operations

Col
Colonel

COMOPS
Combined Operations

CONEX
Department of Conservation and Externs ion

Copper
a member of the BSAP

Cpl
Corporal

CPU
Crime Protection Unit (BSAP)

DAK
Dakota, DC3

Dist.
District

DMM
Defence Forces Meritorious Medal

ED
Efficiency Decoration

ETA
Expected time of arrival

ETD
Expected time of departure

Fd Amb Coy
Field Ambilance Company

Fire Force
A group of helicopters with quick reaction troops supported by a K-car

Fg Off
Flying Officer

Flt Lt
Flight Lieutenant

Floppy
Dead terrorist

G-Car
Allouette III in trooping configuration

Gook
Terrorist

Gp Capt
Group Captain

HQ
Headquarters

ICD
Independence Commerative Decoration

Intaf
Internal Affairs

ISOPS
Internal Security Operations

JOC
Joint Operations Centre

JPS
Joint Planning Staff

K-Car
Allouette III equipped with 20mm cannon

KIA
Killed in Action. Killed during direct conflict with the enemy.

KOAS
Killed in Active Service. Killed during the period of the conflict but not during direct enguagement with the enemy (eg. accidental shooting, road accident, land mine).

Kraal
African village

L/Cpl
Lance Corporal

LOCSTAT
Location State

Lt
Lieutenant

Lt Col
Lieutenant Colonel

Maj
Major

MC
Military Cross

Med Trg
Medical Training

Med Coy
Medical Company

Mid
Midlands

MFO
Military Forwarding Organisation

MISREP
Mission Report

MLM
Member of the Legion of Merit

MM
Military Medal

MSM
Meritorius Service Medal

OCC
Operations Coordinating Committee

OLM
Officer of the Legion of Merit

OSD Byo
Ordinance Supply Depot Bulowayo

OSD Sby
Ordinance Supply Depot Salisbury

Outbrassed
Outranked. When the commanding officer of one unit is senior in rank to that of another unit.

PATU
Police Anti Terrorist Unit

Plt Off
Pilot Officer

Pookie
Mine detection and clearance vehicle, night ape-bush baby

PPs
Petrol Points

PRAW
Police Reserve Air Wing

Psyops
Psychological Operations

RhA
Rhodesian Artillery

RAA
Rhodesia Army Association

RAAMT
Rhodesia Army Association Museum Trust

Rat pack
Ration pack

Regt.
Regiment

RhAC
Rhodesian Armoured Corps

RhAdm
Rhodesian Corps of Administration

RhAEC
Rhodesian Army Education Corps

RhAF
Rhodesian Air Force

RhAMC
Rhodesian Army Medical Corps

RhAPC
Rhodesian Army Pay Corps

RhASC
Rhodesian Army Services Corps

RhCCh
Rhodesian Corps of Chaplins

RhE
Rhodesian Corps of Engineers

Rh Inf
Rhodesian Corps of Infantry

RhMP
Rhodesian Army Medical Corps

Rh Sigs
Rhodesian Corps of Signals

Rhodaf
Rhodesian Air Force

RHU


RIC
Rhodesian Intelligence Corps

RLI
Rhodesian Light Infantry

RRAF
Royal Rhodesian air Force

RSA
Republic of South Africa

Ruware
A granite outcrop

RWW
Rhodesians World Wide

SALOPS
Salisbury Operations

Sangers


SAP
South African Police

SAS
Special Air Service

SB
Special Branch

Sby
Salisbury

Svcs Area HQ (Mat)
Services Area Headquarters Matabeleland

SF
Security Force

Sgt
Sergeant

Shangaan
An indigenous tribe found in the central and eastern areas for Rhodesia

SITREP
Situation Report

Sup Ps
Supply Points

Stick
Group of soldiers

Sqn
Squadron

Sqn Ldr
Squadron Leader

Tp
Troop

Tpr
Trooper

Troopie
Endearing term for a soldier of the rank of trooper or private. Sometimes used to denote soldier irrespective of ranks.

Tse Tse Fly
Fly like insect the bites and draws blood. Responsible for the spread of sleeping sickness.

UDI
Unilateral Declaration of Independence

Wg Cdr
Wing Commander

ZAPU
Zimbabwe African People's Union

ZANLA
Zimbabwe African National Liberation Army

ZANU
Zimbabwe African National Union

ZIPRA
Zimbabwe Independent Peoples Republican Army

http://www.rhodesianforces.org/AircraftIncidents.htm

Потери RAF за время войны.
----------------------------------
На закуску - командующие RAF. =)


Air Vice Marshall "Ted" Jacklin
1949 - 30th June 1961


Air Vice Marshall "RAF" Bentley
1961 - 1965


Air Vice Marshall Harold Hawkins
1965 - 1968


Air Marshall Archie Wilson
1968 - 15th April 1973


Air Marshall Mick McLaren
13th April 1973 - 1977


Air Marshall Frank Mussell
12th April 1977 - 1981


Air Marshall Norman Walsh
First Commander of the Air Force of Zimbabwe
From 1981

Rhodesian SAS



авторство статей С.Карамаева ака tiomkin

Отбор в SAS

Если брать Великобританию, то средний оперативник САС в силах Ее Величества – это солдат, по возрасту приближающийся к 30 годам. Прежде чем попытаться стать оперативником САС он успел набрать опыт службы в других частях. Он не носит ни знаков различия, ни иных форменных знаков (кроме как в некоторых случаях требующих того по ситуации), и оперативники обращаются друг к другу по имени.

В Родезийской САС было иначе. Когда Брайан Робинсон (будущий командующий РСАС) вернулся в 1965 году из Англии после стажировки в 22-м полку САС, он считал, что САСовец должен быть 25-летним солдатом и иметь за плечами, по крайней мере, три года службы. Но поскольку в родезийских вооруженных силах был хронический недостаток личного состава, то Робинсон сообразил, что эта цель недостижима. Таким образом, в среднем родезийскому солдату было менее 21 года, а во второй половине войны, большинство будущих САСовцев, до того как они стали оперативниками, не имело никакого опыта воинской службы.

Знаки различия носились постоянно (за исключением операций) и к офицерам обращались "сэр". С другой стороны – такое же положение вещей было во всей родезийской армии. К сержантам обращались по званию, к рядовым - по фамилии. В основном в САС придерживались данного правила, хотя большей частью обращались друг к другу по имени или по прозвищу – что было понятно, поскольку, находясь, например в 6-недельном патруле, все время соблюдать формальности невозможно.

Изначально источником кадров для САС служил 1-й батальон Родезийской Легкой Пехоты («Святые»). Также в САС поступали иностранные добровольцы и военнослужащие других родов войск – связисты, саперы, а порой полицейские и летчики. Хотя у них уже был опыт несения воинской службы, но они были обязаны пройти предварительную подготовку и жесткий отбор. Что удавалось далеко не всем.

Но в итоге «Святые» начали открыто жаловаться, что САС занимается «браконьерством» - откровенно «ворует» подготовленных десантников. После нескольких устных пожеланий командующего родезийскими вооруженными силами, командование САС, скрепя сердце, согласилось прекратить подобную практику.

Затем в родезийской армии был образован отряд Скаутов Селуса, и численность САС резко сократилась – до 25 человек, поскольку основателю Скаутов Рону Рейду-Дэли невероятным образом удалось переманить в новую часть опытных оперативников. У САС фактически не осталось возможностей для выбора. И тогда Брайан Робинсон предложил воплотить в жизнь несколько новых идей. Несмотря на некоторое сопротивление со стороны ветеранов САС, Робинсон сумел добиться своего, и, как оказалось, был прав.

Он решил, что имеет смысл набирать кандидатов прямо после школы, нежели ждать пока они пройдут первоначальную военную подготовку в других частях (в Родезии в то время была обязательная двухлетняя военная служба).

Прелесть этого плана заключалась в том, что в таком случае кандидатов не требовалось переучивать и изгонять из них привычки и рефлексы, приобретенные в учебках. Можно с самого начала готовить из новобранца оперативника САС, как говорится, с нуля. Для Родезийской САС эта идея была уникальной и шла вразрез с традициями. Но время показало, что новички, пройдя жесточайший отбор и работая бок о бок с ветеранами, превращаются в людей, которые могут добиваться фантастических результатов.

В то время как в 22-м полку британской САС сначала отбирали кандидатов, а потом их готовили, родезийцы решили поступить наоборот – сначала подготовить, и потом из них отобрать. Для этого была разработана система, называвшаяся «All-In». Изначально, у Робинсона все же были сомнения, что система сработает, но с течением времени они рассеялись.

Ключевым моментом являлось включение новичка в патруль из 4 человек. В этом был свой риск – эффективность патруля могла упасть на 25%, но с другой стороны это был абсолютный метод проверки человека. Робинсон признавал, что требовать от опытного ветерана брать с собой в разведку зеленого юнца – значит требовать от него больше чем можно, но выбора, как такового не было.

Но хотя рекрут мог участвовать в патруле, он не получал заветный бежевый берет и официальный форменный пояс САС. Только после того, как рекрут принимал участие в настоящем бою, он становился полноправным САСовцем. Но даже и после этого у него могли отобрать берет за некоторые дискредитирующие проступки.

Несмотря на то, что дефицит людей был жесточайшим, САС отказывалась понижать стандарты отбора – более того, до самого конца войны они медленно возрастали. Примерный процент тех, кто не смог пройти отбор в САС составлял 75% - а один раз никто из кандидатов не сумел дойти до финиша.

Хотя методы отбора в САС варьировались, основная идея оставалась прежней – инструкторам необходимо было разглядеть в человеке физическую и моральную стойкость и понять, способен ли кандидат ужиться в коллективе. Для этого необходимо было довести новобранца до предела – если уж он в этом стрессовом состоянии способен принимать решения и воплощать их в жизнь, то он годится в САС.

В то время как оперативник САС должен был уметь действовать в одиночку и проявлять инициативу, также малочисленные патрули САС проводили долгое время в буше, и совместимость с другими членами команды являлась необходимым условием.

Провести бок о бок на вражеской территории шесть недель рядом с человеком, имевшим привычку чавкать или сопеть, или постоянно ковырять в ухе для многих являлось серьезным испытанием. В нормальной ситуации такое особо не волновало, но в условиях патруля идиосинкразия возрастала в геометрической прогрессии и ненависть могла дойти до того, что возникало желание убить такого человека. Инструктора внимательно следили за признаками проявления подобной идиосинкразии, чтобы выявить ее как можно раньше. В этом случае человек признавался негодным к службе в САС.

Критерии отбора были достаточно простыми: способность быстро принимать решения, оптимизм, самодисциплина, выносливость, физическая подготовка, инициатива, смелость, совместимость, индивидуальность и логическое мышление.

Как правило, двухметровые супермены с накачанными мускулами до конца отбора не доходили. Брайан Робинсон как-то однажды заметил, что любой родезиец, находящийся в приличной форме мог пройти отбор в САС, и при этом вовсе не обязательно было переплывать озеро Кариба ночью с ножом в зубах.

Практика показала, что зачастую первыми сдавались именно здоровяки-регбисты, в то время как другие кандидаты, обладавшие нужной силой воли, продолжали идти вперед, не обращая внимания на изощренные попытки инструкторов заставить их сдаться. САС требовались люди, которые не сдаются ни при каких условиях, даже когда они валятся с ног.

Отборочной программой в разное время занимались разные инструктора. У каждого было свое видение отбора, и потому методы, естественно варьировались. Робинсон считал, что в некоторых случаях инструктора заходили слишком далеко и подвергали кандидатов очень тяжелым испытаниям. Но в принципе он соглашался, что в конечном итоге это пойдет только на пользу.

Первоначально один из этапов отбора проходил в районе горы Иньянгомбе. Местность изобиловала холмами и оврагами, и с непривычки пройти маршрут было делом непростым. Но к середине 1970-х годов территория Иньянги вошла в один из оперативных армейских секторов. Командованию САС пришлось срочно подыскивать другое место для тренировок – саперы начали минировать дороги Иньянги, к тому же в районе участились стычки между террористами и десантниками Легкой пехоты.

К этому времени главным инструктором САС был официально назначен капитан Роб Джонстон. Он сумел зарекомендовать себя не только как высококвалифицированный оперативник, но и как отличный профессионал в плане подготовки кадров. Именно ему принадлежала идея перенести курс подготовки в холмы Матопос. Для подготовки (или выматывания) рекрутов массив Матопос подходил идеально – там, как и в Иньянге, были дикие места, овраги и скалистые тропы.

Изначально курс подготовки и отбора занимал полгода – но в условиях дефицита времени и ресурсов инструктора ужали подготовку и сократили его на два месяца – умудрившись при этом обойтись без потери качества.

Начало отбора было стандартным. По достижении ими 18 лет сотни юношей в установленный срок прибывали в лагерь Лллевелин в Булавайо – именно там находился сборный пункт для всех призывников. Призывников опрашивали, интересуясь, в каком роде войск, полку или войсковой части они хотели бы служить. Далее в дело вступали «покупатели» - и в том числе Джонстон и его команда. Перед ними стояла непростая задача – рассказать вчерашним школьникам о том, что такое САС, но при этом, учитывая то, что САС занималась преимущественно тайными операциями, не упоминать, чем именно занимались диверсанты. Главным критерием отбора новичков для Джонстона был следующий: «Возьму ли я этого парня с собой в бой с террористами?» После того, как примерно полторы сотни призывников, изъявивших желание служить в САС, были отобраны, команда отправлялась в Солсбери, где и начиналась подготовка. С самого начала всем кандидатам подчеркивалось, что они в любую секунду могут подать заявление об отчислении – и это не будет считаться позором, поскольку стандарты были высоки. Но с другой стороны, кандидат мог быть и отчислен с курса инструкторами в любой момент.

После прибытия в Солсбери новобранцы в течение 6 недель проходили курс начальной военной подготовки, включающий в себя топографию, средства радиосвязи, оказание первой помощи и знакомство с оружием, в том числе и вооружением противника.

Что касается стрельбы, то САС всегда держала планку на высоте – оперативники по праву считались едва ли не лучшими стрелками в вооруженных силах. Именно поэтому новобранцы с первого дня использовали боевые патроны – в САС с самого начала отказались от использования холостых боеприпасов, как это было в других частях РДФ. По мнению командования САС, использование холостых патронов вырабатывало у солдата привычку к беспорядочной пальбе и ненужному расходованию боезапаса – что в САС категорически не поощрялось. Если солдат начинал свое знакомство с оружием, используя холостые заряды, то у него развивалось ложное чувство безопасности. Позже, когда он переходил к использованию боевых патронов, это чувство резко сбрасывалось, и он во время стрельб прислушивался к выстрелам рядом, нежели к приказам, забывая концентрироваться на стрельбе. Впоследствии это приносило свои дивиденды – крайне редко во время операций диверсанты просили о дополнительном снабжении с воздуха.

Меткость у рекрутов повышалась своеобразным и эффективным способом. Худшему стрелку недели на общем построении присваивался этот титул и торжественно вручался большой коровий колоколец, с надписью «Самый хреновый стрелок». После чего, незадачливый «снайпер» с колокольцем на шее должен был сделать «круг почета» по стадиону под аплодисменты своих товарищей. Закончив торжественную пробежку, он перед строем объяснял, как он смог добиться столь «выдающихся» результатов, что ему вручили эту награду. И после этого он, не снимая, носил этот колоколец в течение недели – пока не находился очередной кандидат на награду. В результате, меткость у солдат повышалась просто фантастическими темпами. Ну и поскольку физическая подготовка была одним из ключевых моментов, то кандидаты по территории перемещались только бегом – куда бы они ни направлялись. Как правило, к моменту окончания курса базовой подготовки треть рекрутов отсеивалась.

Следующим этапом был шестинедельный курс в лагере, расположенном у старой шахты на реке Гваай, к северу от национального парка Ванки. Именно там курсанты получали тактическую подготовку, обучались патрулированию, навыкам действий группы в разной местности, передвижению на каноэ, взрывному делу, получали дополнительные навыки в топографии и связи. Упор также делался на быструю и точную стрельбу. Основной целью этого этапа являлось то, что курсанты получали представление о том, как на самом деле будут идти боевые действия в буше, среди зарослей кустарника, валунов, деревьев и прогалин. Режим при этом не менялся – подъем производился в 04:30 утра, курсанты везде передвигались только бегом, слушали лекции, работали, выполняли физические упражнения, занимались спецподготовкой, а ко сну отходили в 21:00.

Тактическая подготовка включала в себя разделение кандидатов на две команды. Одну отправляли строить нормальный полноценный лагерь боевиков, разрабатывать и вводить там систему караулов, придумывать расписание занятий и так далее. Вторая группа должна была этот лагерь обнаружить, установить за ним наблюдение, оборудовать посты и следить за жизнью «террористов». Через некоторое время группы менялись – и наблюдатели также принимали свое участие в строительстве лагеря. Еще через какое-то время на лагерь производилась атака – с уничтожением построенных зданий. К концу курса у кандидатов имелось четкое представление о том, как должно вестись патрулирование и что представляют собой антитеррористические действия.

К окончанию данного этапа от кандидатов оставалось примерно от трети до половины. Оставшиеся представляли собой закаленных солдат, которых бы с радостью приняла под свои знамена любая другая часть – но их ждало следующее и возможно самое тяжкое испытание. После «фазы Гваай» следовала самая суровая часть – окончательный отбор.

Кандидаты прибывали в казармы Лливелин, где инструктора САС наконец давали себе волю вдоволь потешиться над курсантами и измотать их наиболее изощренными способами. Это все являлось частью продуманной стратегии – довести каждого человека до его предела и наблюдать, как он будет действовать далее. Со стороны казалось, что после всех испытаний, эта фаза отбора была детской прогулкой – подумаешь, физические упражнения. Действительно, на данном этапе кандидаты занимались исключительно спортом – но как! Занятия шли непрерывно: каждый час инструктора отдавали команду о перемене действий. Курсанты занимались бегом, боксом, играли в бейсбол, боролись в грязи, перетягивали канат, плавали, выполняли физические упражнения, участвовали в «гонках колесниц» (несколько курсантов впрягались в тяжелые тачки с восседавшими в них инструкторами и начинался забег на скорость). И так – каждый час что-то новое. Инструктора доводили кандидатов до крайней степени изнеможения, когда они едва могли переставлять ноги. В конце каждого занятия рекрутам давали немного отдохнуть. Именно во время отдыха основная масса претендентов отсеивалась – многие просто не в состоянии были подняться с земли по команде: «Построиться»! Нелишним будет упомянуть, что большая часть упражнений, например, бег, плавание или гонки выполнялись с винтовкой либо тяжелым стальным ядром.

Кандидатам запрещалось говорить друг с другом – ни во время занятий, ни во время отдыха или приема пищи. Единственное, что могло слетать с их губ – это еле слышные проклятия, и то, не дай Бог инструктор заметит. Наказание следовало немедленно.

Для поддержания сил курсантам давали воду, глюкозу и соляные таблетки. Но вот рацион был ограничен. И еще одним искушением, которое применяли инструкторы, была «пытка» свежей едой. Инструктора постоянно предлагали курсантам хорошо приготовленный обед, уговаривая их попробовать, в обмен на согласие бросить все к чертовой матери. Одновременно кандидатов намеренно оскорбляли, заявляя, что худших новобранцев родезийская земля не видала с конца XIX века, и что все они – позор армии, которая только зря переводит скудные пайки на них – дескать на племенных землях многие аборигены недоедают и со стороны командования было бы куда гуманнее отдать пайки африканцам. Как правило, к концу этой фазы в «живых» оставалось около 30 человек – остальные ломались. Тем же, кто прошел, выдавалась «награда» - холодная, едва прожаренная яичница и мутный напиток, в котором собственно кофе был едва заметен.

Наконец измотанных кандидатов перебрасывали в холмы Матопос, на заключительный этап. На закате кандидаты высаживались с грузовика в определенной точке. Им объясняли, что в точку рандеву они должны прибыть к 18:00 следующего дня. «Неожиданно» Роб Джонстон обнаруживал, что его подчиненные инструктора все «перепутали» и «случайно» забыли захватить правильные карты района. Инструктор Ник Брейтенбах смущенно бормотал извинения, клятвенно заявляя, что в следующий раз подобного точно не повторится. Раздосадованный Джонстон ругал своих подчиненных на чем свет стоит, после чего кидал под ноги курсантам охапку каких-то карт, со словами, что это, дескать, всё, что у него есть. После этого он давал рекрутам координаты места старта и точки рандеву. При свете своих фонариков курсанты начинали разбираться с картами и в этот момент инструкторы садились в грузовик и уезжали. На прощание курсантам оставляли бревно или бак, наполненный железным мусором – эту «роскошь» кандидаты обязаны были доставить в место сбора.

В первый раз за четыре месяца курсанты оставались одни. Как правило, первое, что они делали – тут же распаковывали пайки и немедленно их поедали. Далее начинался спор, кто именно несет бревно или бак, и в какую собственно сторону двигаться.

В ходе споров выявлялись кандидаты, обладавшие задатками лидера – они и возглавляли группу. Решив, наконец, кто, куда и как, и выяснив, что оптимальный маршрут лежит аккурат через вершину холма, курсанты пускались в путь. При всем при этом, они шли не налегке. Бревно устраивалось на плечах усталых курсантов, каждый из которых нес свою полностью снаряженную винтовку (4,5 килограмма), 36-килограммовый рюкзак и стальное ядро. Вообще-то к моменту начала последнего этапа кандидаты привыкали носить свои тяжеленные рюкзаки САСовца. Обычные солдаты из других подразделений зачастую не верили, что оперативник САС способен нести на себе столько груза. Многим не под силу было просто навьючить на себя САСовский рюкзак, не говоря уж о том, чтобы с ним шагать.

С точки зрения инструкторов, лучшего места для отбора нельзя было и придумать. На крутые склоны нелегко было взбираться (или спускаться) даже налегке, кустарник был густым, вокруг резвилась разная живность, а открытые места в холмах Матопос, с их густой травой или каменистыми пятачками, были не лучше дикого буша. Гигантские валуны постоянно возникали на наиболее удобном пути, а ложных перевалов было не счесть. Едва кандидатам казалось, что они дошли до перевала, как за ним тут же открывался следующий. Даже если кому-то и удалось бы взобраться на вершину ближайшего холма (что само по себе было нелегкой задачей), то он бы не увидел территорию полностью – в массиве Матопос мало было холмов, с которых открывалась бы панорама. А спустившись с холма вниз курсанты рисковали заблудиться.

15-километровый марш занимал обычно всю ночь, при этом многие из курсантов в буквальном смысле засыпали на ходу. Трудности естественно возникали и с бревном (или баком) – тащить его по зарослям было крайне неудобно. Именно в моменты перетаскивания этой тяжести, курсанты давали волю чувствам, награждая замешкавшегося товарища, а также инструкторов, командование и правительство, не самыми лестными эпитетами.

Курсантов подгонял и тот факт, что они должны явиться на рандеву в строго означенное время. На самом деле (о чем курсанты не знали), время не играло никакой роли. Инструкторов гораздо сильнее интересовало, как кандидаты ведут себя на этом марше, что в одиночку, что в команде.

Наконец, выжатые как лимон кандидаты, только что не вползали на место встречи. Там их ожидал сюрприз – вместо инструкторов курсанты видели карту и записку, с приказом прибыть в следующую расчетную точку, далее по пути. Особо подчеркивалось, что если по прибытии кто-то из курсантов будет небрит или не с вычищенным оружием, то виновнику торжественно вручат еще одно стальное ядро.

Наконец, падающие от усталости кандидаты приходили на финальное рандеву. Не давая им опомниться, инструктора тут же начинали «допрос» – от каждого курсанта требовалось рассказать о своем товарище, как он себя вел, и можно ли на него положиться. Кандидаты должны были составить «список надежности» по убыванию – с кем бы они пошли без колебаний, кого бы проверили еще раз, а с кем бы не пошли точно.

Если кандидат, по мнению инструкторов, находился на грани выбывания с курса, то именно результаты опроса и помогали решить, достоин человек, того, чтобы продолжить курс и стать оперативником САС или нет. Если рейтинг среди товарищей был высок, то кандидата оставляли. Если низок, то курсант подлежал отчислению.

За этим следовало индивидуальное испытание – однодневный марш. Курсантов высаживали в разных местах недалеко от дороги, давали карты, сообщали им их местонахождение и расчетное время рандеву. Чтобы усложнить процесс, с карт намеренно были стерты все дороги и тропы, а так же указания высот. Курсант должен был самостоятельно разобраться по карте куда и как ему идти – задача не из легких, учитывая что в Матопос было полно невысоких холмов, например, около метров десяти, и на картах, как правило, они в качестве холмов не обозначались.

Наконец, следовал марш-бросок. Кандидаты должны были покрыть 25 километров за 5 часов. К этому моменту, у тех, кто доходил до данного этапа, воля к победе была настолько сильна, что среднее время за которое преодолевалась дистанция, составляло 3,5 часа.

Когда кандидаты приходили к финишу, они еще не знали, что их ждет впереди, какое еще испытание приготовили им неутомимые инструкторы. Курсанты ожидали услышать в свой адрес очередной поток язвительных замечаний и оскорблений со стороны инструкторов. Но неожиданно из уст этих садистов и мучителей, курсанты слышали, что они вообще-то ничего и вполне годятся для того, чтобы служить в одной из самых отборных частей мира. Большинство курсантов, заслышав такое, не могли сдержать слез.

После этого следовал курс парашютной подготовки на базе Нью-Сарум. В разные периоды войны, после всех зачетных прыжков с парашютом, бойцов порой направляли на легководолазные курсы По завершении изучения этих дисциплин, вчерашних курсантов, а теперь оперативников САС, назначали во взводы. До заветной цели им оставалась сущая малость – боевое крещение. После выполнения боевого задания, бойцу САС Родезии торжественно вручался синий форменный пояс с пряжкой и самый почетный элемент форменной одежды – бежевый берет с эмблемой, на которой был изображен крылатый кинжал. С этого момента оперативник САС становился тем, кем и намеревался стать полгода назад: одним из избранных, лучшим солдатом к югу от экватора, короче говоря – ЭЛИТОЙ.
======================================

Цвет берета - бежевый


Цвет парадного пояса - синий

авторство текстов - С.Карамаев

Легенда RSAS Роберт Маккензи (1948-1995)


Маккензи родился в 1948 году. В 1965 поступил в армию США, прошел воздушно-десантную и специальную подготовку. Воевал во Вьетнаме в составе 101-й ВДД. Получил тяжелое ранение и провел год в госпитале. Был уволен из армии по состоянию здоровья - врачи признали его инвалидом первой группы. В диагнозе было сказано, что 70 (!) процентов функций организма не подлежат восстановлению.
В итоге ему предстояло провести всю оставшуюся жизнь, передвигаясь на костылях, в лучшем случае. В худшем - быть прикованным к койке.
Маккензи вместо этого поехал в 1970 году в Родезию. Там он попросился в САС, прошел жесточайший отбор и прослужил в родезийской САС 10 лет, пройдя путь от рядового до капитана. Там он был известне под именем Роберт Маккенна (на всякий случай, поскольку администрация США не приветствовала появление своих граждан в рядах ВС Родезии). Именно он являлся человеком, планировавшим и осуществлявшим самые секретные и дерзкие операции родезийских вооруженных сил, в частности знаменитый рейд на нефтехранилище в Бейре, Мозамбик.
За исключительное мужество он был награжден Бронзовым Крестом и Серебряным Крестом.
После гибели Родезии Маккензи перебрался в ЮАР, служил в знаменитых "Рекки", а также майором в спецназе Транскея (бантустан в Капской провинции), где дослужился до заместителя командующего.
В 1985 году он вернулся в США и работал в журнале "Soldier of Fortune" специальным корреспондентом, параллельно принимая участие в различных войнах по земному шару. Он помогал готовить кадры для РЕНАМО в Мозамбике, освобождал заложников и воевал в Сальвадоре.
В 1992 году Маккензи служил инструктором боевой подготовки в HVO (хорватских вооруженных силах). В частности, он готовил бригаду Короля Томислава в центральной Боснии. (Вообще об английских иностранных добровольцах см. Кори-Джонса "Dogs of War")
В 1995 году ему предложили работу в Сьерра-Леоне. В то время…да и до этого, и после, в этой маленькой африканской стране творилось обычное дело - хаос и убийства. В 1992 году группа молодых офицеров под командованием капитана Валентина Страссера (27 лет) свергла президента Момо. Но свергнуть президента - это одно, а управиться с боевиками из RUF, которые бесчинствовали в стране - другое.
Страссер обратился за помощью к частной компании Gurkha Security Guards (GSG), предоставляющей услуги на рынке охраны и разрешения вооруженных конфликтов. Представители GSG Ник Белл и Майк Борлас в свою очередь пригласили для выполнения работы по изгнанию боевиков RUF Боба Маккензи, к тому времени подполковника.
Маккензи во главе команды из 60 гуркхов должен был подготовить армию Сьерра-Леоне до мало-мальски приличного состояния. Предполагалось, что Маккензи будет работать в тесном контакте с ведущим военспецом Сьерра-Леоне майором Абу Таравали, прошедшем подготовку в центре подготовки ВДВ США в Форт-Беннинге.
Далее произошла серия ошибок и случайностей, типичных как для любой войны, так и для Сьерра-Леоне. Поскольку мятежники неожиданно перешли в наступление едва ли не по всему фронту, то начальник штаба леонийской армии приказал Маккензи произвести атаку на позиции мятежников в районе холмов Малал. В общем, это не предполагалось контрактом, поскольку Маккензи был только инструктором, но он решил последовать приказу.
23 февраля на задание вышли два подразделения неподготовленных леонийских солдат. Первую группу возглавлял Маккензи, с ним были лейтенант Энди Майерс, майор Таравали и 6 гуркхов. Остальные солдаты были из подразделения SLCU - Sierra Leone Commando Units.
По плану Маккензи, авиация сначала должна была нанести авиаудары по позициям боевиков, с тем чтобы в 08:00 24 февраля началась наземная фаза операции. Но нигерийские пилоты отбомбились по другому холму. Бомбежка насторожила боевиков и они подготовили засаду.
Маккензи находился во главе колонны, когда на нее обрушилась засада RUF. Первым выстрелом был убит Таравали. Четыре солдата из SLCU были ранены. Один гуркха, находившийся а арьергарде также получил ранение, и его сотоварищи отступили, забрав раненного с собой.
Маккензи получил две пули в ногу и одну в спину. Лейтенант Майерс начал оказывать ему первую помощь. В этот момент SLCU впали в панику и побежали. Тело майора Таравали бросили, также как и раненного Маккензи.

Боевики из RUF добили раненного подполковника, расчленили его тело и съели сердце.
http://tiomkin.livejournal.com/492305.html
============================================
http://tiomkin.livejournal.com/588779.html
Одной из самых знаменитых операций под его командованием была:
Операция "Молоковоз" (подрыв нефтехранилища в Мозамбике).

23 марта 1979 года оперативники родезийской САС при поддержке партизан Национального сопротивления Мозамбика (РЕНАМО) провели одну из самых значительных операций за пределами страны. Диверсантам удалось уничтожить нефтехранилище в Бейре, втором по значимости порту Мозамбика.

До этого времени РЕНАМО ограничивалось нападением на отдаленные гарнизоны вооруженных отрядов Фронта освобождения Мозамбика (ФРЕЛИМО), расквартированные в сельской местности. Хотя партизаны РЕНАМО иногда совершали диверсии на ключевых объектах, вроде электростанции в Мавузе, стратегическая инициатива всегда оставалась за ФРЕЛИМО. Необходимо было что-то предпринять, чтобы изменить этот баланс сил. Объединенное оперативное командование родезийских вооруженных сил, приняло решение о нанесении удара по Бейре. Целью диверсии было выбрано огромное нефтехранилище Мунхава, расположенное в двух километрах от центра Бейры. В Мунхаве было сосредоточено более 40 огромных резервуаров с нефтью, бензином и соляром. Кроме того, в центре нефтехранилища находились баллоны со сжиженным газом и несколько тысяч 200-литровых бочек с бензином. Успешная атака на подобный стратегически важный объект означала бы многомиллионные потери для правительства ФРЕЛИМО, уже испытывавшего серьезные экономические трудности, не говоря уже о пропагандистском эффекте.

Изучая карты, оперативники САС и РЕНАМО пришли к выводу, что кроме нефтехранилища, в Бейре есть еще несколько стратегически важных целей, по которым можно нанести удар: это трансформаторная станция, снабжавшая электричеством город, линия электропередач, портовая ж/д ветка и нефтепровод, ведущий из Мунхавы в порт. Помимо этих целей родезийское командование хотело бы также уничтожить склад ЗАНЛА (вооруженного крыла ЗАНУ, фракции Роберта Мугабе), который под завязку был забит оружием и взрывчаткой. Однако руководитель операции капитан Роберт Макензи, приняв во внимание временной фактор, отказался от того чтобы распылять силы. Он отобрал несколько целей в качестве второстепенных, а остальные после обсуждения были вычеркнуты из списка.

Операция осложнялась тем, что оперативникам предстояло работать в городских условиях – при операции в сельском районе группа могла бы исчезнуть в буше и уклониться от контакта с превосходящими силами противника. В городе это было исключено – Бейру патрулировали дозоры, территория нефтехранилища также охранялась усиленными нарядами, а в 800 метрах от Мунхавы располагалась батарея 37-мм зенитных орудий и усиленный гарнизон ФРЕЛИМО. Также неподалеку от Мунхавы располагался трущобный городок, обитатели которого могли поднять тревогу, не говоря уже о том, что в аэропорту Бейры стояло звено МиГов – не исключалась возможность, что в случае тревоги их могли поднять в воздух.

По предварительным расчетам, у оперативников на всю операцию должно было уйти не более четырех часов – с момента высадки в точке инфильтрации и до отхода в точку эвакуации. В противном случае, для коммандос возрастал риск быть обнаруженными и уничтоженными.

Несмотря на то, что операция представлялась крайне рискованной, Боб Макензи в конечном итоге принял решение приступить к ее выполнению. На руку оперативникам играло то, что, во-первых, все диверсанты были отлично подготовлены и имели за плечами огромный боевой опыт. В частности, среди оперативников, отобранных для операции, были офицеры Колин Уиллис, Питер Коул и Лес Кларк – люди, ставшие легендой даже среди элиты родезийских вооруженных сил. Во-вторых, в САС делали ставку на неожиданность – поскольку так глубоко на территорию Мозамбика родезийские диверсанты еще не проникали, то командование САС не без оснований считало, что охрана Мунхавы будет нести службу в дежурном режиме, не допуская мысли о возможной диверсии. В третьих, ночь операции по метеоусловиям представлялась подходящей – надвигалось новолуние, что уменьшало вероятность случайного обнаружения диверсантов.

По плану вертолет родезийских ВВС должен был пересечь границу Родезии и Мозамбика и, держась максимально близко к земле и избегая радаров, выйти в расчетную точку недалеко от реки Пангви, где и высадить оперативников САС. Оттуда спецназовцы вместе с РЕНАМО проследуют к цели. Партизаны РЕНАМО были необходимы не только в качестве ударной силы, но и для того чтобы обеспечить прикрытие – в случае случайного контакта с местными жителями или обнаружения, партизаны РЕНАМО служили «лицом» - все же оперативники САС, пусть и загримированные, были белыми, что могло повлечь ряд вопросов. РЕНАМО при поддержке САС также должны были заложить взрывчатку в ряде мест, с тем, чтобы ВВ сработали с разными интервалами в течение двух дней. Помимо этого, РЕНАМО собирались оставить на месте диверсии листовки и другие пропагандистские материалы. Эксфильтрация диверсантов предполагалась тем же способом, что и инфильтрация – долгий марш в точку рандеву и эвакуация на вертолете.

Разведка предоставила диверсантам необходимые карты и аэрофотосъемку объекта. После долгого и тщательного изучения места будущей диверсии, Макензи и Уиллис озаботились вопросом – какие именно резервуары стоит уничтожать, какие из них содержат нефть, а какие – иные материалы и каков примерный график опорожнения и наполнения емкостей. Для этого они обратились к экспертам, работавшим на нефтехранилище в Солсбери. Представившись армейскими офицерами, проходящими подготовку по программе охраны стратегических объектов, они выяснили, какие именно резервуары предназначены для нефти, керосина, гудрона, а также получили необходимые разъяснения, какие именно склады представляют, в случае возможного нападения, наиболее заманчивую цель для возможных диверсантов. Макензи и Уиллис также узнали от экспертов, каким именно образом возможно причинить наиболее сильный ущерб.

После этого Уиллис и Коул сделали масштабную модель нефтехранилища и прилегающей территории. И команда начала проводить долгие часы за отработкой плана, учитывая и обсуждая мельчайшие детали: последовательность событий, время, необходимое для каждого этапа операции, пути продвижения к основной и второстепенной целям, местоположение каждого члена команды, дистанция от позиции для стрельбы до резервуара, очередность уничтожения баков и так далее. Оперативники решали, что делать в случае обнаружения патрулями, что предпринять, в случае если пути отступления окажутся блокированными, как поступить, если точки рандеву окажутся занятыми противником. Среди прочих моментов обсуждался даже такой вопрос как угон машин – на случай экстренного отступления. Для освещения этого вопроса были приглашены несколько экспертов из полиции Солсбери, объяснивших оперативникам, как и какие машины лучше всего угонять, и как именно стоит отрываться от преследования. На случай если ситуация начнет выходить из-под контроля, диверсанты взяли с собой большое количество боеприпасов.

После всех совещаний и тренировок, Боб Макензи принял решение лично произвести авиаразведку, чтобы уточнить последние детали. На самолете «Канберра» капитан САС совершил ночной облет Бейры, с тем, чтобы уяснить один из ключевых факторов – свет. Если Мунхава не будет освещена, то диверсанты в кромешной тьме будут просто слепы. В случае если света на объекте будет более чем, то их могут обнаружить еще до выполнения задания. То, что Макензи увидел из кабины над Бейрой, заставило его расхохотаться – Мунхава была освещена в точности так, как и надо было оперативникам. Те, кто отвечал за охрану нефтехранилища, допустили стандартную ошибку: вокруг Мунхавы было большое количество прожекторов и фонарей, но все они были расположены таким образом, чтобы свет светил внутрь ограждения, а не наружу. Позже Макензи признал, что именно это обстоятельство и решило судьбу всей операции – по его словам, советские советники, находившиеся в Мозамбике, то ли не указали на эту оплошность ФРЕЛИМО, то ли сами не поняли ошибку охраны. Таким образом, Мунхава была великолепно освещена, а вся прилегающая территория оставалась в тени, что облегчало работу оперативникам. Городское освещение расположенной неподалеку Бейры давало диверсантам достаточно света, для того чтобы ориентироваться, но не позволило бы охране увидеть САСовцев. Вне сомнения, рассудил он, возвращаясь в Родезию, что после удара по Мунхаве у кое-кого в Мозамбике полетят не только погоны, но и головы: «Я и сам не смог бы лучше установить освещенность на объекте, будь у меня такая возможность».

Первоначальный план инфильтрации диверсантов был отменен в последнюю секунду. Вместо десантирования с вертолета, оперативники САС и партизаны РЕНАМО были переброшены в Дурбан в ЮАР – руководство вооруженными силами республики дало добро на проведение совместной операции. Оттуда диверсантов доставили на базу 1-го разведывательно-диверсионного отряда (РДО) ВС ЮАР. Непосредственно высадку оперативников обеспечивали коммандос из 1-го РДО. Вечером 22 марта на четырех моторных лодках «Зодиак» юаровские спецназовцы доставили родезийских диверсантов к устью реки Пангви в Мозамбике. Коммандос высадили родезийцев на берег, после чего лодки легли на обратный курс и ушли к судну обеспечения. Высадка прошла без происшествий, однако из-за навигационной ошибки диверсанты потеряли время.

Город Бейра в свое время был возведен на мангровых болотах, и подступы к нему представляли хаотическое переплетение ручейков, заболоченных участков, озерец и кустарников. Продвижение группы осложняло и то, что все свободное пространство было заполнено липкой полужидкой грязью, моментально налипавшей на обувь и одежду. К тому же ночь выдалась необычно душной и жаркой для осени – с оперативников градом лил пот, смывая камуфляж с лиц. Несколько раз кто-то из диверсантов спотыкался и падал – его товарищам в буквальном смысле слова приходилось вытаскивать упавшего из грязи. К тому времени как группа преодолела заболоченные участки, все оперативники были вымотаны до предела и едва не валились с ног от усталости. Несмотря на то, что диверсанты не могли себе позволить отдых – группа и так выбилась из расписания уже почти на полтора часа – Макензи все же приказал бойцам некоторое время отдохнуть. Он хотел, чтобы к моменту непосредственной атаки на нефтехранилище, оперативники находились в нормальной физической форме. В то время как усталые бойцы располагались на привале, Макензи начал оценивать ситуацию. Кроме нескольких миллионов москитов, очевидно радовавшихся прибытию новых жертв, ни одна живая душа в Бейре не заметила проникновения диверсантов. Это можно было занести в плюс. К минусам относилось то, что на все про все у оперативников оставалось два с половиной часа – потом начнет светать, и они не смогут вовремя отступить после диверсии. Получалось, что группа может и не успеть выполнить дополнительные задачи.

Макензи приказал бойцам продолжать движение. Группа ускорила шаг – во-первых, диверсанты успели хоть немного, но отдохнуть, а во-вторых, заболоченный участок остался позади. С помощью РЕНАМО оперативники прошли через Бейру, держась неосвещенных улочек и переулков. В это время Макензи вынужден был принять решение, какие именно цели группа будет поражать – от чего-то необходимо было отказаться, по той причине, что время диктовало свои условия. В итоге Макензи решил, что ж/д веткой, трансформаторной станцией и складом ЗАНЛА придется пожертвовать. Однако при правильном распределении сил, Колин Уиллис со своей группой успевает заминировать нефтепровод, а Питер Коул – линию электропередач. В точке рассредоточения Макензи отдал приказы обоим офицерам, и группы направились к своим целям – Уиллис на восток, а Коул на север. Макензи со своей группой также выдвинулся в северном направлении, собственно к позиции для атаки, и залег в траве, наблюдая за нефтехранилищем. Каждый из бойцов внимательно изучал панораму, раскинувшуюся перед ними. Нефтехранилище было огромным – по своим размерам оно превосходило то, что было в Солсбери. Граница Мунхавы протянулась на добрый километр, и насколько можно было увидеть, везде стояли резервуары и баки с горючим. У Макензи возник вопрос – не слишком ли близко они подобрались к бакам – в случае если огонь распространится наружу, диверсанты попросту могут сгореть заживо.

Внутри ограждения было тихо – чего нельзя было сказать о трущобном поселке, располагавшемся позади родезийцев. За группой диверсантов лежало рисовое поле протяженностью в 100 метров, за которым проходила дорога. За этой дорогой и располагались трущобы, в которых кипела ночная жизнь – лаяли собаки, шумели посетители кабаков, по дороге проезжали грузовики с мусором, направляясь на близлежащую свалку.

Группа Коула, выбрав момент, когда в движении грузовиков наметился перерыв, заминировала линию электропередач, после чего возвратилась к Макензи и его бойцам. Теперь диверсанты ждали сигнала от Уиллиса – по плану атака на Мунхаву должна была начаться одновременно с двух направлений. Время «Ч» было назначено на 23:30, однако в условленный момент от Уиллиса сигнал не поступил. Макензи и Коул обменялись встревоженными взглядами…

С Уиллисом, однако, ничего страшного не произошло. Просто ему потребовалось больше времени для выполнения своей задачи, чем предполагалось. Капитану с его группой пришлось преодолеть большую дистанцию, чем Коулу, но поскольку Уиллис не знал, патрулируется ли эта часть ограждения бойцами ФРЕЛИМО, то диверсанты двигались очень медленно. К тому же наиболее удачное место для закладки бомбы оказалось расположено слишком близко к зенитной батарее ФРЕЛИМО и поэтому Колину пришлось соблюдать максимальную осторожность. Однако он сумел прорезать с помощью кусачек дыру в проволочном заборе, установил чемодан с бомбой, замаскировал его и вернулся к бойцам. После чего группа Уиллиса осторожно отошла на позицию, с которой предстояло атаковать свой участок нефтехранилища.

Уиллис в последний раз проинструктировал бойцов. Такая предосторожность была нелишней – дело в том, что рядом с сектором обстрела группы Уиллиса располагались баллоны со сжиженным газом. Одно случайное попадание в эти баллоны – и от родезийцев не осталось бы даже воспоминаний. Поэтому командир группы еще раз проинструктировал бойцов, чтобы убедиться, что каждый знает свою цель.

В 23:45 Уиллис доложил Макензи по радио, что его группа готова к выполнению задачи. С облегчением услышав голос Колина, Макензи отдал приказ быть готовым открыть огонь, после чего привел свой РПГ-7 в боевую готовность. Прицелившись в ближайшую цистерну, он выстрелил. За этим последовали другие выстрелы из РПГ, пулеметов Дегтярева и пулеметов Калашникова, ленты которых были снаряжены бронебойными и трассирующими пулями. Секундой позже огонь открыла и группа Уиллиса. (В целях маскировки все диверсанты были одеты в форму ФРЕЛИМО и использовали вооружение только советского производства).

Спустя полминуты, бак, подбитый Макензи взорвался и исчез в клубах пламени. За ним последовали и другие. Из пробоин в резервуарах начала хлестать немедленно воспламенившаяся нефть. В считанные мгновения пожар достиг такой силы, что земля под ногами диверсантов стала нагреваться, а от них в сторону пожара задул ветер – огню требовался кислород. Начали взрываться и гореть другие баки и цистерны. Над нефтехранилищем образовалась завеса из дыма, отражавшая свет пламени, и территория вокруг Мунхавы оказалась залитой светом.

Колин Уиллис и его группа, методично расстреливавшая цистерны, оказалась в невыгодном положении. Поскольку от огня стало светло, то диверсанты были видны как на ладони. От заграждения их отделяло каких-то 80 метров и будь бойцы ФРЕЛИМО немного хладнокровнее, родезийцам и РЕНАМО крепко не поздоровилось бы – Уиллис и его группа представляли собой отличные мишени. По счастью патрули ФРЕЛИМО ошеломленные взрывами и шквалом огня, предпочли не высовывать головы из окопов. На всякий случай пулеметчик из группы Уиллиса время от времени постреливал по сторожевым вышкам.

В это время на связь с Макензи вышел офицер родезийской разведки, находившийся в «Дакоте», нарезавшей круги в небе Мозамбика неподалеку от Бейры. Разведчик засек бушевавшее над Мунхавой пламя и поздравил командира группы с выполнением задания. Даже по предварительным оценкам ущерб, нанесенный диверсантами, был огромен.

Неожиданно зенитная батарея, расположенная в 300 метрах от группы Уиллиса открыла беспорядочный огонь. Командир гарнизона ФРЕЛИМО решил, что родезийские ВВС совершили авианалет на Мунхаву и не нашел ничего лучшего, чем начать стрельбу и попытаться подбить пару бомбардировщиков. Уиллис позже отметил, что огонь зениток велся, как говорится, «как Бог на душу положит» – зенитчики просто палили, куда ни попадя, в надежде, что хоть один снаряд да попадет.

В Мунхаве горело уже восемь резервуаров. Оценив ситуацию, Макензи отдал приказ к отходу – задание командования было выполнено. Его группа отошла к одному из холмов и остановилась, чтобы полюбоваться на результаты своих трудов. Любоваться было на что – Мунхава интенсивно пылала.

Группа Макензи двинулась дальше, к назначенному месту рандеву. Зевак, привлеченных зрелищем, диверсанты отпугнули выстрелами в воздух. Надо отметить, что пожар в Мунхаве никак не отразился на поведении посетителей пивных в трущобном поселке – в кабаках, суда по звукам, продолжалось гулянье. Некоторые любопытные сунулись было посмотреть, но после коротких очередей над головами немедленно убрались – поскольку спецназовцы были одеты в форму ФРЕЛИМО, зеваки предпочли не связываться с агрессивно настроенным патрулем, за который и приняли диверсантов.

В это же время группа Уиллиса прекратила огонь и начала отступать – капитан решил, что свой участок работы его команда выполнила (что соответствовало действительности). Однако зенитчики ФРЕЛИМО к этому времени сообразили, что атака на Мунхаву велась не с воздуха, а с земли, и попытались сосредоточить огонь на наземных целях. Кто-то из ФРЕЛИМО заметил отступавших диверсантов и в сторону Уиллиса был открыт огонь из стрелкового оружия и зениток. По счастью, зенитчики не смогли опустить стволы орудий с тем расчетом, чтобы Уиллис и его команда попали в зону обстрела. Поэтому разрывы ложились далеко и не причинили диверсантам вреда. Зато вред был причинен трущобам – позже из сообщений разведки стало ясно, что трущобы попали под обстрел и от своего огня погибли 18 мирных жителей. Тем не менее, один из снарядов, выпущенных зенитчиками, разорвался рядом с группой Макензи – погиб один из партизан РЕНАМО, а оперативник САС был ранен.

Дождавшись группу Уиллиса в точке рандеву, диверсанты направились обратно к месту эвакуации. Им предстояло пройти обратно сквозь липкую черную грязь, преодолеть заросшие берега реки Пангви и выйти к назначенному месту. На этом пути Колин Уиллис поскользнулся и растянул ногу. Диверсантам пришлось тащить на себе раненного оперативника и пострадавшего капитана – погибшего партизана РЕНАМО оставили лежать, забросав ветками, с тем, чтобы его товарищи позже могли унести и похоронить.

Через час после того, как диверсанты покинули место атаки, сработала бомба, заложенная Уиллисом под нефтепровод. Еще через три часа раздался другой взрыв, и опора линии электропередач рухнула, оборвав провода, питающие электричеством Бейру. К этому времени, те, кто устроил панику в Мунхаве, уже были вне пределов досягаемости – эвакуация прошла успешно; диверсантов забрали юаровские диверсанты.

Наступившее утро высветило мрачную картину разрушения – Мунхава продолжала яростно гореть. От резервуаров огонь перекинулся на емкости с газом, и Мунхава превратилась в огненный хаос. Дым от пожара был ясно виден даже в Умтали – городе на границе Мозамбика и Родезии, в 300 километрах от Бейры.

За выполнение этой операции командующий отрядом диверсантов капитан САС Родезии Роберт Макензи и его заместитель капитан Колин Уиллис были награждены Серебряным Крестом Родезии – второй по важности высшей военной наградой страны.

О том, что на Мунхаву был совершен налет, первой сообщила радиостанция «Голос Свободной Африки», вещавшая на Мозамбик и Танзанию с территории Родезии. Через несколько часов новость распространили информагенства – и в Бейру ринулись журналисты, в надежде сделать снимки разгромленного нефтехранилища. Однако их ждало разочарование – военный комендант ФРЕЛИМО наложил запрет на публикацию любых фото- и кино-материалов, касающихся Мунхавы. Не помогли даже деньги, которые корреспонденты предлагали за то, чтобы снять горящий терминал – вокруг Мунхавы было выставлено оцепление, получившее жесткий приказ: не пропускать никого, кроме пожарных и военного командования.

Нефтехранилище продолжало гореть – у мозамбикских пожарных просто не было достаточного опыта в борьбе со столь масштабным огнем. Ситуация осложнялась еще и тем, что ЛЭП, питавшая в том числе и насосы, была выведена из строя (благодаря умело заложенной Питером Коулом бомбе), а без достаточного количества насосов тушение пожара было неэффективным.

Большая часть ГСМ на нефтехранилище являлась собственностью ФРЕЛИМО, но какая-то часть принадлежала республике Малави. Поэтому правительство Мозамбика было вынуждено обратиться за помощью к соседям – из ЮАР была приглашена пожарная команда со специальным оборудованием (общим весом в десятки тонн). К тому времени как южноафриканцы прибыли в Бейру, пожар бушевал уже более 36 часов. К счастью специалистам удалось за четыре часа его полностью локализовать и потушить.

По оценкам родезийской стороны, непосредственный ущерб от диверсии составил более 300 миллионов родезийских долларов. Нефтехранилище выгорело практически полностью, кроме того, пострадала железнодорожная ветка Мунхава - Бейра, на долгое время были выведены из строя линия электропередач и нефтепровод.

Уже позже разведка РЕНАМО сообщила координаторам из Солсбери интересный факт. В ночь диверсии в Бейру прибыл британский танкер с нефтью для Мозамбика. Отгрузка нефти должна была начаться после полуночи. Но увидев зарево над терминалом, капитан танкера принял решение уйти из Бейры. Знай диверсанты о том, что к терминалу подходит танкер с нефтью, они, по словам Макензи, попытались бы «устроить какую-нибудь пакость и в отношении корабля», но и без этого результат был впечатляющ. Танкер же, получив инструкции, покинул порт и лег на обратный курс, тем самым лишив ФРЕЛИМО дополнительного количества нефти.

авторство С. Карамаев http://tiomkin.livejournal.com/625122.html

Об операции "Молоковоз". (рассказ Маккензи)


Родезийская САС готовилась провести одну из самых дерзких операций. Причем вина (а так же лавры) должны были достаться другим (этого требовали интересы дела) – а именно партизанам РЕНАМО, Мозамбикскому Национальному движению сопротивления. После военного переворота в Португалии 1974 года, Лиссабон дал понять, что удерживать «заморские провинции страны» (именно так обозначались Ангола, Португальская Восточная Африка (Мозамбик) и Гвинея (Гвинея-Бисау)) он не намерен. После ухода португальской администрации в Мозамбике к власти пришла левая группировка ФРЕЛИМО, ориентированная на построение социализма. Экономика была переведена на марксистские рельсы, а внутренняя политика начала строиться по образцу социалистических государств, с поправкой на местные условия. Неудивительно, что за кратчайшее время из относительно развитой страны Мозамбик превратился в бледную тень когда-то приличного государства. Недовольство населения постоянным дефицитом всего и вся вылилось в протесты и недовольство. Позже из этих недовольных возникло политическое движение РЕНАМО. Надобно отметить, что к организации движения более чем приложила руку Секретная Служба Родезии. Ну а боевую подготовку партизан РЕНАМО взяла на себя Специальная Авиа Служба.

Мозамбик, до 1974 года являвшийся дружественной Родезии страной, в одночасье превратился если не во врага, то, по крайней мере, в недруга. Правительство Саморы Машела практически немедленно предоставило свои услуги партии ЗАНУ Роберта Мугабе и ее вооруженному крылу ЗАНЛА – боевикам, ставившим целью свержение правительства Яна Смита. На территории Мозамбика были организованы базы террористов, оттуда они совершали рейды в Родезию, там же и отдыхали после боев с родезийскими вооруженными силами. Официально и Машел и Мугабе заявляли, что Мозамбик разместил на своей территории лагеря беженцев, «бежавших от репрессий кровавого режима Солсбери». На самом деле это были крупные (порой до нескольких тысяч), хорошо оборудованные и укрепленные лагеря террористов, получавших вооружение и необходимые припасы от стран соцлагеря, прежде всего, из Китая. Мугабе в свое время прослушал не один курс в военной академии в Нанкине, и наиболее перспективные кадры ЗАНУ-ЗАНЛА стали в Нанкине и Пекине частыми гостями. В основном, в лагерях находились китайские инструктора, но также определенная помощь оказывалась Москвой и Берлином.

Удар по Мунхаве преследовал несколько целей. Во-первых, необходимо было показать, что РЕНАМО является силой, с которой необходимо считаться, и вынудить сесть Машела за стол переговоров – с тем, чтобы сформировать коалиционное правительство и в конечном итоге привести страну к демократии западного образца. Во-вторых, в случае успеха, экономика Мозамбика, получала сильнейший удар. В-третьих, данная диверсия на терминал отчасти несла элемент мщения. Несколькими месяцами ранее, боевикам ЗАНЛА, проникшим с территории Мозамбика, удалось совершить налет на крупный склад ГСМ в Солсбери. Ущерб, причиненный экономике Родезии, был куда как значителен, и САСовцы неофициально поклялись нанести ответный удар, с тем, чтобы навсегда отбить у террористов и их сторонников охоту к подобным вылазкам.

В Мунхаве было сосредоточено более 40 огромных резервуаров с нефтью, бензином и соляром. Кроме того, в центре нефтехранилища находились баллоны со сжиженным газом и несколько тысяч 200-литровых бочек с бензином. Попутно интерес представляли и другие объекты: водопровод, бензопроводы, склады и электростанция в Бейре. Одой из моих задач, как командира группы, являлось определение приоритетных целей и постановка задач, исходя из наличия людей и вооружения. В итоге я остановился на уничтожении нефтетерминала, ж/д ветки, ЛЭП и нефтепровода. Конечно, очень хотелось бы уничтожить трансформаторную станцию и склад, принадлежащий ЗАНЛА, но я понимал, что у меня не будет ни времени
ни ресурсов, чтобы это сделать.

Основным вопросом был следующий: как собственно добраться до Мунхавы и эвакуироваться после операции? Предполагалось, что нас десантируют с воздуха, но после долгих размышлений и споров, план был отвергнут. Слишком велик был риск: нас могли засечь радары ПВО, при высадке могли возникнуть неожиданности, мы могли приземлиться совсем не там где необходимо, возникал риск того, что оперативники получат увечья при прыжке ну и т.д. Поэтому пришлось обращаться за помощью к южноафриканцам. Было решено, что из ЮАР мы выйдем в Индийский океан на корабле ВМС Южной Африки, на берег Мозамбика нас доставят на надувных лодках, а после диверсии нас опять же подберут южноафриканцы. Транспорт для операции был предоставлен военно-морскими силами ЮАР, а обеспечение возлагалось на части СпН, в частности оперативников из 4-го РДО, расквартированного в Лангебаане. Необходимое условие, которое поставила Претория – вся операция должна была завершиться до рассвета. Известие об участии ЮАР в нерядовой диверсии на стороне Родезии могло обернуться крупным международным скандалом – легко представить реакцию мирового сообщества, если бы какому-то корреспонденту или просто зеваке удалось бы увидеть боевые корабли ВМС ЮАР у берегов Бейры. Да и в самой республике покатились бы головы и погоны. Так что южноафриканцы нас предупредили – если до рассвета мы не выйдем в точку рандеву, то корабль, предназначенный для нашей эвакуации, покинет территориальные воды Мозамбика и нам придется выбираться на своих двоих.

Атака на терминал осложнялась тем, что предстояло работать в городских условиях – при операции в сельском районе группа могла бы исчезнуть в буше и уклониться от контакта с превосходящими силами противника. В городе это было исключено – Бейру патрулировали дозоры, территория нефтехранилища также охранялась усиленными нарядами, а в 800 метрах от Мунхавы располагалась батарея 37-мм зенитных орудий и усиленный гарнизон ФРЕЛИМО. Но основной головной болью было время, отпущенное на операцию. У нас было всего 4 часа, с того момента, как «Зодиаки» высадят нас, на то чтобы дойти до места атаки, выполнить задачу и уйти.

От одного из южноафриканских агентов в Бейре мы получили ценную информацию о расположении терминала. Также нам были переданы результаты воздушной разведки. Так что мы хорошо представляли себе место будущей диверсии. Однако оставались вопросы – например, мы не знали точно, какие из резервуаров будут пустыми, а какие – нет. За советами и разъяснениями, мой заместитель и я обратились к экспертам, работавшим на нефтехранилище в Солсбери. Мы работали под «легендой» армейских офицеров, проходивших подготовку по программе охраны стратегических объектов. Эксперты должным образом расписались на документах, подтверждающих наш допуск к секретным сведениям, и подробно рассказали нам, что и как. Более того, во время этой беседы мы нашли людей, которые в свое время помогали возводить терминал в Бейре. В конечном итоге мы выяснили, какие именно резервуары предназначены для нефти, керосина, гудрона, а также получили необходимые разъяснения, какие именно склады представляют наиболее заманчивую цель. Нас предупредили, чтобы мы не пытались уничтожить емкости со сжиженным газом в середине хранилища – в противном случае от нас бы просто ничего не осталось, а Мунхава вполне могла стать второй Хиросимой.

Был и еще один момент, который предстояло выяснить. Дело в том, что все фотографии Мунхавы, сделанные с земли и с воздуха, давали картину того, как выглядит хранилище при дневном свете. Но мы-то собирались действовать ночью! Я договорился с командованием ВВС и на «Канберре» совершил ночной облет Бейры. То, что я увидел, доставило мне несказанное удовольствие. Света на объекте было много – и весь он был направлен внутрь, на емкости. А места, откуда мы должны были работать, оставались в кромешной тьме!

Поскольку десантироваться на берег предполагалось с «Зодиаков», то этому вопросу уделялось повышенное внимание на тренировках. Мы тренировались на военно-морской базе Сальданна-Бэй (Капская провинция) по ночам, уделяя внимание всем аспектам – спуске лодок с корабля, навигации, погрузке на корабль и т.д. После того, как все моменты были многократно отработаны, мы погрузились на судно и направились в сторону Бейры.

Наш корабль представлял собой боевое судно класса «Министр». К 1970-м годам правительство и военное командование Южной Африки пришло к выводу о нецелесообразности использования крупнотоннажных боевых кораблей. Вместо этого была сделана ставка на контроль литорали. Учитывая это, а также и то, что у ЮАР было не так много друзей и торговых партнеров, взгляды обратились на Ближний Восток, а именно – Израиль, с которым у ЮАР были давние (хотя и не афишируемые) связи. Выбор в частности был сделан в пользу патрульного ракетного катера класса «Решеф». В Южной Африке эти катера были переоборудованы под свои задачи.

Полная полезная загрузка судна равнялась 430 тоннам, в длину он был 62 метра, с 8-метровой мачтой. Четыре двигателя позволяли ему развивать максимальную скорость в 32 узла. При крейсерской скорости данное судно способно было покрыть 5800 километров без дозаправки. Обычное вооружение состояло из двух 76-мм пушек, двух 20-мм пушек, двух спаренных пулеметов калибра 12,7 мм и шести противокорабельных ракет «Скорпион». Подобный корабль мог быть использован и для выполнения специальных операций, в частности доставки коммандос к месту проведения диверсий. На нем имелся кормовой отсек для размещения десантников, а при необходимости турели и ракеты могли быть убраны с палубы, чтобы предоставить десантникам оперативный простор. Именно это и было сделано – ракеты убрали, чтобы в пути мы могли потренироваться на палубе, в частности неоднократно проверить наше вооружение.

Естественно, в первую очередь корабль подобного класса был предназначен для выполнения иных задач. Так что наше путешествие на нем, даже с учетом того, что его подготовили для нашей транспортировки, никак нельзя было назвать комфортабельным. 10 человек и снаряжение заняли все свободное место. Спать приходилось только что не на головах друг у друга. Во время очередного планирования мы собирались в каюте вокруг стола, сидя в полнейшей тесноте. А поскольку отсек для «пассажиров» располагался на самой корме, то мы испытали все прелести от бортовой и килевой качек, включая и морскую болезнь.

Первая неприятность случилась после высадки. «Зодиаки», ведомые южноафриканскими коммандос, доставили нас в расчетную точку, в нескольких милях от эстуария. После этого мы направились в зону рассредоточения. И немедленно столкнулись с проблемой. Грязь – гнилостная, липкая, черная, порой доходившая нам до колен, немедленно начала тормозить наш марш. К сожалению, о наличии такого грязевого бассейна мы не знали. Ни аэрофотосъемка, ни донесения от агентов не сообщали о подобном.

В свое время Бейра была возведена у мангровых болот, и, естественно, часть этих болот оказалась у нас на пути. Выбравшись из грязи, мы начали брести через заболоченные протоки и ручейки, порой проваливаясь по пояс. С учетом того, что наша группа несла на себе 4 РПГ-7, 6 РПД, автоматы Калашникова, взрывчатку, необходимое оборудование, медицинские принадлежности и радио, путь по болотам превратился в изматывающую «прогулку» - несколько раз нам приходилось просто вытаскивать друг друга из трясины. Вдобавок, ночь была жаркой и влажной, пот лил с нас ручьем, размывая камуфляж, нанесенный на лица – в общем, к тому времени, когда мы, наконец, ступили на твердую землю, мы были вымотаны до предела. Но важнее всего – и печальнее всего – мы потеряли при этом время.

Я понимал, что мы уже прилично выбились из расписания, но, тем не менее, отдал приказ о привале. Размышляя о том, как эффективнее выполнить задачу, я пришел к неутешительному выводу: нам необходимо пожертвовать скрытностью ради скорости.

По счастью почва за болотами была твердой и ровной, что позволило нам наверстать упущенное время. Дойдя до расчетной точки, мы разделились: Колин Уиллис и его группа направились в одну сторону, мы – в другую. Пройдя по высокой траве, мы вышли к месту атаки, приблизительно в 250 метрах от резервуаров. Стоя по пояс в траве, мы привели наше вооружение в боевую готовность и внимательно вслушивались в темноту, готовые в случае обнаружения вражескими часовыми или патрулями огрызнуться огнем на все 360 градусов. Я направил сержанта Питера Коула и трех оперативников заминировать опоры ЛЭП и железнодорожную ветку. Примерно через сорок минут они вернулись, и Питер доложил, что заряды установлены.

Рядом с нами находилось небольшое рисовое поле, за которым лежал трущобный городок. Мы отлично слышали, чем занимается местное население – до нас доносились смех, крики, лай собак и громкая музыка. В поселке находилась пивная и ее посетители видимо праздновали очередную дату, вроде первого понедельника на неделе, нимало не интересуясь тем, что происходит вокруг. Чуть далее по дороге располагалась свалка отходов – время от времени туда приезжали грузовики, сбрасывая мусор. Подобный шум действовал на нас ободряюще – прежде всего он свидетельствовал о том, что нас никто не видел.

Я сидел в высокой траве, отгоняя мошку, порой вставая и разглядывая огромные резервуары. Я искренне надеялся на то, что эксперты из Солсбери знали, что делали, когда заверяли меня о том, что вокруг каждого большого резервуара есть обваловка, достаточная для того, чтобы сдержать все содержимое в случае повреждения бака. Потому что резервуары были огромны, а мы стояли настолько близко к ним…

Тем временем Колин Уиллис и его группа продвигалась к другому концу нефтехранилища. Они старались идти с максимальной скоростью, насколько позволяли им обстоятельства, но Колин был грамотным офицером и понимал, что главное все же скрытность. Поэтому его группа часто останавливалась и вслушивалась в темноту – подобные остановки необходимы, но, увы, они замедляли продвижение. К тому же Колин и его бойцы не знали расписания движения часовых нефтехранилища – соответственно риск быть обнаруженным возрастал многократно. Напоследок выяснилось, что нефтепровод, который планировалось подорвать, располагался слишком уж близко к батарее ПВО и, соответственно, минирование его требовало исключительной аккуратности и скрытности. Колин и его команда проделали дыру в проволочном заграждении нефтепровода, заминировали его и вернулись на свою позицию для атаки – но при этом выбились из расписания. В 00:30, на полчаса позже запланированного срока, Колин связался со мной по радио и сообщил о своей готовности.

Как только я услышал Колина, вся нервозность, снедавшая меня, улетучилась. Встав и закинув на плечо РПГ-7, я прицелился. Мои подчиненные сделали то же самое. Я выстрелил, и еще до того, как снаряд поразил цель, на резервуары обрушился ливень из трассирующих и бронебойных пуль и снарядов от РПГ. Спустя мгновения огонь открыла группа Уиллиса.

Практически немедленно резервуар с бензином, в который я попал, взорвался. Первая мысль, которая у меня промелькнула: «Ну все, сейчас мы сгорим». Тем не менее, я продолжал стрелять, одновременно частью сознания заворожено наблюдая, как гигантский бак начал плавиться и складываться, как будто он был сделан из шоколада. Затем взорвался еще один резервуар и еще один, и темнота уступила место яркому свету. Вместе со светом нас накрыла волна жара. К этому моменту, каждый из гранатометчиков израсходовал по три выстрела, а пулеметчики – примерно по сотне патронов. На участке непосредственно перед нами дело было сделано, и я приказал отойти на другую позицию и начать обстрел оттуда.

Серия мощных взрывов и грохота с другой стороны нефтехранилища дала нам понять, что Колин с его группой добились впечатляющих результатов. Пылающий кошмар, творившийся перед нами, достиг такой силы, что от нас по направлению к горящим бакам стал дуть достаточно сильный ветер – огню требовался воздух.

Постепенно над Мунхавой зависли густо черные клубы дыма. Бушевавшее внизу пламя отражалось от них, и вся картина приобрела странно-жуткий оранжевый оттенок. Сказать честно, единственной ассоциацией пришедшей в мою голову, при взгляде на подобное, был ад, каким он описан у Данте.

Каким бы ни прекрасным для диверсанта не было подобное зрелище, я решил, что постепенно пора отходить. Все-таки мы были непрошенными гостями на чужой территории, и менее всего нам улыбалась встреча с раздосадованными представителями местных властей. Мы стояли по пояс в траве, теперь мы уже не таились в тени, а наоборот ее отбрасывали – на самом деле было светлее, чем днем, можно было не только читать газету, но и рассмотреть самые мелкие детали. В принципе местных часовых мы не опасались – после того хаоса, который мы устроили, я считал, что ближайший часовой сейчас находится не менее чем паре километров от нас и расстояние это только увеличивается. Мы стреляли прицельно, постоянно помня о том, чтобы не задеть емкости со сжиженным газом, но оставался риск, что от такой жары они взорвутся самостоятельно. В общем, я дал приказ прекратить огонь, связался с Колином по радио, и дал команду к отходу.

Именно во время отхода мы и понесли единственную потерю – со стороны трущоб прозвучала шальная очередь, и наш проводник из РЕНАМО получил две пули в грудь. Он умер мгновенно. Я принял решение оставить его, поскольку одет он был в гражданское, и при расследовании происшествия властями Бейры, никак не мог быть связан с Родезией. Также был ранен и Питер Коул – пуля из этой очереди попала ему в руку. Наш медик оказал ему первую помощь, и мы продолжили движение к точке рандеву.

Гарнизон Бейры и охрана Мунхавы открыли беспорядочную стрельбу практически сразу же, как только начали взрываться резервуары. Огонь велся из всех стволов. Но стреляли они в основном в воздух – они посчитали, что Мунхава подверглась авианалету родезийских ВВС. Мы прекрасно видели разрывы зениток над городом, а также отметили рикошеты из стрелкового оружия от стен зданий – что свидетельствовало о том, что защитники Бейры находились в панике, даже не понимая, куда надо стрелять.

Всего они за это время израсходовали, по моим приблизительным оценкам, несколько тысяч боеприпасов разных типов: воздух гудел от 7,62-мм, 12,7-мм, и 14,5-мм пуль. Позже в дело включились зенитки: 23-мм, 37-мм и более крупные калибры. Похоже, что все у кого в руках был хотя бы пистолет, старались внести свой вклад в дело уничтожения невидимого врага.

Меня такое зрелище только радовало, и я бы мог смотреть на подобное сколь угодно долго, но время диктовало свои условия – я знал, что мы выбились из расписания, но не знал насколько. Не исключено, что мы уже опаздывали в точку рандеву с кораблем ВМС ЮАР, так что я отдал приказ двигаться с максимальной скоростью.

Когда мы вышли на открытый участок – прекрасно освещенный пожаром – нас, наконец, заметили зенитчики ФРЕЛИМО. Они довольно оперативно сообразили, кто мы такие и отреагировали соответственно, начав обстреливать нас из своих 14,5-мм пулеметов. Но к нашему большому облегчению, они не могли опустить стволы достаточно низко, чтобы накрыть нас, и заряды распарывали воздух в 6 метрах над нами. Но одного эффекта своей стрельбой они добились – это придало нам резвости, так что прогалину мы просто пересекли бегом.

С группой Колина мы повстречались у намеченной точки – небольшой группки деревьев. К этому моменту зенитчики пришли к логичному выводу, что снарядами они нас не накроют и открыли огонь из пистолетов и винтовок. К счастью заросли и дистанция работали в нашу пользу. Тем не менее, несколько пуль долетело и до нас, что только усилило наше желание убраться как можно скорее. Части ФРЕЛИМО находились в сильнейшем смятении и неразбериха сыграла нам только на пользу – за нами не было организовано погони, а стрельба, за исключением зенитчиков, велась в воздух. Что более всего привело меня в изумление, так это поведение обитателей трущоб: они высыпали из домов и заворожено смотрели на фейерверк, творившийся в Мунхаве. Между тем, пивная продолжала функционировать, и, надо полагать, большинство ее посетителей, на уничтожение терминала не обратили внимания – они предавались куда более интересному занятию.

Мы шли вперед с максимальной скоростью, на какую были способны. При этом все понимали, что нам предстоит обратная прогулка по той липкой грязи. Некоторым преимуществом было то, что сейчас мы двигались с меньшим грузом. Но большого облегчения это не приносило.
Иногда мы оборачивались, чтобы посмотреть на дело рук своих. Зрелище было великолепным – Мунхава пылала подобно гигантскому костру, и мы испытывали вполне понятную гордость. Через какое-то время до нас донесся звук взрыва – рванула одна из заложенных мин, что прибавило нам бодрости. В течение нескольких часов все заряды сработали, лишив Бейру электроэнергии. Неплохо для одной ночи.

Наконец, около 02:30 мы вышли к точке рандеву. Я несколько раз помигал фонариком, в надежде, что поджидавшие нас южноафриканцы на лодках все еще дожидаются нас. Когда мы продвигались по мангровому болоту, я связался с ними, предупредив, что опаздываем, и получил ответ, что у нас в распоряжении есть 30 минут. Но к моменту рандеву, эти 30 минут истекли, к тому же мы захватили лишних 15. И я с огромным облегчением увидел ответные вспышки, а через несколько минут засек буруны от мчавшихся в нашу сторону «Зодиаков».

Путь от точки сбора до корабля был рискованным – в конце концов, мы находились на открытой воде, а гавань была залита светом от пылающего нефтехранилища. «Зодиаки» летели на предельной скорости. Но на руку нам играло то, что весь город наблюдал за пожаром, либо палил в белый свет, в надежде сбить невидимый самолет, разбомбивший Мунхаву. Южноафриканцы и сами с удивлением и восхищением погладывали на бесконечные очереди трассеров чертивших небо за нами. В общем, до корабля мы добрались беспрепятственно. К рассвету мы уже были в 80 километрах от Бейры.

Человеком, к которому я в тот момент (и по настоящее время) испытывал и испытываю несказанную благодарность, был капитан южноафриканского корабля. Несмотря на то, что мы выбились из расписания и нарушили все сроки, установленные теми, кто планировал операцию со стороны ЮАР, он проявил гибкость мышления и трезвое понимание момента, (качество, отмечу, редкое в вооруженных силах ЮАР). Используя свой опыт, зная качества своего судна, учитывая ветра и течения, он сумел сманеврировать так, что мы получили несколько бесценных минут и сумели попасть на корабль в последние мгновения. Опоздай мы – и, несмотря на всю симпатию, капитан был бы вынужден увести свой корабль, чтобы не быть обнаруженным. В то время как мы рисковали на земле, он рисковал не меньше, стоя на мостике. Несомненно, эта ночь стоила ему дополнительных седых волос. И я благодарен ему по гроб жизни.

Когда мы шли домой, в океане разыгрался шторм, но даже это не могло нас как-то расстроить. К тому же радист принес нам новости, от которых мы пришли в восторг. Наша атака на Бейру увенчалась полным и абсолютным успехом. Были выведены из строя железнодорожная ветка, электростанция, снабжавшая энергией Бейру; нефтепровод, бензопровод и водопровод. Ну а собственно нефтехранилище было выжжено. Власти обнаружили тело погибшего партизана РЕНАМО, а также листовки и пропагандистские материалы, которые мы предусмотрительно разбросали там и сям. Это дало правительству Машела дополнительный повод задуматься над тем, что не весь Мозамбик единодушно и горячо поддерживает построение социализма. Миллионы долларов в буквальном смысле слова превратились в дым – это был хороший урок властям Мозамбика и веснмое предупреждение, что не стоит поддерживать банды Роберта Мугабе.

По иронии судьбы, ЮАР в какой-то степени выиграла от нашей диверсии. Когда в Мапуту сообразили, что самостоятельно погасить бушующий пожар мозамбикцы не в силах, правительство обратилось за помощью к своему южному соседу. В МОзембике просто не было экспертов по обращению с огнем, не было к тому же в достаточном количестве и химикалий, не говоря уже о том, что нашими стараниями Бейра оказалась без электричества, и насосы превратились в бесполезные машины. Южноафриканцы перебросили в Бейру свои пожарные команды и оборудование и довольно быстро потушили пожар. Мировая пресса естественно не знала, что ЮАР приложило свою руку к тому, чтобы этот пожар устроить. На следующий день после того, как огонь был потушен, большинство африканских газет (а также ряд европейских и американских) вышли под заголовками вроде: «Жест доброй воли со стороны ЮАР», «ЮАР благородно помогает Мозамбику», «Помощь пришла с юга» и т.д.

авторство текста С.Карамаев - http://tiomkin.livejournal.com/589536.html

Легенды RSAS - Колин Уилсон

Помимо Роберта Маккензи, в родезийской САС был еще один офицер, чье имя все – от солдата до командира части – произносили с нескрываемым уважением. Он участвовал во множестве операций, был награжден высшими орденами Родезии, неоднократно рисковал жизнью – в общем, его вклад в войну против террористов было трудно переоценить. Его звали Колин Уиллис.

Уроженец Северной Родезии (позже Замбия) он был вынужден еще в юном возрасте уехать из страны по причинам политического характера. После того как Замбии была дарована независимость, в стране практически немедленно возник культ личности нового президента Кеннета Каунды. Как-то раз, проходя с друзьями по улице Лусаки Колин смеха ради, подошел к плакату с изображением президента и нарисовал на нем усы. Полицейские, однако, расценили эту шутку как политическое преступление и арестовали Колина. После месячной отсидки, его выслали из страны, объявив, что он является нежелательным элементом, и, предупредив, что если он появится на территории Замбии, то немедленно будет приговорен к длительному сроку. Колину пришлось перебраться в Родезию.

Справедливости ради стоит отметить, что Уиллис потом неоднократно проникал на территорию Замбии – уже в составе САС; в частности во время операции «Игральные кости», когда оперативники САС за четыре дня взорвали 10 мостов на территории Замбии, что едва не привело к параличу и без того нестабильной экономики страны.

В Родезии Уиллис поступил на службу в вооруженные силы. Отслужив некоторое время в пехоте, он подал заявление в САС и практически прошел жесткий отбор в эту элитную часть. Практически – потому что во время прохождения парашютной подготовки (де-факто Уиллис уже был САСовцем, ему необходимо было совершить определенное количество прыжков и дождаться приказа о зачислении), Колин решил, что карьера офицера выгляди немного интереснее, чем карьера просто солдата. Он подал заявление в пехотное училище в Гвело и через 13 месяцев успешно его закончил, заняв по сумме балов третье место. Однако сразу возвратиться в САС в качестве офицера он не мог – одним из основных требований командования САС было то, что офицер, желающий служить в САС, обязан был до этого отслужить минимум два года в регулярных частях. В результате Уиллис получил назначение в Родезийскую легкую пехоту (РЛИ), где провел четыре года. За мужество и успешное выполнение операций он был награжден Бронзовым Крестом Родезии, третьей по старшинству военной наградой страны. После этого его перевели обратно в пехотное училище, на должность инструктора. Для офицера, мечтающего о карьере, это было то, что надо. Как правило, после успешной службы в училище, офицер переводился в штаб армии. В этом были свои плюсы: больший денежный оклад, большая ответственность, участие в планировании операций…но с точки зрения Колина там был один серьезный минус – неучастие в боевых действиях. А на дворе стояла середина 1977 года, война была в разгаре, и Колину более всего хотелось принимать непосредственное участие в боевых операциях. И если бы он служил в САС…

Поэтому Уиллис пришел на прием к командиру САС майору Брайану Робинсону и честно рассказал о своем желании. По счастью, Робинсон также хотел видеть Уиллиса в составе своего подразделения. Однако Робинсон предупредил Уиллиса, что ему придется пройти еще один отборочный курс САС. Не сказать, чтобы Колина это повергло в изумление, но он все же был удивлен тем фактом, что, успешно пройдя один отборочный курс, ему предлагается пройти его еще раз. Увы, пояснил Робинсон, у САС есть свои правила – в частности, для офицеров со «стороны». Эти правила не распространялись на опытных сержантов САС, которые за время службы приобрели достаточный опыт и были произведены в офицеры, что называется, на поле боя. Но те офицеры, кто приходил в САС из РЛИ, из пехоты или других частей обязаны были пройти жесткий отбор. При этом предыдущий опыт не имел значения – в ходе отбора кандидат не только подтверждал свою готовность быть в рядах САС, но и приобретал необходимые навыки для того, чтобы командовать оперативниками спецназа, поскольку операции САС отличались от обычных армейских. Если для рядовых солдат, желавших носить бежевый берет, отборочный курс был предельно жестким, то для офицеров он был тяжел вдвойне – они были должны уметь не только выдержать отбор, но и принимать командные решения. Одним из этапов отбора был долгий марш по пересеченной местности – в конце марша все падали с ног от усталости: и вчерашние школьники, подавшие заявления о желании служить в САС, и солдаты других частей, решившие себя попробовать в спецназе, и кандидаты на офицерские должности. Чудовищная усталость уравняла всех – вот только Колин и два его товарища-офицера обнаружили, что, несмотря на свое состояние, они должны принимать командование, разрабатывать планы, действовать согласно вводным от инструкторов и трезво оценивать как ситуацию, так и качества подчиненных.

Команда инструкторов САС под началом капитана Роба Джонстона была заинтересована в том, чтобы отбор был максимально приближен к реальности. Под конец этапа тройке офицеров-кандидатов была поставлена задача – тайно произвести разведку центрального склада вооружений в казармах Лливелин в Булавайо. Этот склад снабжал вооружением и снаряжением две провинции – Матабелеленд и Мидленд.

Пару дней спустя, три офицера, загримированные и переодетые африканцами, с резаками в руках подошли к забору, окружавшему склад, и начали приводить в порядок заросшие разнотравьем участки. Африканец, работающий у дороги – явление в Родезии настолько привычное, что на него обращают внимания не больше чем на птицу, купающуюся в пыли. Естественно, что трое белых охранников у ворот склада, не удостоили вниманием троих каффиров, методично срезающих траву и обрубающих кустарник. На следующий день «африканцы» снова появились у забора – они внимательно изучали расположение склада, схемы охраны, интервалы часовых и уязвимые места. Через два дня «африканцы» вернулись в Солсбери, где представили рапорта о том, как можно проникнуть на территорию склада и уйти из него, а позже, построив модель, показали инструкторам практически, как это можно сделать. Колин Уиллис был обрадован – в пехотном училище подобных задач не было и он, столкнувшись с такой интересной проблемой впервые, убедительно ее решил, доказав инструкторам (каждый из которых был ветераном) что находчивый ум способен на многое. Он еще не подозревал, что подобные методы в САС были привычным делом, как не подозревал и еще кое о чем …

После 24-часового непрерывного заключительного этапа, призванного проверить выносливость и физическое состояние кандидатов, тройку офицеров вызвал к себе капитан Джонстон: «Ну что ж, вы произвели разведку. Это хорошо. А теперь вперед – подорвите склад».

Один из троих офицеров, которого назначили ответственным за операцию, решил, что не сможет быть командиром, и отказался. Тем самым он автоматически снимался с курса отбора и отбывал в другую часть. Так что Колин Уиллис волей-неволей оказался за старшего. Теперь ему предстояло применить на практике все знания и навыки, полученные в классах и в поле.

Война в Родезии была в самом разгаре, и, естественно, что центральный склад вооружений являлся вожделенной мишенью для террористов. Это понимали и в Охранных частях. Склад был окружен забором из колючей проволоки, по периметру стояли вышки с часовыми, а с наступлением темноты включались прожектора. Охраняли склад белые военнослужащие из Охранного корпуса. Колин и его команда понимали, что у них права на ошибку нет – если их ловят, то это означает моментальное снятие с отбора.

Чтобы усложнить задание, Роб Джонстон известил коменданта казарм Лливелин о готовящейся «диверсии». Более того, об этом было сообщено офицеру, который заступал на дежурство в ночь «нападения» диверсантов. Главный оружейник склада по просьбе коменданта снял ударники с оружия, которое предназначалось караульным. Самим караульным, однако, о готовящейся акции сообщено не было.

Ночью штурмовая группа САС незаметно подобралась к складу. Диверсанты были одеты в полувоенные рубашки и брюки цвета хаки, а их лица были густо намазаны камуфлирующим черным кремом. Группа обнаружила слепое пятно между двумя караульными вышками, куда не проникал свет прожекторов, и устроилась там. Улучив момент, Колин Уиллис и второй офицер, Мак Макинтош, проделали проход в проволочном заграждении. Убедившись, что никто не заметил проникновения на объект, диверсанты осторожно направились к караульному помещению, готовые моментально обезоружить часового. Но у караулки никого не было – что, естественно, заставило диверсантов с облегчением вздохнуть.

В самом же караульном помещении находились начальник караула, его заместитель и отдыхающие часовые. Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появились двое «африканцев», одетые в хаки, униформу террористов. Ошеломленные таким внезапным нападением, часовые не успели ничего предпринять – в руках у «террористов» находились «Узи» с глушителями, угрожающе направленные на солдат. Ни один из двадцати человек не предпринял попытку хотя бы потянуться за своим оружием. Террористы согнали всех в маленькое подсобное помещение и заперли там. Причем караульные были в полной уверенности, что перед ними находятся боевики ЗИПРА (вооруженное крыло партии ЗАПУ, фракции Джошуа Нкомо) – никто не признал в нападавших белых. Потом Колин направился посмотреть, что делает дежурный по складу. Увидев, что именно он делает, Колин непритворно огорчился – дежурный сержант мирно спал, накрыв лицо фуражкой и водрузив ноги на стол. Прицелившись, Уиллис от души пнул дежурного, и тот слетел на пол. По лицу очнувшегося сержанта было видно, что он вообще не представляет, что вокруг происходит. Его заперли вместе с остальными. После этого Макинтош открыл главные ворота и впустил основную группу диверсантов, тех, кто вместе с ним проходил отборочный курс САС.

Тем временем Уиллис с помощью жестов и «Узи» убедил начальника караула отозвать с вышек всех часовых – что тот с готовностью и выполнил. Каждого спустившегося встречали «террористы» и немедленно отбирали оружие. Таким образом было выведено из строя семь часовых. Восьмого обнаружили в траве у вышки – он крепко спал.

Всех часовых и начальника караула диверсанты привязали к одной из вышек. Солдаты с тихим ужасом наблюдали, как по территории склада бесшумно снуют черные силуэты, закладывая взрывчатку в заранее выбранные места. Кричать пленники не могли – «террористы» позаботились о должном количестве кляпов. Но ни взрывов, ни автоматных очередей все не было, и постепенно до пленников дошло, что нападавшие возможно и не террористы.

Будь САСовцы боевиками ЗИПРА или ЗАНЛА – то склад был бы уничтожен, что в военное время имело бы за собой катастрофические последствия. Диверсанты наглядно продемонстрировали крайне запущенное состояние охраны склада, ну и, конечно, свои боевые навыки.

Утром комендант казарм пребывал в мрачном расположении духа. Вверенному имуществу был причинен ущерб (на сумму в 400 долларов), а сознание того, что на территорию может пробраться кто угодно повергло его и вовсе в черную меланхолию. Куда более мрачным было настроение часовых – всей смене объявили 10 суток ареста за пренебрежение обязанностями, а незадачливому часовому, который заснул на посту – все 20.

Колину Уиллису, Маку Макинтошу и остальным бойцам, принимавшим участие в налете на склад, было объявлено, что они прошли курс отбора в САС и зачислены в ряды подразделения. Еще одним результатом ночного визита стало то, что в будущем каждый раз при посещении военнослужащими САС казарм Лливелин, на территории объявлялся усиленный режим несения службы. Даже военные полицейские, которые несли службу на КПП казарм, и в обычное время были вооружены только пистолетами, на время визита САС были вооружены до зубов и внимательно следили за передвижением гостей по территории.

На этом, однако, приключения Уиллиса не закончились. Вскоре ему поручили новое задание, по своей дерзости превосходящее все операции, которые до этого проводились САС.

К началу 1977 года правительство Родезии пришло к выводу о необходимости создания Объединенного оперативного командования (КОМОПС). Он было учреждено указом премьер-министра и приказом командующего вооруженными силами Родезии в марте 1977 года. Возглавил КОМОПС бывший командующий сухопутными войсками Родезии генерал Питер Уоллс, бывший командир батальона САС Родезии, бывший комбат 1 РЛИ и кавалер множества орденов. Штаб КОМОПС размещался в Милтон-комплексе в самом центре Солсбери. Это здание без преувеличения являлось самым важным на всей территории страны – нервный центр всех вооруженных сил. И естественно самым охраняемым.

Поэтому как-то в разговоре, офицер из личной охраны премьер-министра начал хвастаться этим обстоятельством перед заместителем командира САС майором Миком Грэмом. По его словам, никто не смог бы пробраться в здание незамеченным или же попытаться обмануть охрану КОМОПС. Несмотря на заверения Грэма, что САСовцам подобная задача была бы по плечу, его собеседник стоял на своём. Никто, заявил он, даже оперативник САС, не способен преодолеть нашу охрану.

Вернувшись в расположение, Грэм задумался. Упускать такой вызов было никак нельзя. Девизом САС являлось «Кто рискует - побеждает» и позволить каким-то охранникам, пусть даже и отвечающим за безопасность первого лица, поставить под сомнение боеспособность самой элитной части страны – нет, подобного Грэм допустить не мог.

В итоге, когда капитан Уиллис вернулся в расположение части после одной из командировок в буш, его вызвал Грэм и приказал проникнуть в КОМОПС. Колин понял, что это задание ставит своей целью не только проверку системы безопасности Милтон-комплекса, но и проверку личных качеств офицера – его инициативность и находчивость, поскольку Колину предстояло работать одному.

Через пару дней Колин вошел в Милтон-комплекс и направился в сектор, где располагалась администрация премьер-министра. Он был одет в штатское, а в руке нес атташе-кейс, набитый пластиковой взрывчаткой. Подойдя к посту охраны, он поздоровался с охранником:
– Доброе утро. Я прибыл на встречу с мистером Митчеллом, из администрации премьер-министра, он меня ожидает.
Колин внутренне нервничал и старался это скрыть под маской делового человека, спешащего на важную встречу. Он намеренно построил фразу так, чтобы не объявлять ни о цели своего визита, ни назвать своего имени при этом.
- День добрый, - поприветствовал его охранник. – Пожалуйста, заполните регистрационную форму.
Колин взял бланк и, не долго думая, вписал туда «Мистер Уильямс, по конфиденциальному вопросу».

Удовлетворенный охранник проводил Колина к лестнице, ведущей на второй этаж. Там, Колин, притворившись, что знает, куда ему идти, кивком головы отпустил охранника. Тот кивнул в ответ и направился обратно, на свой пост у входа. Уиллис между тем, с чемоданом взрывчатки в руке, пошел по коридорам Администрации с таким видом, будто он здесь был неоднократно, хотя на самом деле попал сюда впервые. По пути ему встретился какой-то чиновник, и Колин, как бы невзначай, уточнил у него дорогу к Управлению КОМОПС. Поблагодарив служащего, и дождавшись пока тот зайдет в свой кабинет, Уиллис немедленно зашел в ближайший туалет и заперся в кабинке.

Ну что ж, подумал он, удача на моей стороне, пока все идет настолько хорошо, что даже не верится. Колин знал, что в администрации премьера нет никого по фамилии Митчелл. Как выражались в казарме, он «отлил мощную пулю», и охрана на это купилась. Более того, охрана даже не почесалась спросить у Колина документы или проверить содержимое атташе-кейса. Вот вам и хваленая безопасность, хмыкнул офицер про себя. Тем не менее, он знал, что пока он смог только проникнуть в здание – а ведь предстояло еще устроить «диверсию». К тому же, некоторым служащим КОМОПС было известно, что Колин Уиллис является офицером САС, и его прогулки по коридорам могли вызвать подозрения.

Поначалу он решил просидеть в кабинке до вечера, но позже передумал. Если охрана Милтон-комплекса и впрямь была такой вышколенной, как хвастался охранник премьера, то они поневоле должны заметить, что не все посетители вышли – достаточно было просто сверить списки расписавшихся на входе и на выходе. В этом случае они запросто могли начать обыскивать здание – чего Уиллису по понятным причинам не хотелось. Поэтому он решил уйти и вернуться в здание вечером, когда основная часть служащих уйдет.

Колин осторожно выглянул из туалета. Убедившись, что в коридоре никого нет, он спокойно вышел, прошел к лестнице и направился к посту охраны. Расписавшись в книге посетителей, он помахал рукой охраннику, улыбнулся и покинул здание – до вечера.

Дома он снарядил свой чемоданчик еще раз – теперь в атташе-кейсе покоились 10 килограммов пластиковой взрывчатки, детонаторы Cordtex, часовой механизм, ножовка и еще ряд инструментов, необходимых для порядочного подрывника.

В 19:00, когда основная часть служащих покинула Милтон, и в здании оставались только дежурные офицеры, Колин снова вошел в комплекс. На этот раз на посту был новый охранник, но Колина это не смутило. Он подготовил новую, более убедительную легенду, и к тому же чувствовал себя гораздо более уверенно. Одет он был по-прежнему в гражданское, но под мышкой, в кобуре, покоился пистолет – просто на всякий случай.

В качестве документа Колин показал охраннику карточку с изображением вертолета. Эту карточку Уиллису дал его приятель и коллега по САС американец Роберт Макензи. В свое время он воевал во Вьетнаме и после увольнения из рядов американских вооруженных сил, получил ее в качестве документа, удостоверяющего что ее предъявитель является ветераном боевых действий во Вьетнаме. Охранник не заметил, что на карточке было проставлено имя Макензи, также как и не заметил того, что Уиллис расписался в книге посетителей как «Капитан М.У.Габе», именем подозрительно похожим на лидера боевиков ЗАНЛА. Проинформировав охранника, что он направляется в КОМОПС, Уиллис направился по лестнице, избежав разговора со скучающим дежурным.

Коридоры здания были пусты и Колин без проблем подошел к дверям КОМОПС. Дверь была закрыта, а на окнах были установлены решетки. Ножовку Колин захватил именно на этот случай, но пока решил ее не применять. Размышляя, как именно ему проникнуть внутрь сектора, Уиллис на всякий случай нажал на ручку двери. И дверь открылась – она была не заперта. Изумленный офицер зашел внутрь, в небольшую приемную, и обнаружил, что она пуста. В приемной была еще одна дверь – Уиллис здраво предположил, что она ведет в собственно святая святых КОМОПС. Но на ней не было ни ручки, ни замка, поэтому Колин решил, что она, вероятно, открывается по какому-то сигналу изнутри.

Вот на подобное препятствие Уиллис не рассчитывал. Он задумался, как его преодолеть и внезапно услышал шаги в коридоре, по направлению к основной двери. Капитан едва успел забраться под единственный стол, стоящий в приемной, как дверь распахнулась, и в помещение вошел человек. Уиллису из его положения видны были форменные брюки и армейские ботинки. Человек подошел к столу, под которым прятался Уиллис, остановился и его рука нырнула под столешницу…

Как вспоминал впоследствии капитан Уиллис, его единственной мыслью было то, что еще полминуты – и сердце в буквальном смысле выскочит из груди. Оно грохотало как поезд, и Колин решил, что, всё, ему конец, игра окончена, арест и позор. Но рука военнослужащего остановилась в каких-то сантиметрах от головы Уиллиса. Скосив глаза он увидел, как пальцы офицера КОМОПС нащупали спрятанную в столешнице кнопку, нажали ее – и внутренняя дверь с тихим жужжанием открылась. Колин испытал моментальное облегчение напополам с радостью – проблема была решена. Из-под стола он видел, как офицер вошел в дверь и закрыл ее за собой. Выждав некоторое время, Уиллис нажал кнопку, поспешно выбрался из-под стола и осторожно вошел в открытую дверь…

Внутри никого не было. Следующие полтора часа Уиллис провел, «минируя» помещения. Он закладывал взрывчатку во все удобные места – правда, без детонаторов. Он «заминировал» кабинет генерала Уоллса, кабинет комиссара полиции, а также художественно (насколько позволял вкус) разложил заряды в кабинете начальника отдела психологических операций – чтобы последнему было над чем подумать. В кабинете полицейского комиссара Уиллис увидел лежавшие на столе карты, на которых были изображены пути проникновения боевиков ЗАНЛА в Родезию. Недолго думая, Уиллис сгреб карты и запихнул их в атташе-кейс. Также на столе у комиссара лежал красивый серебряный нож для вскрытия конвертов – Колин прихватил и его, в качестве сувенира, а также еще несколько вещиц. Заглянув в комнату дежурного офицера, Уиллис увидел лежавшие на кушетке берет и портфель. Колин прихватил пистолет дежурного в качестве трофея, а под берет аккуратно положил заряд взрывчатки. В заключение Уиллис «заминировал» оружейную комнату КОМОПС и решил, что его задача на этом выполнена. Он без проблем выбрался из КОМОПС и направился к выходу из здания. Пожелав охраннику спокойной ночи, Уиллис вышел на воздух и поехал в расположение части.

Наутро грянул скандал – пришедшие с утра служащие обнаружили, что ночью неизвестный побывал в самом центре управления военной машиной Родезии и заминировал все, что только можно. Не говоря уже о том, что пропали документы.

Документы позже были возвращены – как и пистолет, изъятый Колином у незадачливого дежурного. Но вот сувениры, несмотря на протесты представителей полиции, остались у САС – сразу же по прибытии в часть, Уиллис под общий хохот коллег, сказал, что КОМОПС любезно согласилась предоставить эти безделушки для неофициального музея САС. Куда их и поместили.

Когда утих первый гром, в расположение САС явились представители охраны КОМОПС и вежливо попросили майора Грэма разрешить им побеседовать с военнослужащим или военнослужащими, которые «убедительно продемонстрировали высокие профессиональные качества оперативника специального подразделения». После этого капитан Уиллис несколько часов разговаривал с главой управления охраны КОМОПС, объясняя слабые места в системе безопасности. Как неохотно признал начальник охраны, в тот злосчастный вечер дежурные отлучились в другое крыло здания – там один из коллег, увольнявшийся по окончании контракта, устроил прощальную вечеринку. Но вообще-то, по его словам, охрана Милтон-комплекса ревностно исполняет свои обязанности. Колин выслушал офицера и вежливо указал на то, что охрана самого важного здания страны тем не менее оставляет желать лучшего. После этого Уиллис детально рассказал, что, как и где. В итоге, шеф отдела безопасности согласился с доводами офицера, что будь Уиллис террористом, то он без проблем мог бы уничтожить премьер-министра.

Что касается охранников, то смена, дежурившая в ту ночь, была уволена, на офицеров наложили дисциплинарные взыскания, а сама система безопасности, после бесед шефа охраны с Уиллисом была полностью изменена в лучшую сторону.

Через некоторое время после «атаки на КОМОПС», как ее назвали в САС, оперативники обнаружили еще одну вещь. Теперь каждый раз, когда офицер САС прибывал с докладом в КОМОПС и сообщал о своем прибытии на первый пост охраны, его в обязательном порядке сопровождали два охранника, следовавшие за ним, куда бы он ни направлялся.

напоследок
авторство С.Карамаев - http://tiomkin.livejournal.com/595198.html
Диверсанты САС в полевых условиях

Сложные условия местности, густой кустарник, отсутствие воды и тени, изнуряющая жара, инфекции, дикие животные, змеи, насекомые – эти и другие факторы приходилось принимать во внимание. В некоторых местах кустарник был настолько густым и практически непроходимым, что видимость была едва ли не нулевой – что резко снижало возможность обнаружения терров. В сезон дождей ливни размывали проселочные дороги, превращая местность в сплошное грязевое плато. В некоторых районах Мозамбика, с мягкой песчаной почвой оперативникам САС было тяжело маскировать свои следы – а для хорошего терра-следопыта не составляло труда выследить патруль и навести на него группу боевиков.

Постепенно оперативники САС разработали свой modus operandi – они практически не передвигались днем, когда жара была на пике. Вместо этого переходы они совершали в вечернее и ночное время. Темнота давала им также необходимый элемент неожиданности. Как правило, оперативники проводили день, находясь в засаде или на наблюдательных постах. Если по тем или иными причинам разбить палатку или построить убежище было невозможно, то бойцы, пытаясь спрятаться от обжигающего солнца, постоянно перемещались в поисках любой тени, которую могли найти.

Днем температура зашкаливала за 40 градусов по Цельсию – ночью она резко падала. Но ночная прохлада была, пожалуй, единственным утешением – климат, груз, который приходилось нести, и длинные расстояния, превращали марши патрулей в тяжелую работу. С тяжелыми рюкзаками на плечах спецназовцы часами шагали в буше по дикой жаре – при этом лямки врезались в плечи, а пот лился рекой, размывая нанесенный на лицо камуфляж и заливая глаза. Некоторые спецназовцы носили банданы или шема (арабские платки), впитывавшие пот, некоторые обходились панамами или кепками. Форма от пота становилась черной, а когда бойцы останавливались на привал, то пот высыхал, застывая на куртках белесыми пятнами.

Жара и тяжелый груз, который приходилось тащить на себе, приводили к сильным водяным и солевым потерям. Хотя у каждого оперативника был обязательный запас таблеток с солью, иногда бойцы падали от усталости в буквальном смысле слова. В этом случае медику приходилось делать прямо на месте внутривенное вливание, прежде чем группа могла продолжить свой путь.

Стоит сказать пару слов о снаряжении оперативников - естественно они не отправлялись в буш налегке. Общий вес, не считая оружия, переваливал за 40, а порой и 50 килограммов. На себе оперативник нес FN / АК / РПД, пистолет, рюкзак, разгрузочный жилет или обвязку, 8 магазинов либо не менее 160 патронов, 5 пулеметных лент, снаряженных в том числе трассерами и бронебойными патронами, наступательные и дымовые гранаты, винтовочные гранаты, фальшфейеры, ракетницу с ракетами, мины Клеймор, взрывчатку, большой нож или штык и обвязку для эвакуации с помощью вертолета. Дополнительно пулеметчик нес на себе пулемет, а радист – радиостанцию. Средства навигации включали в себя: компас, несколько карт (крупномасштабная у командира, другого масштаба у бойцов), прямоугольный транспортир, фонарик, блокнот в водонепроницаемой упаковке (командиры имели еще и шифровальный блокнот), карандаш или ручка, зеркальце и свисток. Медицинский набор включал в себя: шприц с обезболивающим (у рядовых бойцов сосегон, у командира патруля - морфий), бинты, антисептические пластыри «Эластопласт» и «Профлавин», солевые таблетки, обеззараживающие воду таблетки, антималярийные таблетки, антимоскитный репеллент, тальк для ног и камуфляжный крем. Кроме этого на себе боец тащил спальный мешок или плащ-палатку. Одеты оперативники обычно были в кепки (панамы), каски, футболки, шорты и носки (в дождливое время года использовались брюки, куртки или комбинезоны). В качестве обуви использовались кожаные ботинки с высокими берцами или брезентовые ботинки без шнурков. Вокруг шеи повязывали скатанную в рулон шаль-сетку от москитов. Кто-то один обязательно тащил газовый примус, у каждого бойца была при себе чашка или котелок, зажигалка, перочинный ножик, емкость для сыпучих продуктов, ранец, в котором это все помещалось, бутылки с водой, надувные водонепроницаемые емкости, туалетную бумагу, Complan/ProNutro (сухие питательные смеси богатые белком – разработаны специально для спецнаа медиками Университета Родезии), НЗ и сухой паек. Вдобавок у спецназовца имелась иголка и набор ниток, шило и дратва для починки обуви, несколько английских булавок, запасная бандана или кусок материи (использовалась как перевязь при переломах), запасной фонарик, парашютная стропа (30 метров), оселок, резиновые ленты, кусок проволоки или струны, ветошь и набор для чистки оружия.

Естественно, оперативники САС были более привычны к жестоким условиям буша, чем солдаты других частей. В основном военнослужащие из других полков доставлялись на место боя с помощью вертолета или посредством десантирования с парашютом. САС приходилось топать на своих двоих.

Порой оперативнику в авангарде доставалась самая тяжелая часть работы – он должен был прорубать пангой (нож типа мачете) путь через густой кустарник для всей группы. При этом его руки и лицо мгновенно покрывались мелкими царапинами от колючек и шипов; про одежду и говорить не приходится – иногда форму приходилось менять через пяток выходов, потому что она превращалась в лохмотья, не поддававшиеся починке. Помимо колючек боец, прорубающий путь, рисковал нарваться на паутину. Хотя сами пауки для человека были безвредны, ощущение липкой субстанции, которую приходилось счищать с лица, было крайне неприятным. В некоторых особо глухих местах паутина могла быть размером с небольшую хижину. Жесткие и острые стебли травы, казалось, стремились проникнуть в каждое сочленение, в каждую не защищенную одеждой щель – и если не удалить вовремя зазубрины, то порезы начинали гноиться. Чтобы узнать оперативника САС, как шутили бойцы, его надо было попросить снять обувь: у всех бойцов ступни были в морщинах, с постоянно шелушащейся кожей от непроходимых мозолей, у многих был грибок – обычное дело для тех, кто постоянно на ногах, без возможности поменять обувь.

Бич Африки – муха цеце – обычно сосет кровь из животных, но, в принципе, против человеческой крови она ничего не имеет. Поэтому в рейдах стаи мух все время кружили над бойцами, порой доводя оперативников до исступления своими укусами. Порой насекомые насасывались кровью настолько, что не могли взлететь. Особенно цеце любили садиться на шею и заползать под рюкзак. Количество мух могло измеряться десятками. Даже если боец останавливался, чтобы согнать надоедливых тварей, в следующую секунду они опять садились туда же. Одним из развлечений у оперативников было зажать место укуса и ждать, пока муха не насытится. Поскольку освободиться она не могла, то продолжала сосать кровь до тех пор, пока не лопалась. Несмотря на то, что бойцы имели препараты против сонной болезни, порой некоторые после рейдов попадали в госпиталь с этим диагнозом.

Кроме мух опасность представляли и клещи: оперативникам в патрулях приходилось спать на лежках животных, и тут их подстерегали эти мелкие кровососы, немедленно впивавшиеся в тела жертв. Головка клеща, оставшаяся в теле после того как тельце обрывалось, вызывала заражение. Клещевая лихорадка сопровождалась тяжелейшими приступами головной боли – иногда командир патруля был вынужден приостанавливать движение группы и разбивать временный лагерь на время, необходимое для восстановления сил.

Именно поэтому родезийская САС по праву называлась «Элитой» - никто, за исключением Скаутов Селуса, не мог осуществлять долгие форсированные марши по жаре, через густой кустарник, ежесекундно ожидая нападения терров из засады. Военнослужащие других частей – особенно офицеры – иногда шли на хитрость: они заявляли по радио, что выполнили патрулирование своего участка, в реальности не покрыв и половины. К чести САС, необходимо отметить, что до подобного оперативники не опускались.

Ключевым элементом жизнеобеспечения в подобных рейдах была вода – она ценилась в буквальном смысле на вес золота. Даже если в бутылке была теплая мутная жидкость с гниловатым запахом, с трудом добытая с почти пересохшего русла реки, и очищенная таблетками – для оперативников она была дороже всего. Она так же была важна для бойца, как и его оружие. Порой некоторые операции приходилось корректировать именно из-за объема водного рациона, который оперативники могли унести на себе. (В ходе одного их рейдов бойцы САС попали в ситуацию, когда единственный источник располагался в непосредственной близости от лагеря терров. Чтобы избежать обезвоживания оперативникам пришлось пить физраствор – смешав его с готовым сухим бульоном, чтобы хоть как-то перебить неприятный вкус). Естественно, что оперативники САС знали и умели применять на практике методы выживания – при необходимости они могли добыть несколько драгоценных капель из растений или из корней. Но САСовцы понимали, что в отличие от Скаутов Селуса, долго находиться в подобных негостеприимных условиях они не смогут. Впрочем, и задачи у них были несколько иные, нежели у «скузапо» (кличка Скаутов). САСовцы предпочитали появляться в буше ровно настолько, чтобы хватило отыскать и уничтожить врага – а не заниматься вплотную вопросами выживания.

Вода для оперативников имела и другой аспект: вода – это реки, а реки в Родезии, Мозамбике и Замбии – это, прежде всего, источник проблем. Конечно, реки давали оперативникам возможность вымыться и простирнуть свою одежду, но в купании таился риск. Воды рек кишели личинками – они проникали внутрь человеческого тела и начинали паразитировать, приводя в итоге к бильгарциозу, тяжелому заболеванию, которое поражает ткани почек и легких. Обычный человек, находясь в здравом уме, даже и не помышлял о том, чтобы перейти реку вброд, либо же искупаться там или испить воды. Но у военнослужащих, тем более бойцов САС другого выбора не было. Поскольку риск бильгарциоза был велик, то всех оперативников регулярно проверяли на наличие инфекции.

Еще одной проблемой являлись москиты – разносчики малярии. От этой болезни правда помогали таблетки, но у них был побочный эффект – сонливость и общая вялость. Поэтому от препаратов старались избавиться, а врачам заявляли, что малярию перенесли в подростковом возрасте и к ней уже выработался иммунитет. Москиты роились тучами – в ходе одной из операций, один оперативник был настолько ими покусан, что у него заплыло лицо, и он не мог открыть глаза в течение пары дней. Трое оставшихся членов патруля были вынуждены вести своего «слепого» товарища через буш.

Столь же мерзкими, как и москиты были мухи-мопани – мелкие насекомые размером со спичечную головку. Они забивались в ноздри, в уголки рта, лезли в глаза – чем больше боец их убивал, тем больше их прилетало. Часто, лежа в засаде, бойцы развлекались тем, что подсчитывали, сколько групп по 50 мух убил каждый член патруля. Кроме москитов и мух, наиболее свирепыми врагами считались осы, муравьи, шершни, скорпионы и сороконожки – по словам оперативников, они атаковали патрули САС куда яростнее, чем терры из ЗАНЛА.

Но самым ненавистным врагом считались даже не насекомые – растения, в частности одно из них, «буйволова фасоль» (Thermopsis rhombifolia). Оно выстреливало облачками тоненьких, практически незаметных глазу волосков, которые попадая на кожу, вызывали нестерпимый зуд. Зудело особенно сильно, если ядовитые волоски попадали на влажную и липкую от пота кожу – а это было неизбежно, поскольку САС в буше не прохлаждались. По воспоминаниям оперативников, передать ощущения от этого зуда невозможно – закаленные в боях диверсанты порой плакали от невозможности унять чесотку. А избавиться от налипших волосков не было никакой возможности: «Ну, в грязи пытались изваляться, все что угодно делали – без толку, ничего не помогало. Только и оставалось, что состроить бодрую физиономию и ждать пока зуд прекратится сам собой».

Ко всему прочему оперативники постоянно подвергались риску заражения самыми разнообразными экзотическими болезнями, многие из которых в мире были практически забыты, как, например, бубонная чума. Порой диверсанты возвращались из буша, имея целый букет неведомых болячек: доктора были просто не в состоянии их диагностировать. В одном случае, бойцов пришедших с рейда, незамедлительно переправили самолетом в ЮАР – медики из Университета Родезии оказались бессильны и попросили о помощи коллег с юга.

В целом даже простое пребывание в "диком поле" представляло для обычного человека опасность – проще говоря обстановка в буше могла неподготовленного человека просто убить. Но спецназу приходилось не гулять по дикой территории, а выполнять свои задачи: искать, находить и уничтожать врагов, производить разведку и совершать диверсии. Не случайно высшую награду Родезии – Большой Крест «За отвагу» получил капитан САС, (позже капитан Скаутов Селуса) Крис Шулленбург – человек, который разработал и воплотил в жизнь идею патрулей-двоек. Уроженец ЮАР, Шулли, как называли его друзья, вызывал восхищение даже у своих товарищей скаутов-матабелов, сызмальства привыкших к жизни в буше – они не могли поверить в то, что человек может в одиночку выжить в негостеприимных районах Мозамбика, неделями добывая воду и еду «с земли» и при этом получая разведданные. В частности, Шулли получил эту награду за то, что находясь во вражеском тылу, умело координировал совместные операции ВВС, СкС, РЛИ и САС, .

Но помимо всякой вредоносной мелочи, САСовцы подвергались атакам и со стороны более крупных представителей фауны. Именно оперативникам САС принадлежит своеобразный рекорд – они дважды нарывались на неспровоцированное нападение слонов. Когда спецназовцы рассказывали об этом своим коллегам из других частей, то натыкались на понятное недоверие – большинство родезийцев знали, что слоны не нападают на человека, если они не испуганны чем-то или сильно раздражены. Однако один из оперативников испытал на собственной шкуре, что такое свирепый слон – на память о той встрече у него осталось более 70 швов.

Инцидент произошел в 1970 году, в относительно мирный период войны. Патруль САС в долине Замбези наткнулся на стало слонов. Неожиданно крупная слониха атаковала одного из оперативников и подняла его на бивни. Бивень проткнул легкое бойца и вышел со спины – к счастью острый клык не задел сердце. После того как боец был нанизан на бивень, слониха подняла оперативника в воздух и сбросила САСовца на землю. Далее она начала его топтать и попыталась задавить коленями. Наконец, оставив эти попытки, она развернулась и потрусила назад, к стаду. Как ни удивительно, но САСовец выжил – правда после этого весь личный состав САС проникся глубочайшим уважением к серым гигантам.

Вторая атака слонов произошла буквально через несколько дней после первого нападения. На четверку САСовцев, шедших колонной вдоль тропы в буше, обрушился слон, возникший, казалось, из ниоткуда. Слон погнался за Марком Крюгером – когда животное было в десятке метров от бойца, Марк развернулся и пару раз выстрелил в свирепого зверя, целясь в голову. Однако на слона эти выстрелы не произвели впечатления – животное продолжало наступать. Спас Крюгера новичок в САС, американец Роберт Макензи – короткой очередью он остановил слона, а двое других оперативников прикончили животное. САСовцы никогда не убивали животных, кроме как для самозащиты, но это был именно тот случай. Когда тушу осмотрели, то стало понятным поведение животного – это была старая оголодавшая слониха, которая уже не могла от старости обрывать кору с деревьев; вероятно именно поэтому она превратилась во вздорную тварь.

Маккензи
Возвращаясь на базу, оперативники всю дорогу подтрунивали и поздравляли Макензи – это была первая боевая операция молодого американца, и в ее ходе он не только проявил хладнокровие, но и принял участие в «охоте» на слона, развлечении за которое богатые туристы платили приличные деньги.

Но за исключением этих случаев, слоны особо не досаждали спецназовцам. Правда спать САСовцам они все-таки мешали. Когда в ночи раздавался звук точь-в-точь похожий на винтовочный выстрел, то просыпался весь патруль – и лихорадочно пытался понять, что это было: стрельба или же это слоны ломятся сквозь буш, обламывая ветки с деревьев? Тем более что темной ночью определить, где именно находился слон не представлялось возможным – как позже признавались спецназовцы, «ощущение такое, что негодяй находится в паре шагов и внимательно наблюдает». К тому же время от времени кто-нибудь вспоминал легенды о пьяных слонах, что оптимизма не добавляло – дело в том, что любимым лакомством этих млекопитающих являются плоды марулы. Слоны набивают ягодами свой желудок, там происходит ферментация, слон немедленно хмелеет и начинает буйствовать. Естественно, никому не улыбалось повстречать на пути пьяного слона, который ломится сквозь кустарник, не разбирая дороги. (На самом деле это байка. Плоды дерева марула действительно содержат алкоголь. Однако этанол содержится только в созревших фруктах, а слоны едят марулу, не дожидаясь пока она полностью поспеет. К тому же, чтобы крепко «закосеть», слону средних размеров необходимо заглотить в один присест порядка полутора тысяч зрелых плодов - что в принципе невозможно).

Встречаясь со стадом, САСовцы старались обойти слонов стороной. Хотя мирно пощипывающие травку животные не проявляли признаков агрессии, спецназовцы действовали по принципу «грамм осторожности стоит килограмма лекарств». Порой оперативникам приходилось использовать слоновьи тропы, чтобы продраться сквозь непроходимый буш. В этих случаях внимание бойцов, и без того находящееся на пределе, обострялось вдвойне. Слоны могут передвигаться практически бесшумно, и как только САСовцы чувствовали, что гиганты приближаются, они тут же сходили с тропы, пережидая пока слоны не пройдут.

Но вот когда дело доходило до встреч с носорогами, то спецназовцам предоставлялась возможность в полной мере продемонстрировать свои беговые навыки. Носороги, в отличие от слонов, обладают вздорным нравом и не нуждаются в поводе для нападения на кого-либо. Опытным путем было установлено, что при виде солдат носорог либо фыркает, разворачивается и трусит куда-нибудь в сторону, либо же фыркает и немедленно набрасывается на людей.

Поэтому, когда САСовцы слышали носорожий храп, они останавливались, и если замечали движение, то немедленно разбегались, бросая оружие и снаряжение – контакт со свирепым и злобным носорогом никак не входил в число приоритетных задач. Интересно, что быстрее всего на голые стволы деревьев умудрялись взбираться (за считанные секунды) самые крупные солдаты в патруле, тащившие на себе самый тяжелый груз.

Еще одними представителями недружелюбно настроенной фауны являлись крокодилы – в частности Замбези просто кишела этими тварями. Наибольшую опасность представляли ночные переправы – порой оперативникам, чтобы удержать каноэ, приходилось соскакивать в воду и по пояс, а где и по горло направлять лодки вручную. При этом естественно, САСовцы не имели понятия, есть ли поблизости крокодилы. По понятным причинам использовать фонари они не могли – так же как не могли и шлепать по воде, чтобы отпугнуть тварей: оперативники обязаны были соблюдать тишину. Но в отношении крокодилов бойцам везло – за войну спецназовцы провели более тысячи переправ, и с крокодилами встретились только один раз: тогда одному из бойцов крокодил отгрыз палец, а другого укусил в пах.

В реках спецназовцев подстерегали и другие опасности – помимо бильгарциев и крокодилов, та же Замбези была богата гиппопотамами. Эти создания считались самыми опасными животными – бегемоты, с их огромными клыками и крепкими челюстями, погубили больше людей в Африке, чем все остальные создания, вместе взятые, включая змей и львов.

Порой, при переправе САСовцы оказывались в самой гуще стада – бегемоты неожиданно всплывали, отфыркиваясь и ухая. Как правило, гиппопотамы специально не нападали на каноэ, но огромная туша бегемота при всплытии могла легко перевернуть лодку. Хуже всего, по словам спецназовцев, приходилось в непосредственный момент высадки на берег. Бегемот – только на вид создание неповоротливое, на самом деле гиппопотам способен двигаться с необычайным проворством. Часто бывали случаи, когда мирно спящие на берегу звери неожиданно вскакивали и прыгали в воду. Всплеск от падения туши переворачивал каноэ. В одном случае недовольный чем-то бегемот принял каноэ, в котором находились Колин Уиллис и Энди Джонстон, за добычу и попытался съесть лодку. К счастью, оперативники вовремя выпрыгнули из каноэ, и выбрались на берег. Пару раз взмахнув челюстями, бегемот превратил лодку в кучу обломков, после чего развернулся и уплыл.

Авторство С.Карамаев
Озеро Кабора Басса
В конце 1976 года командир роты «А» родезийской САС капитан Роберт Макензи обратился к командованию части с нетривиальным предложением – использовать для инфильтрации диверсантов в Мозамбик водные пути. А именно – водохранилище Кабора Басса.


Маккензи



Идея Макензи шла вразрез с принятой тактикой. Обычно спецназовцев выбрасывали на парашютах, либо же они добирались до места назначения на своих двоих. И в том и в другом случае были свои минусы: как «синие» (прозвище летчиков родезийских ВВС) ни исхитрялись, террористы ЗАНЛА порой засекали десантные «Дакоты» и успевали принять контрмеры. А если идти пешком в малопроходимом буше – то на себе много не утащишь.

Макензи лихорадочно искал приемлемый вариант – диверсанты появляются из ниоткуда, наносят удар и растворяются в ночи. За этим следуют другие диверсии – а противник остается в полнейшем неведении: ни откуда пришли спецназовцы, ни куда они ушли, ни где будет проведена следующая атака. В идеале, у САСовцев должна быть какая-то безопасная база, и средства передвижения – только вот где и какие?

Тогда Макензи обратил внимание на озеро Кабора Басса – одно из крупнейших водохранилищ мира, сотворенных человеком, 250 км в длину и 50 км в ширину. Кабора Басса образовалась в результате постройки гидроэлектростанции на Замбези, в мозамбикской провинции Тете в начале 1970-х годов. Чем дольше Макензи размышлял над этой возможностью, тем больше она ему нравилась. К югу от Кабора Басса располагались стратегически важные перекрестки Даке, Маге и Чиньянда – именно эти пути террористы ЗАНЛА использовали для проникновения в Родезию. К северу лежали не менее лакомые цели – базы ФРЕЛИМО. Конечно, в этом случае возникало множество проблем – но и возможности открывались поистине безграничные. Днем диверсанты могли укрываться на одном из берегов, либо же на каком-то из островов, которых на озере было в изобилии; по ночам они могли устраивать засады или минировать дороги, а после этого – возвращаться на базу, используя байдарки. При этом врагу и в голову не придет искать спецназовцев на озере – по привычке будут считать, что САСовцы десантировались с воздуха.

После того, как Макензи представил свои соображения в штаб командования, было решено, что он и возглавит диверсионную группу. Основная цель, которую начальство поставило перед бойцами – дезорганизовать передвижения на дорогах Тете-Маге-Мкумбура и постараться нанести максимальный ущерб ЗАНЛА и ФРЕЛИМО. Из роты «А» было отобрано 12 человек, почти все – закаленные в операциях ветераны. Каждый из отобранных, естественно, гордился тем, что именно ему выпала честь участвовать в совершенно новой операции, и задействовать методы, никогда ранее не практиковавшиеся. Более же всего предстоящему заданию радовался Дэйв Аркрайт, из территориального резерва САС. Для него Кабора Басса была мечтой – еще студентом он планировал написать диплом о водохранилище и пройти пешком вдоль побережья. Планам помешала война: одинокий белый родезиец на территории Мозамбика, в самом сердце неприятельской территории – верный способ влипнуть в серьезнейшие неприятности. В итоге Аркрайт расстался со своей идеей и почти забыл о ней, как неожиданно возможность прикоснуться к мечте замаячила вновь. Хотя Дэйв состоял в резерве САС, он сумел убедить Макензи включить его в основной состав группы. В его пользу говорил и тот факт, что о Кабора Басса он знал – пусть и в теории – больше чем остальные САСовцы, а также являлся превосходным картографом и неплохим инженером.

рядовой Дэйв Аркрайт
Тренировки проводились на озере Макилвэйн, неподалеку от Солсбери. Почти сразу же спецназовцы поняли, что с собой они могут взять только самое необходимое – в 2-х местной байдарке просто не было достаточно места, чтобы распихать вооружение и снаряжение. К тому же 90% всех вещей должны быть защищены от влаги – в противном случае они превращаются в бесполезный хлам. Так что штаб САС принял решение, что пополнение запасов (еда, боеприпасы, запчасти к байдаркам, снаряжение и оборудование) будет осуществляться по воздуху. Что же касается непосредственно боеприпасов и вооружения, то диверсанты намеревались по мере сил пополнять недостающее в рейдах. Также пристальное внимание во время тренировок уделялось радиосвязи – спецназовцы должны были поддерживать постоянный контакт со штаб-квартирой. В связи с этим была разработана система радиокодов, в которой каждому предмету, вплоть до последнего винтика, присваивалось свое обозначение. Это позволило бы избежать длинных сообщений.

рядовой Энди Джонстон

перед началом операции
17 января 1977 года капитан Макензи и его команда выехали из расположения, направившись к северо-восточной границе Родезии. Собственно на озеро они планировали попасть по реке Мусенгези. Как выяснилось позже, более сложного и напряженного маршрута они не смогли бы найти, даже если бы захотели. Путь до точки инфильтрации занял полный световой день – но все равно это было лучше, чем доставка с помощью вертолетов: существовал риск, что «чопперы» будут замечены помощниками террористов. Грузовики с диверсантами шли медленно, передовые дозоры постоянно проверяли дорогу – к этому моменту на трассах Родезии уже вовсю полыхала минная война. Выгрузившись на берегу реки, спецназовцы, несмотря на усталость, немедленно приступили к сборке байдарок – Макензи планировал дойти до устья реки к утру следующего дня. Одеты диверсанты были не в стандартный родезийский камуфляж, а в куртки и брюки цвета хаки, то, что, как правило, носили боевики ЗАНЛА и войска ФРЕЛИМО. Вооружение, как обычно представляло собой сборную «солянку» из АК, FN-FAL, РПД и РПГ. Кроме того, у каждого оперативника при себе был пистолет – на случай если байдарка перевернется и оружие пропадет, а диверсант окажется отрезанным от основной группы, он, тем не менее, не останется безоружным. Около 18:00 САСовцы тронулись вниз по реке.

переход на байдарках
Закаты на озерах – вещь сама по себе красивая, но, по мнению родезийцев, мало, что может сравниться с закатами именно в Родезии и более того – на озере Кабора Басса. Темно-рыжее солнце, стремительно скатывающееся в спокойные воды, тишина и покой окружающей местности – все это заставляло забыть, что в стране идет жестокая и кровопролитная война. На берегах реки, по которой плыли диверсанты, мирно дремали крокодилы, пережидая дневную жару. Байдарки двигались неслышно: при низкой осадке тяжело нагруженных лодок, последнее чего желали сидевшие в них САСовцы – это возни с рассерженными рептилиями. Внезапно крокодилы начали просыпаться – практически мгновенно они посыпались в воду, но к великому облегчению родезийцев, рептилии не стали атаковать байдарки. Крокодилы, по-видимому, были напуганы неведомыми созданиями и предпочли за лучшее переждать, пока те проплывут далее по своим делам.

Миновав крокодилов, колонна байдарок свернула за поворот реки и почти немедленно нарвалась на неприятности. В этом месте Мусенгези усиливала течение, и место изобиловало порогами, к тому же берега были усеяны деревьями, чьи сучья нависали низко над водой. Несколько байдарок напоролось на камни, получили повреждения и начали тонуть. О дальнейшем продвижении не могло быть и речи, посему спецназовцам в срочном порядке пришлось высаживаться на берег. С рассветом следующего дня они приступили к починке лодок и просушке снаряжения – к счастью практически ничего серьезного не пострадало, а повреждения у лодок были незначительны. Радиостанция также не получила никаких повреждений, и Макензи без проблем удалось связаться с Солсбери и объяснить ситуацию. К вечеру 18 января оперативники завершили необходимый ремонт и снова тронулись в путь. Увы, на пути возникло новое препятствие – одинокий гиппопотам, стоявший на берегу реки. В этом месте Мусенгези сужалась, место было ровным, без порогов и подводных камней, но к вящему сожалению, этот («вне всякого сомнения сволочной бегемот, втайне симпатизировавший террам», как позже шутил Макензи) зверь полностью «запирал» проход по реке. Животное вознамерилось ни в коем случае не пропустить нарушителей своих владений вниз – видимо, считая этот участок своим. Пристрелить бегемота САСовцы не могли (выстрел бы их выдал), убедить упрямую тварь пойти на время куда-нибудь погулять – тоже. Оставалось только одно – опять выгружаться на берег и перетаскивать байдарки и снаряжение посуху, делая крюк вокруг злобной скотины. Задача не из легких, учитывая ночное время и объем груза, но иного выхода у них не было. Бегемота материли хоть и шепотом, но от всей души.

Обогнув, наконец, вздорное животное, спецназовцы продолжили сплавляться к озеру. Побережья реки изменились – заросли тростника образовывали лабиринт, и возникла серьезная опасность, что байдарки рассредоточатся и потеряются. К тому же усилился встречный ветер – для продвижения вперед приходилось прикладывать куда больше усилий. Еще одна проблема заключалась в том, что из воды торчали полузатопленные деревья – и в темноте напороться на них было легче легкого. Последние пару километров оперативникам пришлось едва ли не продираться сквозь торчащие из воды кроны мопани. К этому времени все были вымотаны до предела. Наконец, около 3 часов утра 19 января оперативники достигли суши. Условной суши, поскольку место высадки представляло собой участок липкой заболоченной грязи – но спецназ был рад и такому.

Первое, что сделали оперативники с утра – разбили палатки, поскольку никакого естественного укрытия на месте высадки просто не было, а солнце палило нещадно даже по летним меркам. Окружающая местность привела бы в уныние даже неисправимого оптимиста – куда ни кинь взгляд, вокруг была грязь, запустение и одиночество. Побережье окружали выдававшиеся из воды деревья – наследие прежних времен, когда водохранилища еще не было. В нос шибал чудовищный запах от гниющих мопани. Правда общее неприятное впечатление от временной базы скрашивалось вечерними видами на закат – по воспоминаниям оперативников, порой им казалось, что какая-то неведомая сила их забросила в доисторические времена, когда человека еще не было, а вокруг была только первозданная природа.

После того, как база была развернута, капитан Макензи установил связь со штабом – точнее связь поддерживалась с самолетом, который в определенное время появлялся в воздушном пространстве Тете. Ответственным за связь был офицер разведотдела САС Скотти Маккормак (в ходе операции «Гатлинг» Скотти прославился тем, что захватил в качестве трофея форму советского офицера – советника террористов ЗИПРА). Макензи: «Естественно, что осознание того, что тебя не забыли, и кто-то там постоянно думает о тебе, придавало бодрости. Мы находились черт-те-где, вдали от дома, вдали от части и случись что непредвиденное – мы могли рассчитывать только на себя. У нас не было возможности немедленно эвакуироваться, у нас не было поддержки – только и оставалось, что думать, что на большой земле о нас помнят».

Первая «посылка» из дома пришла несколько дней спустя. На связь с «Дакотой» Макензи вышел за 10 минут до сброса.

Пилот вел машину с выключенными огнями и спецназовцы поддерживали контакт с самолетом, ориентируясь по звуку моторов – одновременно летчик вглядывался в темноту, выискивая вспышки стробоскопических фонарей, которыми оперативники подавали сигналы. Наконец Макензи разглядел силуэт транспортника на фоне звездного неба. Неизвестно, что сыграло ключевую роль: то ли исключительное мастерство пилота, то ли тщательное наведение на цель, то ли просто удача – но контейнер приземлился в 20 метрах от ожидавших «посылки» спецназовцев. «Дакота» легла на обратный курс, а диверсанты направились за контейнером. Несмотря на то, что тот приземлился в буквальном смысле слова в двух шагах, им потребовалось добрых три четверти часа, чтобы добраться до тюка с припасами и извлечь его из валунов, между которых он застрял.

Содержимое посылки привело САСовцев в восторг – понимая, для кого они готовят, повара на базе расстарались вовсю. Цыплята, завернутые в фольгу, были еще теплыми, кроме того, в контейнере был свежий хлеб, апельсины и молоко. Островная диета диверсантов состояла из консервированных сосисок, печеных бобов, орехов и сухофруктов, и присланные вкусности внесли приятное разнообразие. По словам того же Макензи, «иногда есть своя прелесть в том, что ты служишь в спецназе».

Однако все мелкие радости перекрыл существенный минус – основной целью выброски была закладка тайника с оружием и боеприпасами. К сожалению, из-за бюрократического раздолбайства, оружие диверсантам так и не сбросили, посему Боб Макензи был вынужден внести в планы группы определенные коррективы. К тому же в «посылке» не оказалось сигарет – для курящих САСовцев это стало неприятным сюрпризом. Разобрав необходимые припасы, спецназовцы закопали парашют, а также запасные батареи к радиостанции и часть провизии – пока они были в состоянии обходиться без них.

С момента высадки группы на твердую почву прошла неделя; диверсанты вовсю готовились к проведению первой крупной операции. Вечером 26 января патруль из четырех человек под командованием флаг-сержанта Карла Лутца высадился на материке. Четверка должна была добраться до дороги Маге – Капонда и устроить там сюрприз боевикам ЗАНЛА.

Отдых
Оставшиеся на озере ожидали возвращения. Небольшой островок, где располагались спецназовцы, был раскален хуже сковородки – дневная температура превышала 37 градусов, а никакого укрытия, кроме небольших брезентовых палаток не было, как не было и ветра. Пит Коул: «Мы разрешили парням в свободное время сидеть в озере. Но облегчения это не принесло – вода была не просто теплой, а, пожалуй, что и горячей. Капитан на какое-то время оставил пакет с консервированным рисом в воде – когда он за ним вернулся, рис был вполне себе готов». Припасы тем временем подходили к концу – особенно страдали курильщики, поскольку запас сигарет неумолимо сокращался. Кроме того, снабженцы видимо забыли положить запасные баллоны с газом – в результате вставал вопрос готовки. Запасов пищи хватало еще на неделю, чего нельзя было сказать про топливо. Приготовление же пищи на открытом огне исключалось – дым от костра могли засечь с берега.

На следующий день, уже после заката, диверсанты увидели, как над берегом озера взлетела зеленая ракета – это был патруль Лутца. Позже выяснилось, что у них вышло из строя радио, и сержант пошел на риск, дав о себе знать таким образом. Как потом решили Макензи и Лутц, риск был оправданным: определить, кто и где именно выпустил ракету и по какому случаю ни ФРЕЛИМО, ни ЗАНЛА вряд ли бы смогли.

на озере
Как рассказал Лутц, возвращаться с места диверсии патрулю пришлось босиком (перед выходом на задание, диверсанты сменили свои сандалии, в которых они ходили на острове, на ботинки с гладкой подошвой – такие иногда носили террористы). Однако Лутц решил не рисковать, не зная, носят ли боевики обувь (большая часть терров как правило не носила) и приказал разуться. Обратный марш был тяжелым и Лутц дал патрулю несколько часов для отдыха. В 3 утра диверсанты погрузились в свои байдарки и поплыли к островной базе, постоянно маневрируя между затопленных деревьев. На одном заболоченном островке, едва возвышавшемся над уровнем озера, они остановились для короткого привала. С деревьев свешивались бороды мха, и по замечанию американца Дика Бидермана, обстановка здорово напоминала флоридские болота. На базу патруль успел вернуться до наступления рассвета.

рядовой Дик Бидерман (США)
В 09:15 САСовцы услышали громкое эхо от взрыва – что могло означать только то, что мина, заложенная патрулем Лутца, сработала. Как выяснилось позже из радиоперехвата, на мине подорвался заместитель командующего гарнизоном ФРЕЛИМО в Мкумбуре и его сопровождающие, в том числе и политический комиссар. Капитан Макензи записал в журнал доклад сержанта, отметив время подрыва, и поздравил всех диверсантов с настоящим началом операции. Всем было приятно знать, что наконец-то пошла реальная работа.

Дни проходили в тренировках, планировании и отдыхе. Погода не менялась – солнце все так же неумолимо пекло. «Мы пытаемся читать книги, чтобы хоть как-то убить время, но по такой жаре даже этого не хочется, - писал Пит Коул. – Я пошел окунуться, но вода настолько теплая и грязная, что никакого облегчения это не принесло. Я искренне радуюсь наступлению темноты – жара немного спадает, и мы можем хотя бы нормально двигаться. Сегодня я закопал остатки моих перчаток – они полностью износились, но мои руки загрубели настолько, что перчатки мне, похоже, больше не нужны».

Через несколько дней все двенадцать бойцов отправились на очередное задание. Высадившись на материк, они оставили у байдарок двоих часовых, а сами направились на дорогу, связывавшую Маге и Даке. Даже по стандартам Мозамбика она находилась в отвратительном состоянии – спецназовцы обнаружили, что техника по ней ездит крайне редко, а люди, похоже, не ходят вообще. Макензи, Коул и Лутц, проведя предварительную разведку, пришли к выводу, что для засады место выбрано неподходящее и капитан приказал группе двигаться далее к востоку. Найдя удобную позицию, командир проинструктировал бойцов на предмет того, где кому находиться в засаде. Удостоверившись, что все спецназовцы поняли свою задачу, Макензи разрешил группе отдохнуть в тени густых кустарников рядом с дорогой – какая-никакая, но тень, а люди, несмотря на закалку, все же устали. В ожидании врага САСовцы провели девять часов (часовые сменялись каждые два часа) – наконец один из дозорных дал знать о появлении цели. Бойцы немедленно заняли заранее обговоренные позиции рядом с дорогой и стали поджидать транспорт – шум мотора был уже явно слышен. Наконец показался довольно новый Лендровер – двигался он медленно, во-первых, по причине того, что был нагружен, а во-вторых, по такой дороге иначе ехать было невозможно.

Первыми огонь открыли Макензи и Коул. Их винтовки были оснащены оптическими прицелами «Трилюкс», но на таком близком расстоянии – Лендровер практически поравнялся с ними – они вряд ли бы промахнулись и без них. Макензи убил водителя, а Коул снял пассажира, сидевшего рядом. Спустя мгновение к командирам присоединились и остальные. Лендровер занесло и грузовик, не сбавляя хода, съехал с дороги, упершись в густой кустарник. У тех, кто в нем находился, не было никаких шансов выжить – стрельба длилась какие-то секунды, но для десятка стволов этого хватило с избытком. Удостоверившись, что все пассажиры либо мертвы, либо скоро перейдут в это состояние, спецназовцы приступили к осмотру. Всего было уничтожено десять человек – трое в кабине и семь в кузове. На двоих убитых была форменная одежда ФРЕЛИМО, еще двое носили брюки и ботинки «Фредов», остальные же были одеты кто во что горазд. Документов при убитых оказалось крайне мало, хотя позже, уже на базе, внимательно изучив захваченные бумаги Макензи пришел к выводу, что один из погибших точно принадлежал к ЗАНЛА. В кузове также находилось некоторое количество боеприпасов, тюк с формой ФРЕЛИМО, сигареты и снаряжение. Все указывало на то, что это был транспортный грузовик, перевозивший припасы для одного из гарнизонов. САСовцы обыскали трупы, пополнили расстрелянные патроны для РПД (из тех, что обнаружили в грузовике) и приготовились к отходу. Тем временем Макензи и Коул готовили машину к уничтожению. Вообще-то поджечь машину вовсе не так легко как это показывают в кино, особенно если она работает на дизельном топливе. Но Макензи не первый год служил в диверсионных частях и знал как поступать в подобных ситуациях. Вскоре все было подготовлено, и он отдал приказ отступать. Искореженный грузовик заполыхал; тела убитых оставили лежать там же, где они находились.

САСовцы споро уходили в сторону берега, оставляя за собой четкую цепочку следов – их отход прикрывал Коул, минируя тропу. В одном месте он поставил двойную растяжку, снарядив ее так, чтобы гранаты взрывались от легкого натяжения проволоки. Метод был примитивный, однако срабатывал в 99 случаях из 100 – как показывала практика, одной растяжки хватало, чтобы настроение у преследователей резко падало, и желание двигаться дальше почему-то угасало.

Диверсанты шли до наступления темноты и с закатом устроили привал на ночь. Несмотря на опасения, никто их не преследовал – противникам и в голову не пришло что база спецназовцев находится на озере. С рассветом они продолжили путь и через некоторое время вышли к спрятанным лодкам. Все время пока основная часть группы занималась засадой, двое часовых поддерживали с ними радиосвязь, одновременно докладывая в Солсбери о ходе выполнения заданий. Остаток дня прошел в отдыхе, чистке оружия и мелком текущем ремонте одежды и снаряжения. Ближе к вечеру все погрузились в байдарки и отбыли на остров.

Через две недели после начала озерной операции, Макензи приказал группе перебазироваться на северный берег – необходимо было отвлечь внимание от южной стороны и похулиганить в другом месте. В отличие от южного берега, с его застойной водой, узкими протоками в полусгнивших деревьях и кустарниках и общего запустения, северный берег являл собой полную противоположность. Вода была чистой и прозрачной, на берегу росла густая трава, хватало естественных укрытий, и общий вид был куда как более приятным для глаз. До затопления водохранилища эта территория представляла собой холмистую местность; после недолгих поисков диверсантам удалось найти тенистое место для временной стоянки, в 100 метрах от берега.

Макензи запланировал атаку на небольшой гарнизон ФРЕЛИМО, расквартированный в деревеньке Ньенде. Поскольку в ближайшее время с большой земли ожидалась «посылка» с патронами, минами и выстрелами к РПГ, то на огневой мощи можно было не экономить. В половину шестого вечера, все 12 человек тронулись в путь. Высадившись на материке, спецназовцы перестроились в походный порядок, колонну возглавил Карл Лутц. Головному САСовцу всегда выпадал наиболее тяжелый участок работы – он в буквальном смысле слова прокладывал собой путь для остальных, продираясь через густой кустарник. При этом ему необходимо было постоянно держать в поле зрения окружающую среду, следить за возможным появлением противника, диких животных, признаками минирования дорог и т.д. и т.п. Стоит отметить, что порой после одного такого перехода, головному бойцу приходилось полностью менять одежду – после прохода через колючие кустарники рубаха, куртка и шорты/брюки годились только на ветошь. По счастью в этот раз по бездорожью пришлось идти недолго – вскоре они вышли на тропу, ведущую к Ньенде. По приказу Макензи Питер Коул и Дэйл О’Маллигэн установили на дороге мину – на глаза попалась подходящая лужа, послужившая идеальной маскировкой. К 21:00 диверсанты вышли к взлетно-посадочной полосе, находящейся у лагеря ФРЕЛИМО.

Лагерь представлял собой несколько казарм, выстроенных вдоль ВПП и ряд построек, очевидно хозяйственных. Рядом с самой большой из них торчала мачта радиосвязи. В окнах горел свет, слышалась музыка, передаваемая по радио, где-то неподалеку мерно рокотал генератор. Макензи, Коул и Лутц отправились на разведку. По странному совпадению, как только они подобрались ближе к постройкам, генератор замолчал, и все огни погасли. В течение получаса они изучали обстановку, наконец, удовлетворенные увиденным, они вернулись к остальным девяти бойцам.

Подготовка к выходу на задание
САСовцы разделились на 3 группы, по 4 человека в каждой. В 22:00 все четверки начали скрытное передвижение к намеченным огневым позициями, в полусотне метров от казарм. В 22:15 Макензи скомандовал открыть огонь. Первым из РПГ выстрелил Дэйл О’Маллигэн – виртуоз своего дела, он влепил гранату точно в намеченную точку на стене одной из казарм. Через секунду ночь наполнилась грохотом: гранатометы обрабатывали постройки, автоматные очереди превращали машины в куски металла, винтовочные и ручные гранаты летели на плац-парад и во внутренние дворики. Спустя несколько минут оперативники прекратили стрельбу. Самое удивительное, что в ответ не прозвучало ни одного выстрела. Тишина была абсолютная, радио (видимо разбитое осколками или рикошетом) прекратило играть; из расположенной рядом с базой ФРЕЛИМО деревни не доносилось ни звука. Даже собаки не лаяли.

Выждав еще немного, диверсанты забросали изрешеченные обстрелом постройки гранатами с белым фосфором и за возникшей дымовой завесой спокойно ушли. До места, где они оставили свои байдарки, предстояло пройти 8 километров – учитывая то, что идти надо было фактически опять по бездорожью, да еще и поторапливаться, чтобы не попасть в возможную облаву – задача предстояла нелегкая. Боб Макензи решил идти вдоль берега – так было больше шансов не наследить. К сожалению, как стало понятно позже, у этого варианта был огромный минус. Побережье изобиловало валунами, поваленными деревьями, зарослями и прочими препятствиями. К тому же ночь была просто непроглядной. Поняв, что еще немного – и кто-то обязательно сломает или как минимум вывихнет ногу, капитан приказал прекратить движение. Около пяти утра, как только стало достаточно светло, они продолжили путь и вскоре добрались до байдарок. Оказалось, что ночью они не дошли до лодок всего каких-то полтора километра. Но как позже единодушно признавались все участники рейда, «эта чортова прогулка была самой худшей едва ли не за все время службы». Более подобных «подвигов» САСовцы не повторяли.

С утра пошел дождь. Ближе к полудню диверсанты услышали звук взрыва: кто-то – или что-то – налетел на заботливо установленную Коулом и О’Маллигэном мину. Ближе к вечеру распогодилось, а еще через пару часов в небе появилась «Дакота» с грузом. В четырех контейнерах было продовольствие, боеприпасы, мины, выстрелы к РПГ, запчасти к байдаркам, батареи для радиостанции и разные прочие мелочи – что придало диверсантам бодрости. Что интересно, САСовцы так и не узнали, кто именно сидел за штурвалами «Дакот», привозя на остров «посылки» - но каждый из оперативников искренне благодарил летчиков за их работу. (Только позже стало известно, что снабжение осуществляли транспортники из 3-й эскадрильи родезийскийх ВВС, базировавшейся в Нью-Саруме).

Следующим вечером САСовцы впервые испытали на себе все прелести шторма на озере. Погода разыгралась не на шутку; волны и ветер грозились утопить небольшие байдарки с бойцами. С большим трудом они нашли небольшую защищенную бухточку, где и переждали шторм – однако ждать им пришлось до утра – только тогда ветер стих и волнение улеглось.

подготовка к выходу на задание - на переднем плане сержант Карл Лутц

Карл Лутц
Утром капитан Макензи отобрал шестерых оперативников для диверсии на южном берегу озера. Команду возглавил Пит Коул. В задачу группы входило минирование стратегически важного перекрестка Чиньянда. День прошел в планировании и подготовке операции, приведения в порядок оружия, формы одежды и т.д. Вечером шестерка оперативников тронулась в путь. После высадки на берегу идти пешком им пришлось около 6 часов. Как назло в этом месте буш отличался особенной непроходимостью. В этот раз колонну вел капрал Дэйв Бери и, по свидетельству Коула, со своей задачей справился на отлично, несмотря на всю ее тяжесть. Правда к концу перехода рубаха и шорты на Берри превратились почти что в лоскуты – пришлось выбросить даже перчатки, напрочь порезанные и расцарапанные. После короткого привала они продолжили марш, и еще через три часа остановились на дневной отдых. Почти сразу же пошел дождь, но в этом был свой плюс – оперативники растянули между деревьев плащ-палатки и смогли пополнить запасы воды. День они провели в буше, а перед закатом снова выступили в путь. Для передвижения они использовали слоновьи тропы – они вели примерно в том же направлении, которое было нужно диверсантам. Спустя три с половиной часа, САСовцы вышли на дорогу, ведущую к Чиньянде.

Дорога была проселочной, но следов от колес на ней было превеликое множество. САСовцы также обнаружили следы патруля ФРЕЛИМО, контролировавшего этот участок. Судя по отпечаткам, патруль прошел недавно. Выставив дозорных, диверсанты приступили к минированию. Рядом с местом закладки они разложили плащ-палатки, чтобы не наследить и аккуратно сняли верхний слой. Затем Коул установил мину, поставил ее на неизвлекаемость, и тщательно заполнил землей пространство вокруг нее. Лишнюю землю рассыпали в буше подальше от дороги. После этого мину замаскировали, тщательно разровняв место и сбрызнув его водой – чтобы у наблюдателя создалось впечатление, что недавно тут прошел дождь. Вся операция заняла тридцать минут. После этого Коул отдал приказ отходить. Еще раз проверив все и убедившись, что ни ЗАНЛА ни ФРЕЛИМО не обнаружат мину – и, скорее всего, на ней подорвется какая-нибудь машина (принадлежавшая к одной из этих группировок) – САСовцы покинули место закладки и направились к другой дороге, чтобы проделать там то же самое. После этого они вернулись на озеро. По пути им пришлось обогнуть какой-то крааль, но по счастью местные жители их не засекли. До базы они добрались благополучно.

С момента как команда покинула Родезию, прошло уже более 3 недель. Следующее задание заключалось в организации засады на дороге в Даке, на южном берегу озера – там располагался гарнизон ФРЕЛИМО. Как обычно, двоих часовых оставили у байдарок, а остальная часть группы начала долгий изнурительный марш. Успех операции зависел от одного фактора – количества воды, которую тащили на себе диверсанты. В случае если вода закончится, засаду придется свернуть. На место САСовцы прибыли днем, установили на дороге мину и принялись терпеливо ждать. Ожидание вообще томительно, а в условиях, в которых находились бойцы, это было предприятие из разряда невыносимых. Жара не спадала даже в ночное время, воды было мало, к тому же до исступления доводила мошка – мухи-мопани (гонгомтшане). Эту мошку не без оснований считали проклятием буша – она имела привычку забиваться в уголки глаз, рта, лезть в ноздри; чем больше ее давили, тем больше их слеталось.

За весь день по дороге проехал только один человек – какой-то африканец на велосипеде. После наступления темноты двоих бойцов отрядили на поиски воды. Им удалось найти небольшую лужу и в общей сложности принести около 9 литров. Драгоценную влагу оставили на утро. На следующий день небо было закрыто тучами, но дождь так и не пошел. На дороге также было пусто. Ближе к вечеру вода кончилась полностью. Макензи в итоге решил, что если до вечера никто не появится, то засаду придется снимать.


капрал Дэйв берри перед выходом на задание

И неожиданно за полчаса до крайнего срока, послышался звук мотора. Оперативники немедленно заняли свои места, изготовившись к стрельбе. Через некоторое время на дороге показался трактор с прицепом, в котором сидело с десяток солдат ФРЕЛИМО. По какой-то странной случайности трактор миновал мину, заложенную САСовцами. Когда трактор поравнялся с Макензи и Колулом, они открыли огонь, убив водителя. Остальные бойцы расстреляли «Фредов» - парочке солдат удалось спрыгнуть с трейлера, но от гибели их это не спасло. Когда стрельба прекратилась, на дороге осталось лежать 11 убитых солдат ФРЕЛИМО. Самое удивительное, что одному удалось каким-то образом убежать – в него попали как минимум 2 пули, судя по кровавому следу, но, несмотря на это он скрылся от спецназовцев. Расстрел длился меньше минуты – при этом собственно трактор не пострадал. В прицепе САСовцы обнаружили изрядное количество припасов – узлы с одеждой, коробки с едой, цинки с патронами, ручные гранаты, коробки с пистолетными патронами, миноискатель советского производства, и 11 автоматов Калашникова. Все необходимое оперативники забрали с собой, а остальное уничтожили с помощью взрывчатки, которую прихватили специально для этой цели. Трактор также пришлось уничтожить – вообще-то этого делать не очень хотелось, но поскольку взять с собой они его не могли, пришлось предать его огню. Одного из убитых «Фредов» заминировали, подложив под тело взведенную гранату – способ, как известно, примитивный, но эффективный. Оружие убитых солдат привели в негодность, погнув стволы и забросив детали в кусты. Кроме снаряжения и боеприпасов спецназовцы сняли с убитых большое количество документов. Уже на базе, внимательно их изучив, Макензи узнал, что один из убитых являлся новым командиром гарнизона ФРЕЛИМО в Мкумбуре. При нем были найдены новые коды, шифровальные таблицы, частоты и позывные для всей провинции Тете на ближайшие месяцы – для Родезийской ЦРО и Спецслужбы данная информация явилась хорошим подспорьем. Кроме того, в руки САСовцев попала вся почта, предназначавшаяся для гарнизона Мкумбуры.

Что произошло на месте засады, после того как диверсанты ушли оттуда, стало известно спустя несколько недель, из радиоперехвата и донесений агентов. Оказалось, что раненый «Фред», который сумел сбежать от спецназовцев, доковылял до ближайшего гарнизона ФРЕЛИМО и поднял тревогу. На место разгрома немедленно был выслан патруль – когда «Фреды» увидели кучу трупов и искореженный трактор, они немедленно вызвали подкрепление, чтобы забрать тела погибших. Через некоторое время на помощь подошла рота ФРЕЛИМО – обыскав окрестности и никого не обнаружив, они запросили с ближайшей базы еще один трактор с прицепом, чтобы увезти трупы. В ожидании транспорта трупы было решено собрать в одно место – в итоге трое «Фредов» получили ранения, попытавшись сдвинуть тело, под которым лежала граната. Трупы положили прямо по центру дороги – когда подъехал трактор, то водителю пришлось сдать на обочину. Погрузив тела, трактор развернулся, выехал на середину дороги и направился на базу. По какой-то странной причине мина под трактором не сработала, но рванула она под трейлером. В результате, трупы «Фредов» не только разметало по окрестным кустам, но при взрыве пострадали еще несколько солдат. После этого, ФРЕЛИМОвцы потеряли всякий интерес к происходящему – тела погибших в засаде и развороченный трейлер солдаты просто бросили лежать, где лежали, и вернулись в гарнизон.


на отдыхе

Время шло. Продовольствие у диверсантов заканчивалось, и им пришлось навестить один из ранее заложенных тайников, в котором находились припасы, захваченные у противника. В коробках кроме всего прочего, были рыбные консервы из Норвегии, танзанийская тушенка, шоколадное молоко и сыр из Голландии и фруктовый сок из Португалии. Для оперативников не было секретом, что цивилизованные страны посылали в Мозамбик продовольственную помощь, только вот 99% всех товаров, которые предназначались голодающим детям, оказывались либо на складах ФРЕЛИМО, либо в лагерях террористов ЗАНЛА. Еды, однако, было явно недостаточно. Прошло уже несколько недель и диверсанты начали ощутимо терять вес – сказывалась скудная диета и постоянные физические нагрузки. Дэйв Аркрайт и до того не отличавшийся плотным телосложением, вообще превратился в ходячий скелет. Вскоре практически вся еда подошла к концу – до выброски очередной посылки оставалось пара дней, а на всю группу было только 6 пакетов с мясным концентратом. Чай и сахар вышли полностью. Во второй вечер «Дакота» не появилась. Пит Коул: «Операция превращается в эксперимент по выживанию. Все утро мы провели за ловлей рыбы. С помощью сетей и гранат мы сумели поймать 14 крупных рыб и сварили их в патронном ящике. Все были довольны… Сахара нет, и это сильно расстраивает. Мы попытались добыть мед с мопани, но овчинка выделки не стоила. Дэйв Берри и я три часа пытались выковырять мед из дупла, но в результате добыли только горсточку… Несмотря на голод, настроение у группы бодрое. Когда командир объявил, что сегодня наконец прилетит «посылка» все пришли в восторг. Парашют приземлился в 19:15 и в 19:30 мы уже ели цыплят».


Третья эскадрилья Родезийских ВВС (транспортная)

Через шесть недель операция подошла к концу. Последний вечер пребывания на базе САСовцы отметили кофе с ромом – бутылка была в первой посылке и ее прикопали до конца срока. К счастью, путь домой для спецназовцев выдался куда приятнее – им не пришлось плыть до устья Мусенгези и с острова их забирали вертолетами. Как признавался Макензи, остров они покидали со смешанным чувством – с одной стороны за шесть недель они привыкли к озеру и испытывали некоторую тоску, с другой – им хотелось поскорее вернуться назад, в цивилизацию. В том, что вся операция прошла гладко, была не только заслуга командования, но и каждого из участников: в течение шести недель жить бок о бок, на открытом пространстве и не только жить, но и работать – такое не каждому было по плечу.

перед отбытием с острова

Следующим утром, бойцы расчистили посадочную площадку, и вскоре над островом показались «Алуэтты». Кто-то из пилотов в шутку обозвал САСовцев «Грязной дюжиной», что в принципе соответствовало истине: у многих были бороды, одежда изобиловала дырами и заплатками, лица загорели до черноты. Покидав снаряжение в вертолеты, САСовцы улетели в Родезию.




Так закончилась первая из нескольких операций на озере. За шесть недель в общей сложности диверсанты проплыли на своих байдарках 540 километров, вывели из строя транспорта ФРЕЛИМО, и убили/ранили более 2 десятков противников. Кроме того, они полностью парализовали движение на единственной дороге, ведущей из Тете в Мкумбуру. Минирование и засады сделали свое дело: дошло до того, что власти провинции попытались дублировать дорогу на некоторых участках, прокладывая новую.

Вскоре после Фазы I, САС провела вторую и третью часть операции. В них участвовали как ветераны, так и новички. Среди тех, кто провел первые шесть недель (всего же оперативники САС пробыли на озере 17 недель начавшегося 1977 года) во второй и третьей фазах принимали участие Дэйв Берри и Карл Лутц. В ходе третьего этапа Лутц и Мик Грэм уничтожили 21 лодку, принадлежавшую ФРЕЛИМО и ЗАНЛА в крупнейшей гавани на озере. В ходе пожара оперативников чуть было не засекли, но они сумели уплыть незамеченными.

Первый этап операции явился чрезвычайно полезным для всех сил специальных операций Родезии. Огромный доклад Макензи о пребывании диверсионной группы на Кабора Басса был внимательно изучен как в САС, так и в Скаутах Селуса, что позволило в дальнейшем успешно проводить и другие озерные операции в Родезии.

Самое же главное – до самого конца войны ни ЗАНЛА ни ФРЕЛИМО так никогда и не узнали, где базировались родезийские диверсанты, сумевшие малыми силами парализовать большую часть провинции в Мозамбике.

http://tiomkin.livejournal.com/731139.html
http://tiomkin.livejournal.com/731630.html