http://www.facebook.com/navyguns/
Strike UP - Страйкбол
Новости, обзоры страйкбольного оружия и снаряжения.
http://www.strikeup.ru
Военторг ARMYSHOP.RU
Открылся магазин на станции метро Академическая. 50 метров от метро.
http://armyshop.ru
Магазин Гарнизон
Полевая форма, ACS, Обувь, Снаряжение, Защита
http://www.garnison.ru/
Специальная акция:
Для Страйкбольных команд
Форма MARPAT по цене 1870 р.

www.survivalcorps.ru
Разместить рекламу
Пред. тема :: След. тема  
Автор Сообщение
Pastor
Pastor

Сообщения: 2763
Зарегистрирован: 22.04.2003
Откуда: Питер-Москва, далее везде
Команда: Rhodesian Light Infantry
В игре: с 2002 года
Сообщение Pastor » 01.07.2008 14:29

Корни "Родезийской" Special Air Service растут из LRDG - "Патрулей пустыни" Второй мировой войны и конфликта в Малайе.
===============================
Дон Миллер
Коммандос: Формирование, подготовка, выдающиеся операции спецподразделений
===============================
Пустынные группы дальнего действия

Для такой морской державы, как Англия, Средиземное море служило прекрасным коридором, через который можно было проводить атаки на цели, расположенные вдоль побережья Африки. Английский офицеры, служившие в Египте в тридцатые годы, считали очевидной возможность операций со стороны Ливийской пустыни, переходящей постепенно в море песка пустыни Сахары. Майор Ральф Багнольд, офицер Королевской службы связи, в 30-е годы проводил исследования и топографические съемки египетских пустынь и Ливийской пустыни.

По инициативе Вейвелла в июне 1940 года Багнольд организовал специальные разведывательные силы ЛРДГ (пустынные группы дальнего действия). Английская армия не имела достаточного количества боевых машин, поэтому Багнольд купил у фирмы "Шевроле" в Каире 14 полуторатонных грузовиков. Еще 19 машин он добыл, упрашивая "спонсоров" на вечерних выпивках или отдолжил у египетской армии. Однако консервативная английская армия не хотела, чтобы солдаты регулярных частей записывались добровольцами в подразделения спецназначения, в которых импровизация была ежедневной жизненной практикой. Тогда, находясь в трудном положении, Багнольд заинтересовался новозеландскими и родезийскими войсками, а это обижало англичан, "спортивный дух" которых не мирился с подобным унижением. В конце концов пустынные патрули стали формировать из английской гвардии и полков еменри (резервных).

Первая операция была необыкновенно впечатляющей и получила широкую известность в английских штабах. Между 26 декабря 1940 г. и 8 января 1941 г. патруль ЛРДГ прошел 1500 км на юго-запад от Каира. Преодолев мощные неисследованные барханы, солдаты добрались до плоскогорья Феццан в юго-восточной Ливии, где находились итальянские гарнизоны. Там они соединились с частями "Свободных французов", которые совершили марш из Чада в северо-восточном направлении. Атака объединенных англо-французских сил на итальянский гарнизон в Мурзуке застал противника врасплох. Потери наступающих были невелики. Однако погиб командир колонны "Свободных французов" полковник Д'Орнано. Его заменил заместитель полковник граф де Отеклок, более известный под военным псевдонимом Жак Леклерк, который он взял себе, чтобы не подвергать опасности семью, оставшуюся во Франции. Атака на Мурзук стала началом его боевого пути, увенчанного впоследствии жезлом маршала Франции.

Рейд на Мурзук подтвердил оперативные возможности легких пустынных войск. Поэтому была запланирована очередная акция. Однако в конце марта 1941 г. в район боев между итальянскими и английскими силами прибыл немецкий Африканский корпус под командованием генерал-лейтенанта Эрвина Роммеля. В результате наступления объединенных войск "Оси" англичане были вынуждены отступить в Египет. Их командование издало при этом приказ о размещении частей ЛРДГ на египетско-ливийской границе, на безопасном расстоянии от солдат "Лиса пустыни". Коммандос ЛРДГ провели там большую часть лета 1941 г.

===========================================

Возрождение "Спешизл эйр сервис": Малайя

Конфликт в Корее быстро перешел в безвыходную ситуацию, похожую на западный фронт времен Первой мировой войны, когда с обеих сторон тянулись окопы с миллионами солдат. Тем временем в Малайе, в Индокитае и Юго-Восточной Азии англичане и французы держали значительные силы, желая подавить национально-освободительные восстания, инспирированные коммунистами.

В 1950 г. англичане на Малайе оказались в патовом положении. Им удалось задержать наступление китайско-малайских партизан, но не победить их. Поэтому главнокомандующий сухопутными силами на Дальнем Востоке генерал Джон Хардинг вызвал одного из лучших английских солдат — бригадира Майкла Кэлверта, служившего тогда в штабе в Гонконге. К тому времени многих китайских поселенцев заставили жить в охраняемых деревнях. Партизаны численностью предположительно в несколько тысяч отошли в поросшие джунглями горные районы центральной и северной Малайзии, где они оккупировали деревни туземцев. Из этих мест, где они чувствован себя безнаказанными, партизаны совершали нападения каждый раз, когда ослабевала бдительность частей, ответственных за внутреннюю безопасность. Хардинг послал Кэлверта в инспекционную поездку по Малайе с целью любой ценой найти решение затянувшегося конфликта.

За четыре года до этого Кэлверт поддерживал Стирлинга в острой борьбе за выживание САС. К сожалению, удалось сохранить только их часть в виде территориального полка САС N 21. Поэтому Хардинг не был удивлен предложением Кэлверта. По его мнению, следовало создать новые силы типа САС "малайских скаутов". В состав скаутов должны были входить только специально подготовленные люди, способные проводить операции в джунглях, действуя небольшими группами в течение многих недель. Цель — выслеживание партизан и их полная изоляция от общества. Но для этого было необходимо "овладеть сердцами и умами" местного населения. В поисках добровольцев, кроме солдат "территориальной" САС и английских резервистов Кэлверт принял некоторых солдат из английской армии в Малайе. Кроме того он съездил в Родезию и вернулся оттуда с добровольцами, численности которых хватило на целый дивизион. Эти парни в основном когда-то служили в ЛРДГ и САС. В мае 1952 г., когда Черчилль вновь стал премьер-министром, малайские скауты получили официальное название — 22-й САС.

Кэлверт построил базу в Джохор Бару, где добровольцы прошли рациональную тренировку. Например, солдаты, вооруженные пневматическими винтовками, по двое уходили в джунгли. Вся их защита — маски, предохраняющие глаза от дроби. Они учились сражаться, быть выносливыми и независимыми. От таких людей требовались инициативность и ум, поскольку задачи им ставились гораздо более трудные, чем обычным коммандос. Каждый из них должен был стать одновременно дипломатом и практикующим врачом. Метод САС основывался на длительной жизни в джунглях (до 4-х месяцев). Впрочем, пленных бойцы САС не брали, зато они старались подружиться с туземными племенами и втягивать их в борьбу с коммунистическими партизанами. Местное население служило прекрасным источником информации. Туземцы знали местность и замечали любое перемещение врага. Благодаря их сведениям САС мог выследить партизанские отряды, заманивать в засады, наводить авиацию на их лагеря.

Очень часто САС сотрудничал с полками гурков, проводивших "личную" войну в джунглях. Действия САС оказались столь успешными, что в начале 50-х годов среди британских частей в Малайе возникли понастоящему братские отношения, которых не было даже в период Второй мировой войны. В 1955 г. пришло время сменить родезийцев из дивизиона "С" САС на новых солдат — новозеландцев. Новозеландские соединения были организованы и обучены к концу 1955 г. Они служили в Малайе с декабря 1955 по декабрь 1957 г. "Киви" шесть месяцев патрулировали джунгли. Они выследили и уничтожили две сильные группы повстанцев.

Коммандос с Фиджи, чьи патрульные группы (типа "Скаутов из Аламо") раньше помогали американцам на Соломоновых островах, теперь укрепили ряды 22-го САС. Австралия также решилась на активное сотрудничество. В середине 50-х годов новый генерал-губернатор Австралии сэр Уильям Слим и его сын капитан Джордж Слим (служивший в то время в 22-м САС) провели обширное исследование мнений австралийских политиков и офицеров. Оно показало нежелание посылать в Малайю регулярные части. В то же время, подобно американцам и русским, австралийцы, придерживавшиеся консервативных взглядов, относились к подразделениям специального назначения с глубоким недоверием. Позиция австралийцев изменилась лишь тогда, когда стали появляться сообщения об успехах новозеландских коммандос. Правительство поняло, что начатые коммунистами партизанские войны окажут решающее влияние на страны вблизи северных границ Австралии. В результате в июне 1957 г. соединение САС было организовано и в Австралии.

Силы САС в начале 60-х годов напоминали современную версию ордена тамплиеров. Это был многонациональный союз великолепных солдат, знающих секреты нетрадиционных операций. База Брэдбери Лайнз в Хефорде (Англия) стала духовным и интеллектуальным источником сил САС. Здесь оказались новые паломники вроде американца Чарльза Бекквита и немца Ульриха Вегенера, которые позже создали свои национальные "версии" САС.

цитата: http://militera.lib.ru/research/miller/index.html
Последний раз редактировалось Pastor 01.07.2008, всего редактировалось 1 раз.
"Дайте мне британцев, и я переверну земной шар! А если мне дадут ещё и голландцев, то я его и на ... проверчу"! (с) (Открытие 2012)
Изображение
Вернуться к началу
Pastor
Pastor

Сообщения: 2763
Зарегистрирован: 22.04.2003
Откуда: Питер-Москва, далее везде
Команда: Rhodesian Light Infantry
В игре: с 2002 года
Сообщение Pastor » 01.07.2008 14:30

Rhodesian SAS

Изображение

авторство статей С.Карамаева ака tiomkin

Отбор в SAS

Если брать Великобританию, то средний оперативник САС в силах Ее Величества – это солдат, по возрасту приближающийся к 30 годам. Прежде чем попытаться стать оперативником САС он успел набрать опыт службы в других частях. Он не носит ни знаков различия, ни иных форменных знаков (кроме как в некоторых случаях требующих того по ситуации), и оперативники обращаются друг к другу по имени.

В Родезийской САС было иначе. Когда Брайан Робинсон (будущий командующий РСАС) вернулся в 1965 году из Англии после стажировки в 22-м полку САС, он считал, что САСовец должен быть 25-летним солдатом и иметь за плечами, по крайней мере, три года службы. Но поскольку в родезийских вооруженных силах был хронический недостаток личного состава, то Робинсон сообразил, что эта цель недостижима. Таким образом, в среднем родезийскому солдату было менее 21 года, а во второй половине войны, большинство будущих САСовцев, до того как они стали оперативниками, не имело никакого опыта воинской службы.

Знаки различия носились постоянно (за исключением операций) и к офицерам обращались "сэр". С другой стороны – такое же положение вещей было во всей родезийской армии. К сержантам обращались по званию, к рядовым - по фамилии. В основном в САС придерживались данного правила, хотя большей частью обращались друг к другу по имени или по прозвищу – что было понятно, поскольку, находясь, например в 6-недельном патруле, все время соблюдать формальности невозможно.

Изначально источником кадров для САС служил 1-й батальон Родезийской Легкой Пехоты («Святые»). Также в САС поступали иностранные добровольцы и военнослужащие других родов войск – связисты, саперы, а порой полицейские и летчики. Хотя у них уже был опыт несения воинской службы, но они были обязаны пройти предварительную подготовку и жесткий отбор. Что удавалось далеко не всем.

Но в итоге «Святые» начали открыто жаловаться, что САС занимается «браконьерством» - откровенно «ворует» подготовленных десантников. После нескольких устных пожеланий командующего родезийскими вооруженными силами, командование САС, скрепя сердце, согласилось прекратить подобную практику.

Затем в родезийской армии был образован отряд Скаутов Селуса, и численность САС резко сократилась – до 25 человек, поскольку основателю Скаутов Рону Рейду-Дэли невероятным образом удалось переманить в новую часть опытных оперативников. У САС фактически не осталось возможностей для выбора. И тогда Брайан Робинсон предложил воплотить в жизнь несколько новых идей. Несмотря на некоторое сопротивление со стороны ветеранов САС, Робинсон сумел добиться своего, и, как оказалось, был прав.

Он решил, что имеет смысл набирать кандидатов прямо после школы, нежели ждать пока они пройдут первоначальную военную подготовку в других частях (в Родезии в то время была обязательная двухлетняя военная служба).

Прелесть этого плана заключалась в том, что в таком случае кандидатов не требовалось переучивать и изгонять из них привычки и рефлексы, приобретенные в учебках. Можно с самого начала готовить из новобранца оперативника САС, как говорится, с нуля. Для Родезийской САС эта идея была уникальной и шла вразрез с традициями. Но время показало, что новички, пройдя жесточайший отбор и работая бок о бок с ветеранами, превращаются в людей, которые могут добиваться фантастических результатов.

В то время как в 22-м полку британской САС сначала отбирали кандидатов, а потом их готовили, родезийцы решили поступить наоборот – сначала подготовить, и потом из них отобрать. Для этого была разработана система, называвшаяся «All-In». Изначально, у Робинсона все же были сомнения, что система сработает, но с течением времени они рассеялись.

Ключевым моментом являлось включение новичка в патруль из 4 человек. В этом был свой риск – эффективность патруля могла упасть на 25%, но с другой стороны это был абсолютный метод проверки человека. Робинсон признавал, что требовать от опытного ветерана брать с собой в разведку зеленого юнца – значит требовать от него больше чем можно, но выбора, как такового не было.

Но хотя рекрут мог участвовать в патруле, он не получал заветный бежевый берет и официальный форменный пояс САС. Только после того, как рекрут принимал участие в настоящем бою, он становился полноправным САСовцем. Но даже и после этого у него могли отобрать берет за некоторые дискредитирующие проступки.

Несмотря на то, что дефицит людей был жесточайшим, САС отказывалась понижать стандарты отбора – более того, до самого конца войны они медленно возрастали. Примерный процент тех, кто не смог пройти отбор в САС составлял 75% - а один раз никто из кандидатов не сумел дойти до финиша.

Хотя методы отбора в САС варьировались, основная идея оставалась прежней – инструкторам необходимо было разглядеть в человеке физическую и моральную стойкость и понять, способен ли кандидат ужиться в коллективе. Для этого необходимо было довести новобранца до предела – если уж он в этом стрессовом состоянии способен принимать решения и воплощать их в жизнь, то он годится в САС.

В то время как оперативник САС должен был уметь действовать в одиночку и проявлять инициативу, также малочисленные патрули САС проводили долгое время в буше, и совместимость с другими членами команды являлась необходимым условием.
Изображение
Провести бок о бок на вражеской территории шесть недель рядом с человеком, имевшим привычку чавкать или сопеть, или постоянно ковырять в ухе для многих являлось серьезным испытанием. В нормальной ситуации такое особо не волновало, но в условиях патруля идиосинкразия возрастала в геометрической прогрессии и ненависть могла дойти до того, что возникало желание убить такого человека. Инструктора внимательно следили за признаками проявления подобной идиосинкразии, чтобы выявить ее как можно раньше. В этом случае человек признавался негодным к службе в САС.

Критерии отбора были достаточно простыми: способность быстро принимать решения, оптимизм, самодисциплина, выносливость, физическая подготовка, инициатива, смелость, совместимость, индивидуальность и логическое мышление.

Как правило, двухметровые супермены с накачанными мускулами до конца отбора не доходили. Брайан Робинсон как-то однажды заметил, что любой родезиец, находящийся в приличной форме мог пройти отбор в САС, и при этом вовсе не обязательно было переплывать озеро Кариба ночью с ножом в зубах.

Практика показала, что зачастую первыми сдавались именно здоровяки-регбисты, в то время как другие кандидаты, обладавшие нужной силой воли, продолжали идти вперед, не обращая внимания на изощренные попытки инструкторов заставить их сдаться. САС требовались люди, которые не сдаются ни при каких условиях, даже когда они валятся с ног.

Отборочной программой в разное время занимались разные инструктора. У каждого было свое видение отбора, и потому методы, естественно варьировались. Робинсон считал, что в некоторых случаях инструктора заходили слишком далеко и подвергали кандидатов очень тяжелым испытаниям. Но в принципе он соглашался, что в конечном итоге это пойдет только на пользу.

Первоначально один из этапов отбора проходил в районе горы Иньянгомбе. Местность изобиловала холмами и оврагами, и с непривычки пройти маршрут было делом непростым. Но к середине 1970-х годов территория Иньянги вошла в один из оперативных армейских секторов. Командованию САС пришлось срочно подыскивать другое место для тренировок – саперы начали минировать дороги Иньянги, к тому же в районе участились стычки между террористами и десантниками Легкой пехоты.

К этому времени главным инструктором САС был официально назначен капитан Роб Джонстон. Он сумел зарекомендовать себя не только как высококвалифицированный оперативник, но и как отличный профессионал в плане подготовки кадров. Именно ему принадлежала идея перенести курс подготовки в холмы Матопос. Для подготовки (или выматывания) рекрутов массив Матопос подходил идеально – там, как и в Иньянге, были дикие места, овраги и скалистые тропы.

Изначально курс подготовки и отбора занимал полгода – но в условиях дефицита времени и ресурсов инструктора ужали подготовку и сократили его на два месяца – умудрившись при этом обойтись без потери качества.

Начало отбора было стандартным. По достижении ими 18 лет сотни юношей в установленный срок прибывали в лагерь Лллевелин в Булавайо – именно там находился сборный пункт для всех призывников. Призывников опрашивали, интересуясь, в каком роде войск, полку или войсковой части они хотели бы служить. Далее в дело вступали «покупатели» - и в том числе Джонстон и его команда. Перед ними стояла непростая задача – рассказать вчерашним школьникам о том, что такое САС, но при этом, учитывая то, что САС занималась преимущественно тайными операциями, не упоминать, чем именно занимались диверсанты. Главным критерием отбора новичков для Джонстона был следующий: «Возьму ли я этого парня с собой в бой с террористами?» После того, как примерно полторы сотни призывников, изъявивших желание служить в САС, были отобраны, команда отправлялась в Солсбери, где и начиналась подготовка. С самого начала всем кандидатам подчеркивалось, что они в любую секунду могут подать заявление об отчислении – и это не будет считаться позором, поскольку стандарты были высоки. Но с другой стороны, кандидат мог быть и отчислен с курса инструкторами в любой момент.

После прибытия в Солсбери новобранцы в течение 6 недель проходили курс начальной военной подготовки, включающий в себя топографию, средства радиосвязи, оказание первой помощи и знакомство с оружием, в том числе и вооружением противника.

Что касается стрельбы, то САС всегда держала планку на высоте – оперативники по праву считались едва ли не лучшими стрелками в вооруженных силах. Именно поэтому новобранцы с первого дня использовали боевые патроны – в САС с самого начала отказались от использования холостых боеприпасов, как это было в других частях РДФ. По мнению командования САС, использование холостых патронов вырабатывало у солдата привычку к беспорядочной пальбе и ненужному расходованию боезапаса – что в САС категорически не поощрялось. Если солдат начинал свое знакомство с оружием, используя холостые заряды, то у него развивалось ложное чувство безопасности. Позже, когда он переходил к использованию боевых патронов, это чувство резко сбрасывалось, и он во время стрельб прислушивался к выстрелам рядом, нежели к приказам, забывая концентрироваться на стрельбе. Впоследствии это приносило свои дивиденды – крайне редко во время операций диверсанты просили о дополнительном снабжении с воздуха.

Меткость у рекрутов повышалась своеобразным и эффективным способом. Худшему стрелку недели на общем построении присваивался этот титул и торжественно вручался большой коровий колоколец, с надписью «Самый хреновый стрелок». После чего, незадачливый «снайпер» с колокольцем на шее должен был сделать «круг почета» по стадиону под аплодисменты своих товарищей. Закончив торжественную пробежку, он перед строем объяснял, как он смог добиться столь «выдающихся» результатов, что ему вручили эту награду. И после этого он, не снимая, носил этот колоколец в течение недели – пока не находился очередной кандидат на награду. В результате, меткость у солдат повышалась просто фантастическими темпами. Ну и поскольку физическая подготовка была одним из ключевых моментов, то кандидаты по территории перемещались только бегом – куда бы они ни направлялись. Как правило, к моменту окончания курса базовой подготовки треть рекрутов отсеивалась.

Следующим этапом был шестинедельный курс в лагере, расположенном у старой шахты на реке Гваай, к северу от национального парка Ванки. Именно там курсанты получали тактическую подготовку, обучались патрулированию, навыкам действий группы в разной местности, передвижению на каноэ, взрывному делу, получали дополнительные навыки в топографии и связи. Упор также делался на быструю и точную стрельбу. Основной целью этого этапа являлось то, что курсанты получали представление о том, как на самом деле будут идти боевые действия в буше, среди зарослей кустарника, валунов, деревьев и прогалин. Режим при этом не менялся – подъем производился в 04:30 утра, курсанты везде передвигались только бегом, слушали лекции, работали, выполняли физические упражнения, занимались спецподготовкой, а ко сну отходили в 21:00.
Изображение
Тактическая подготовка включала в себя разделение кандидатов на две команды. Одну отправляли строить нормальный полноценный лагерь боевиков, разрабатывать и вводить там систему караулов, придумывать расписание занятий и так далее. Вторая группа должна была этот лагерь обнаружить, установить за ним наблюдение, оборудовать посты и следить за жизнью «террористов». Через некоторое время группы менялись – и наблюдатели также принимали свое участие в строительстве лагеря. Еще через какое-то время на лагерь производилась атака – с уничтожением построенных зданий. К концу курса у кандидатов имелось четкое представление о том, как должно вестись патрулирование и что представляют собой антитеррористические действия.

К окончанию данного этапа от кандидатов оставалось примерно от трети до половины. Оставшиеся представляли собой закаленных солдат, которых бы с радостью приняла под свои знамена любая другая часть – но их ждало следующее и возможно самое тяжкое испытание. После «фазы Гваай» следовала самая суровая часть – окончательный отбор.

Кандидаты прибывали в казармы Лливелин, где инструктора САС наконец давали себе волю вдоволь потешиться над курсантами и измотать их наиболее изощренными способами. Это все являлось частью продуманной стратегии – довести каждого человека до его предела и наблюдать, как он будет действовать далее. Со стороны казалось, что после всех испытаний, эта фаза отбора была детской прогулкой – подумаешь, физические упражнения. Действительно, на данном этапе кандидаты занимались исключительно спортом – но как! Занятия шли непрерывно: каждый час инструктора отдавали команду о перемене действий. Курсанты занимались бегом, боксом, играли в бейсбол, боролись в грязи, перетягивали канат, плавали, выполняли физические упражнения, участвовали в «гонках колесниц» (несколько курсантов впрягались в тяжелые тачки с восседавшими в них инструкторами и начинался забег на скорость). И так – каждый час что-то новое. Инструктора доводили кандидатов до крайней степени изнеможения, когда они едва могли переставлять ноги. В конце каждого занятия рекрутам давали немного отдохнуть. Именно во время отдыха основная масса претендентов отсеивалась – многие просто не в состоянии были подняться с земли по команде: «Построиться»! Нелишним будет упомянуть, что большая часть упражнений, например, бег, плавание или гонки выполнялись с винтовкой либо тяжелым стальным ядром.

Кандидатам запрещалось говорить друг с другом – ни во время занятий, ни во время отдыха или приема пищи. Единственное, что могло слетать с их губ – это еле слышные проклятия, и то, не дай Бог инструктор заметит. Наказание следовало немедленно.

Для поддержания сил курсантам давали воду, глюкозу и соляные таблетки. Но вот рацион был ограничен. И еще одним искушением, которое применяли инструкторы, была «пытка» свежей едой. Инструктора постоянно предлагали курсантам хорошо приготовленный обед, уговаривая их попробовать, в обмен на согласие бросить все к чертовой матери. Одновременно кандидатов намеренно оскорбляли, заявляя, что худших новобранцев родезийская земля не видала с конца XIX века, и что все они – позор армии, которая только зря переводит скудные пайки на них – дескать на племенных землях многие аборигены недоедают и со стороны командования было бы куда гуманнее отдать пайки африканцам. Как правило, к концу этой фазы в «живых» оставалось около 30 человек – остальные ломались. Тем же, кто прошел, выдавалась «награда» - холодная, едва прожаренная яичница и мутный напиток, в котором собственно кофе был едва заметен.

Наконец измотанных кандидатов перебрасывали в холмы Матопос, на заключительный этап. На закате кандидаты высаживались с грузовика в определенной точке. Им объясняли, что в точку рандеву они должны прибыть к 18:00 следующего дня. «Неожиданно» Роб Джонстон обнаруживал, что его подчиненные инструктора все «перепутали» и «случайно» забыли захватить правильные карты района. Инструктор Ник Брейтенбах смущенно бормотал извинения, клятвенно заявляя, что в следующий раз подобного точно не повторится. Раздосадованный Джонстон ругал своих подчиненных на чем свет стоит, после чего кидал под ноги курсантам охапку каких-то карт, со словами, что это, дескать, всё, что у него есть. После этого он давал рекрутам координаты места старта и точки рандеву. При свете своих фонариков курсанты начинали разбираться с картами и в этот момент инструкторы садились в грузовик и уезжали. На прощание курсантам оставляли бревно или бак, наполненный железным мусором – эту «роскошь» кандидаты обязаны были доставить в место сбора.

В первый раз за четыре месяца курсанты оставались одни. Как правило, первое, что они делали – тут же распаковывали пайки и немедленно их поедали. Далее начинался спор, кто именно несет бревно или бак, и в какую собственно сторону двигаться.

В ходе споров выявлялись кандидаты, обладавшие задатками лидера – они и возглавляли группу. Решив, наконец, кто, куда и как, и выяснив, что оптимальный маршрут лежит аккурат через вершину холма, курсанты пускались в путь. При всем при этом, они шли не налегке. Бревно устраивалось на плечах усталых курсантов, каждый из которых нес свою полностью снаряженную винтовку (4,5 килограмма), 36-килограммовый рюкзак и стальное ядро. Вообще-то к моменту начала последнего этапа кандидаты привыкали носить свои тяжеленные рюкзаки САСовца. Обычные солдаты из других подразделений зачастую не верили, что оперативник САС способен нести на себе столько груза. Многим не под силу было просто навьючить на себя САСовский рюкзак, не говоря уж о том, чтобы с ним шагать.

С точки зрения инструкторов, лучшего места для отбора нельзя было и придумать. На крутые склоны нелегко было взбираться (или спускаться) даже налегке, кустарник был густым, вокруг резвилась разная живность, а открытые места в холмах Матопос, с их густой травой или каменистыми пятачками, были не лучше дикого буша. Гигантские валуны постоянно возникали на наиболее удобном пути, а ложных перевалов было не счесть. Едва кандидатам казалось, что они дошли до перевала, как за ним тут же открывался следующий. Даже если кому-то и удалось бы взобраться на вершину ближайшего холма (что само по себе было нелегкой задачей), то он бы не увидел территорию полностью – в массиве Матопос мало было холмов, с которых открывалась бы панорама. А спустившись с холма вниз курсанты рисковали заблудиться.

15-километровый марш занимал обычно всю ночь, при этом многие из курсантов в буквальном смысле засыпали на ходу. Трудности естественно возникали и с бревном (или баком) – тащить его по зарослям было крайне неудобно. Именно в моменты перетаскивания этой тяжести, курсанты давали волю чувствам, награждая замешкавшегося товарища, а также инструкторов, командование и правительство, не самыми лестными эпитетами.

Курсантов подгонял и тот факт, что они должны явиться на рандеву в строго означенное время. На самом деле (о чем курсанты не знали), время не играло никакой роли. Инструкторов гораздо сильнее интересовало, как кандидаты ведут себя на этом марше, что в одиночку, что в команде.

Наконец, выжатые как лимон кандидаты, только что не вползали на место встречи. Там их ожидал сюрприз – вместо инструкторов курсанты видели карту и записку, с приказом прибыть в следующую расчетную точку, далее по пути. Особо подчеркивалось, что если по прибытии кто-то из курсантов будет небрит или не с вычищенным оружием, то виновнику торжественно вручат еще одно стальное ядро.

Наконец, падающие от усталости кандидаты приходили на финальное рандеву. Не давая им опомниться, инструктора тут же начинали «допрос» – от каждого курсанта требовалось рассказать о своем товарище, как он себя вел, и можно ли на него положиться. Кандидаты должны были составить «список надежности» по убыванию – с кем бы они пошли без колебаний, кого бы проверили еще раз, а с кем бы не пошли точно.

Если кандидат, по мнению инструкторов, находился на грани выбывания с курса, то именно результаты опроса и помогали решить, достоин человек, того, чтобы продолжить курс и стать оперативником САС или нет. Если рейтинг среди товарищей был высок, то кандидата оставляли. Если низок, то курсант подлежал отчислению.

За этим следовало индивидуальное испытание – однодневный марш. Курсантов высаживали в разных местах недалеко от дороги, давали карты, сообщали им их местонахождение и расчетное время рандеву. Чтобы усложнить процесс, с карт намеренно были стерты все дороги и тропы, а так же указания высот. Курсант должен был самостоятельно разобраться по карте куда и как ему идти – задача не из легких, учитывая что в Матопос было полно невысоких холмов, например, около метров десяти, и на картах, как правило, они в качестве холмов не обозначались.

Наконец, следовал марш-бросок. Кандидаты должны были покрыть 25 километров за 5 часов. К этому моменту, у тех, кто доходил до данного этапа, воля к победе была настолько сильна, что среднее время за которое преодолевалась дистанция, составляло 3,5 часа.

Когда кандидаты приходили к финишу, они еще не знали, что их ждет впереди, какое еще испытание приготовили им неутомимые инструкторы. Курсанты ожидали услышать в свой адрес очередной поток язвительных замечаний и оскорблений со стороны инструкторов. Но неожиданно из уст этих садистов и мучителей, курсанты слышали, что они вообще-то ничего и вполне годятся для того, чтобы служить в одной из самых отборных частей мира. Большинство курсантов, заслышав такое, не могли сдержать слез.
Изображение
После этого следовал курс парашютной подготовки на базе Нью-Сарум. В разные периоды войны, после всех зачетных прыжков с парашютом, бойцов порой направляли на легководолазные курсы По завершении изучения этих дисциплин, вчерашних курсантов, а теперь оперативников САС, назначали во взводы. До заветной цели им оставалась сущая малость – боевое крещение. После выполнения боевого задания, бойцу САС Родезии торжественно вручался синий форменный пояс с пряжкой и самый почетный элемент форменной одежды – бежевый берет с эмблемой, на которой был изображен крылатый кинжал. С этого момента оперативник САС становился тем, кем и намеревался стать полгода назад: одним из избранных, лучшим солдатом к югу от экватора, короче говоря – ЭЛИТОЙ.
======================================

Цвет берета - бежевый :cool:
Изображение

Цвет парадного пояса - синий
Изображение
"Дайте мне британцев, и я переверну земной шар! А если мне дадут ещё и голландцев, то я его и на ... проверчу"! (с) (Открытие 2012)
Изображение
Вернуться к началу
Pastor
Pastor

Сообщения: 2763
Зарегистрирован: 22.04.2003
Откуда: Питер-Москва, далее везде
Команда: Rhodesian Light Infantry
В игре: с 2002 года
Сообщение Pastor » 01.07.2008 14:32

авторство текстов - С.Карамаев

Легенда RSAS Роберт Маккензи (1948-1995)

Изображение
Маккензи родился в 1948 году. В 1965 поступил в армию США, прошел воздушно-десантную и специальную подготовку. Воевал во Вьетнаме в составе 101-й ВДД. Получил тяжелое ранение и провел год в госпитале. Был уволен из армии по состоянию здоровья - врачи признали его инвалидом первой группы. В диагнозе было сказано, что 70 (!) процентов функций организма не подлежат восстановлению.
В итоге ему предстояло провести всю оставшуюся жизнь, передвигаясь на костылях, в лучшем случае. В худшем - быть прикованным к койке.
Маккензи вместо этого поехал в 1970 году в Родезию. Там он попросился в САС, прошел жесточайший отбор и прослужил в родезийской САС 10 лет, пройдя путь от рядового до капитана. Там он был известне под именем Роберт Маккенна (на всякий случай, поскольку администрация США не приветствовала появление своих граждан в рядах ВС Родезии). Именно он являлся человеком, планировавшим и осуществлявшим самые секретные и дерзкие операции родезийских вооруженных сил, в частности знаменитый рейд на нефтехранилище в Бейре, Мозамбик.
За исключительное мужество он был награжден Бронзовым Крестом и Серебряным Крестом.
После гибели Родезии Маккензи перебрался в ЮАР, служил в знаменитых "Рекки", а также майором в спецназе Транскея (бантустан в Капской провинции), где дослужился до заместителя командующего.
В 1985 году он вернулся в США и работал в журнале "Soldier of Fortune" специальным корреспондентом, параллельно принимая участие в различных войнах по земному шару. Он помогал готовить кадры для РЕНАМО в Мозамбике, освобождал заложников и воевал в Сальвадоре.
В 1992 году Маккензи служил инструктором боевой подготовки в HVO (хорватских вооруженных силах). В частности, он готовил бригаду Короля Томислава в центральной Боснии. (Вообще об английских иностранных добровольцах см. Кори-Джонса "Dogs of War")
В 1995 году ему предложили работу в Сьерра-Леоне. В то время…да и до этого, и после, в этой маленькой африканской стране творилось обычное дело - хаос и убийства. В 1992 году группа молодых офицеров под командованием капитана Валентина Страссера (27 лет) свергла президента Момо. Но свергнуть президента - это одно, а управиться с боевиками из RUF, которые бесчинствовали в стране - другое.
Страссер обратился за помощью к частной компании Gurkha Security Guards (GSG), предоставляющей услуги на рынке охраны и разрешения вооруженных конфликтов. Представители GSG Ник Белл и Майк Борлас в свою очередь пригласили для выполнения работы по изгнанию боевиков RUF Боба Маккензи, к тому времени подполковника.
Маккензи во главе команды из 60 гуркхов должен был подготовить армию Сьерра-Леоне до мало-мальски приличного состояния. Предполагалось, что Маккензи будет работать в тесном контакте с ведущим военспецом Сьерра-Леоне майором Абу Таравали, прошедшем подготовку в центре подготовки ВДВ США в Форт-Беннинге.
Далее произошла серия ошибок и случайностей, типичных как для любой войны, так и для Сьерра-Леоне. Поскольку мятежники неожиданно перешли в наступление едва ли не по всему фронту, то начальник штаба леонийской армии приказал Маккензи произвести атаку на позиции мятежников в районе холмов Малал. В общем, это не предполагалось контрактом, поскольку Маккензи был только инструктором, но он решил последовать приказу.
23 февраля на задание вышли два подразделения неподготовленных леонийских солдат. Первую группу возглавлял Маккензи, с ним были лейтенант Энди Майерс, майор Таравали и 6 гуркхов. Остальные солдаты были из подразделения SLCU - Sierra Leone Commando Units.
По плану Маккензи, авиация сначала должна была нанести авиаудары по позициям боевиков, с тем чтобы в 08:00 24 февраля началась наземная фаза операции. Но нигерийские пилоты отбомбились по другому холму. Бомбежка насторожила боевиков и они подготовили засаду.
Маккензи находился во главе колонны, когда на нее обрушилась засада RUF. Первым выстрелом был убит Таравали. Четыре солдата из SLCU были ранены. Один гуркха, находившийся а арьергарде также получил ранение, и его сотоварищи отступили, забрав раненного с собой.
Маккензи получил две пули в ногу и одну в спину. Лейтенант Майерс начал оказывать ему первую помощь. В этот момент SLCU впали в панику и побежали. Тело майора Таравали бросили, также как и раненного Маккензи.

Боевики из RUF добили раненного подполковника, расчленили его тело и съели сердце.
http://tiomkin.livejournal.com/492305.html
============================================
http://tiomkin.livejournal.com/588779.html
Одной из самых знаменитых операций под его командованием была:
Операция "Молоковоз" (подрыв нефтехранилища в Мозамбике).

23 марта 1979 года оперативники родезийской САС при поддержке партизан Национального сопротивления Мозамбика (РЕНАМО) провели одну из самых значительных операций за пределами страны. Диверсантам удалось уничтожить нефтехранилище в Бейре, втором по значимости порту Мозамбика.

До этого времени РЕНАМО ограничивалось нападением на отдаленные гарнизоны вооруженных отрядов Фронта освобождения Мозамбика (ФРЕЛИМО), расквартированные в сельской местности. Хотя партизаны РЕНАМО иногда совершали диверсии на ключевых объектах, вроде электростанции в Мавузе, стратегическая инициатива всегда оставалась за ФРЕЛИМО. Необходимо было что-то предпринять, чтобы изменить этот баланс сил. Объединенное оперативное командование родезийских вооруженных сил, приняло решение о нанесении удара по Бейре. Целью диверсии было выбрано огромное нефтехранилище Мунхава, расположенное в двух километрах от центра Бейры. В Мунхаве было сосредоточено более 40 огромных резервуаров с нефтью, бензином и соляром. Кроме того, в центре нефтехранилища находились баллоны со сжиженным газом и несколько тысяч 200-литровых бочек с бензином. Успешная атака на подобный стратегически важный объект означала бы многомиллионные потери для правительства ФРЕЛИМО, уже испытывавшего серьезные экономические трудности, не говоря уже о пропагандистском эффекте.

Изучая карты, оперативники САС и РЕНАМО пришли к выводу, что кроме нефтехранилища, в Бейре есть еще несколько стратегически важных целей, по которым можно нанести удар: это трансформаторная станция, снабжавшая электричеством город, линия электропередач, портовая ж/д ветка и нефтепровод, ведущий из Мунхавы в порт. Помимо этих целей родезийское командование хотело бы также уничтожить склад ЗАНЛА (вооруженного крыла ЗАНУ, фракции Роберта Мугабе), который под завязку был забит оружием и взрывчаткой. Однако руководитель операции капитан Роберт Макензи, приняв во внимание временной фактор, отказался от того чтобы распылять силы. Он отобрал несколько целей в качестве второстепенных, а остальные после обсуждения были вычеркнуты из списка.

Операция осложнялась тем, что оперативникам предстояло работать в городских условиях – при операции в сельском районе группа могла бы исчезнуть в буше и уклониться от контакта с превосходящими силами противника. В городе это было исключено – Бейру патрулировали дозоры, территория нефтехранилища также охранялась усиленными нарядами, а в 800 метрах от Мунхавы располагалась батарея 37-мм зенитных орудий и усиленный гарнизон ФРЕЛИМО. Также неподалеку от Мунхавы располагался трущобный городок, обитатели которого могли поднять тревогу, не говоря уже о том, что в аэропорту Бейры стояло звено МиГов – не исключалась возможность, что в случае тревоги их могли поднять в воздух.

По предварительным расчетам, у оперативников на всю операцию должно было уйти не более четырех часов – с момента высадки в точке инфильтрации и до отхода в точку эвакуации. В противном случае, для коммандос возрастал риск быть обнаруженными и уничтоженными.

Несмотря на то, что операция представлялась крайне рискованной, Боб Макензи в конечном итоге принял решение приступить к ее выполнению. На руку оперативникам играло то, что, во-первых, все диверсанты были отлично подготовлены и имели за плечами огромный боевой опыт. В частности, среди оперативников, отобранных для операции, были офицеры Колин Уиллис, Питер Коул и Лес Кларк – люди, ставшие легендой даже среди элиты родезийских вооруженных сил. Во-вторых, в САС делали ставку на неожиданность – поскольку так глубоко на территорию Мозамбика родезийские диверсанты еще не проникали, то командование САС не без оснований считало, что охрана Мунхавы будет нести службу в дежурном режиме, не допуская мысли о возможной диверсии. В третьих, ночь операции по метеоусловиям представлялась подходящей – надвигалось новолуние, что уменьшало вероятность случайного обнаружения диверсантов.

По плану вертолет родезийских ВВС должен был пересечь границу Родезии и Мозамбика и, держась максимально близко к земле и избегая радаров, выйти в расчетную точку недалеко от реки Пангви, где и высадить оперативников САС. Оттуда спецназовцы вместе с РЕНАМО проследуют к цели. Партизаны РЕНАМО были необходимы не только в качестве ударной силы, но и для того чтобы обеспечить прикрытие – в случае случайного контакта с местными жителями или обнаружения, партизаны РЕНАМО служили «лицом» - все же оперативники САС, пусть и загримированные, были белыми, что могло повлечь ряд вопросов. РЕНАМО при поддержке САС также должны были заложить взрывчатку в ряде мест, с тем, чтобы ВВ сработали с разными интервалами в течение двух дней. Помимо этого, РЕНАМО собирались оставить на месте диверсии листовки и другие пропагандистские материалы. Эксфильтрация диверсантов предполагалась тем же способом, что и инфильтрация – долгий марш в точку рандеву и эвакуация на вертолете.

Разведка предоставила диверсантам необходимые карты и аэрофотосъемку объекта. После долгого и тщательного изучения места будущей диверсии, Макензи и Уиллис озаботились вопросом – какие именно резервуары стоит уничтожать, какие из них содержат нефть, а какие – иные материалы и каков примерный график опорожнения и наполнения емкостей. Для этого они обратились к экспертам, работавшим на нефтехранилище в Солсбери. Представившись армейскими офицерами, проходящими подготовку по программе охраны стратегических объектов, они выяснили, какие именно резервуары предназначены для нефти, керосина, гудрона, а также получили необходимые разъяснения, какие именно склады представляют, в случае возможного нападения, наиболее заманчивую цель для возможных диверсантов. Макензи и Уиллис также узнали от экспертов, каким именно образом возможно причинить наиболее сильный ущерб.

После этого Уиллис и Коул сделали масштабную модель нефтехранилища и прилегающей территории. И команда начала проводить долгие часы за отработкой плана, учитывая и обсуждая мельчайшие детали: последовательность событий, время, необходимое для каждого этапа операции, пути продвижения к основной и второстепенной целям, местоположение каждого члена команды, дистанция от позиции для стрельбы до резервуара, очередность уничтожения баков и так далее. Оперативники решали, что делать в случае обнаружения патрулями, что предпринять, в случае если пути отступления окажутся блокированными, как поступить, если точки рандеву окажутся занятыми противником. Среди прочих моментов обсуждался даже такой вопрос как угон машин – на случай экстренного отступления. Для освещения этого вопроса были приглашены несколько экспертов из полиции Солсбери, объяснивших оперативникам, как и какие машины лучше всего угонять, и как именно стоит отрываться от преследования. На случай если ситуация начнет выходить из-под контроля, диверсанты взяли с собой большое количество боеприпасов.

После всех совещаний и тренировок, Боб Макензи принял решение лично произвести авиаразведку, чтобы уточнить последние детали. На самолете «Канберра» капитан САС совершил ночной облет Бейры, с тем, чтобы уяснить один из ключевых факторов – свет. Если Мунхава не будет освещена, то диверсанты в кромешной тьме будут просто слепы. В случае если света на объекте будет более чем, то их могут обнаружить еще до выполнения задания. То, что Макензи увидел из кабины над Бейрой, заставило его расхохотаться – Мунхава была освещена в точности так, как и надо было оперативникам. Те, кто отвечал за охрану нефтехранилища, допустили стандартную ошибку: вокруг Мунхавы было большое количество прожекторов и фонарей, но все они были расположены таким образом, чтобы свет светил внутрь ограждения, а не наружу. Позже Макензи признал, что именно это обстоятельство и решило судьбу всей операции – по его словам, советские советники, находившиеся в Мозамбике, то ли не указали на эту оплошность ФРЕЛИМО, то ли сами не поняли ошибку охраны. Таким образом, Мунхава была великолепно освещена, а вся прилегающая территория оставалась в тени, что облегчало работу оперативникам. Городское освещение расположенной неподалеку Бейры давало диверсантам достаточно света, для того чтобы ориентироваться, но не позволило бы охране увидеть САСовцев. Вне сомнения, рассудил он, возвращаясь в Родезию, что после удара по Мунхаве у кое-кого в Мозамбике полетят не только погоны, но и головы: «Я и сам не смог бы лучше установить освещенность на объекте, будь у меня такая возможность».

Первоначальный план инфильтрации диверсантов был отменен в последнюю секунду. Вместо десантирования с вертолета, оперативники САС и партизаны РЕНАМО были переброшены в Дурбан в ЮАР – руководство вооруженными силами республики дало добро на проведение совместной операции. Оттуда диверсантов доставили на базу 1-го разведывательно-диверсионного отряда (РДО) ВС ЮАР. Непосредственно высадку оперативников обеспечивали коммандос из 1-го РДО. Вечером 22 марта на четырех моторных лодках «Зодиак» юаровские спецназовцы доставили родезийских диверсантов к устью реки Пангви в Мозамбике. Коммандос высадили родезийцев на берег, после чего лодки легли на обратный курс и ушли к судну обеспечения. Высадка прошла без происшествий, однако из-за навигационной ошибки диверсанты потеряли время.

Город Бейра в свое время был возведен на мангровых болотах, и подступы к нему представляли хаотическое переплетение ручейков, заболоченных участков, озерец и кустарников. Продвижение группы осложняло и то, что все свободное пространство было заполнено липкой полужидкой грязью, моментально налипавшей на обувь и одежду. К тому же ночь выдалась необычно душной и жаркой для осени – с оперативников градом лил пот, смывая камуфляж с лиц. Несколько раз кто-то из диверсантов спотыкался и падал – его товарищам в буквальном смысле слова приходилось вытаскивать упавшего из грязи. К тому времени как группа преодолела заболоченные участки, все оперативники были вымотаны до предела и едва не валились с ног от усталости. Несмотря на то, что диверсанты не могли себе позволить отдых – группа и так выбилась из расписания уже почти на полтора часа – Макензи все же приказал бойцам некоторое время отдохнуть. Он хотел, чтобы к моменту непосредственной атаки на нефтехранилище, оперативники находились в нормальной физической форме. В то время как усталые бойцы располагались на привале, Макензи начал оценивать ситуацию. Кроме нескольких миллионов москитов, очевидно радовавшихся прибытию новых жертв, ни одна живая душа в Бейре не заметила проникновения диверсантов. Это можно было занести в плюс. К минусам относилось то, что на все про все у оперативников оставалось два с половиной часа – потом начнет светать, и они не смогут вовремя отступить после диверсии. Получалось, что группа может и не успеть выполнить дополнительные задачи.

Макензи приказал бойцам продолжать движение. Группа ускорила шаг – во-первых, диверсанты успели хоть немного, но отдохнуть, а во-вторых, заболоченный участок остался позади. С помощью РЕНАМО оперативники прошли через Бейру, держась неосвещенных улочек и переулков. В это время Макензи вынужден был принять решение, какие именно цели группа будет поражать – от чего-то необходимо было отказаться, по той причине, что время диктовало свои условия. В итоге Макензи решил, что ж/д веткой, трансформаторной станцией и складом ЗАНЛА придется пожертвовать. Однако при правильном распределении сил, Колин Уиллис со своей группой успевает заминировать нефтепровод, а Питер Коул – линию электропередач. В точке рассредоточения Макензи отдал приказы обоим офицерам, и группы направились к своим целям – Уиллис на восток, а Коул на север. Макензи со своей группой также выдвинулся в северном направлении, собственно к позиции для атаки, и залег в траве, наблюдая за нефтехранилищем. Каждый из бойцов внимательно изучал панораму, раскинувшуюся перед ними. Нефтехранилище было огромным – по своим размерам оно превосходило то, что было в Солсбери. Граница Мунхавы протянулась на добрый километр, и насколько можно было увидеть, везде стояли резервуары и баки с горючим. У Макензи возник вопрос – не слишком ли близко они подобрались к бакам – в случае если огонь распространится наружу, диверсанты попросту могут сгореть заживо.

Внутри ограждения было тихо – чего нельзя было сказать о трущобном поселке, располагавшемся позади родезийцев. За группой диверсантов лежало рисовое поле протяженностью в 100 метров, за которым проходила дорога. За этой дорогой и располагались трущобы, в которых кипела ночная жизнь – лаяли собаки, шумели посетители кабаков, по дороге проезжали грузовики с мусором, направляясь на близлежащую свалку.

Группа Коула, выбрав момент, когда в движении грузовиков наметился перерыв, заминировала линию электропередач, после чего возвратилась к Макензи и его бойцам. Теперь диверсанты ждали сигнала от Уиллиса – по плану атака на Мунхаву должна была начаться одновременно с двух направлений. Время «Ч» было назначено на 23:30, однако в условленный момент от Уиллиса сигнал не поступил. Макензи и Коул обменялись встревоженными взглядами…

С Уиллисом, однако, ничего страшного не произошло. Просто ему потребовалось больше времени для выполнения своей задачи, чем предполагалось. Капитану с его группой пришлось преодолеть большую дистанцию, чем Коулу, но поскольку Уиллис не знал, патрулируется ли эта часть ограждения бойцами ФРЕЛИМО, то диверсанты двигались очень медленно. К тому же наиболее удачное место для закладки бомбы оказалось расположено слишком близко к зенитной батарее ФРЕЛИМО и поэтому Колину пришлось соблюдать максимальную осторожность. Однако он сумел прорезать с помощью кусачек дыру в проволочном заборе, установил чемодан с бомбой, замаскировал его и вернулся к бойцам. После чего группа Уиллиса осторожно отошла на позицию, с которой предстояло атаковать свой участок нефтехранилища.

Уиллис в последний раз проинструктировал бойцов. Такая предосторожность была нелишней – дело в том, что рядом с сектором обстрела группы Уиллиса располагались баллоны со сжиженным газом. Одно случайное попадание в эти баллоны – и от родезийцев не осталось бы даже воспоминаний. Поэтому командир группы еще раз проинструктировал бойцов, чтобы убедиться, что каждый знает свою цель.

В 23:45 Уиллис доложил Макензи по радио, что его группа готова к выполнению задачи. С облегчением услышав голос Колина, Макензи отдал приказ быть готовым открыть огонь, после чего привел свой РПГ-7 в боевую готовность. Прицелившись в ближайшую цистерну, он выстрелил. За этим последовали другие выстрелы из РПГ, пулеметов Дегтярева и пулеметов Калашникова, ленты которых были снаряжены бронебойными и трассирующими пулями. Секундой позже огонь открыла и группа Уиллиса. (В целях маскировки все диверсанты были одеты в форму ФРЕЛИМО и использовали вооружение только советского производства).

Спустя полминуты, бак, подбитый Макензи взорвался и исчез в клубах пламени. За ним последовали и другие. Из пробоин в резервуарах начала хлестать немедленно воспламенившаяся нефть. В считанные мгновения пожар достиг такой силы, что земля под ногами диверсантов стала нагреваться, а от них в сторону пожара задул ветер – огню требовался кислород. Начали взрываться и гореть другие баки и цистерны. Над нефтехранилищем образовалась завеса из дыма, отражавшая свет пламени, и территория вокруг Мунхавы оказалась залитой светом.

Колин Уиллис и его группа, методично расстреливавшая цистерны, оказалась в невыгодном положении. Поскольку от огня стало светло, то диверсанты были видны как на ладони. От заграждения их отделяло каких-то 80 метров и будь бойцы ФРЕЛИМО немного хладнокровнее, родезийцам и РЕНАМО крепко не поздоровилось бы – Уиллис и его группа представляли собой отличные мишени. По счастью патрули ФРЕЛИМО ошеломленные взрывами и шквалом огня, предпочли не высовывать головы из окопов. На всякий случай пулеметчик из группы Уиллиса время от времени постреливал по сторожевым вышкам.

В это время на связь с Макензи вышел офицер родезийской разведки, находившийся в «Дакоте», нарезавшей круги в небе Мозамбика неподалеку от Бейры. Разведчик засек бушевавшее над Мунхавой пламя и поздравил командира группы с выполнением задания. Даже по предварительным оценкам ущерб, нанесенный диверсантами, был огромен.

Неожиданно зенитная батарея, расположенная в 300 метрах от группы Уиллиса открыла беспорядочный огонь. Командир гарнизона ФРЕЛИМО решил, что родезийские ВВС совершили авианалет на Мунхаву и не нашел ничего лучшего, чем начать стрельбу и попытаться подбить пару бомбардировщиков. Уиллис позже отметил, что огонь зениток велся, как говорится, «как Бог на душу положит» – зенитчики просто палили, куда ни попадя, в надежде, что хоть один снаряд да попадет.

В Мунхаве горело уже восемь резервуаров. Оценив ситуацию, Макензи отдал приказ к отходу – задание командования было выполнено. Его группа отошла к одному из холмов и остановилась, чтобы полюбоваться на результаты своих трудов. Любоваться было на что – Мунхава интенсивно пылала.

Группа Макензи двинулась дальше, к назначенному месту рандеву. Зевак, привлеченных зрелищем, диверсанты отпугнули выстрелами в воздух. Надо отметить, что пожар в Мунхаве никак не отразился на поведении посетителей пивных в трущобном поселке – в кабаках, суда по звукам, продолжалось гулянье. Некоторые любопытные сунулись было посмотреть, но после коротких очередей над головами немедленно убрались – поскольку спецназовцы были одеты в форму ФРЕЛИМО, зеваки предпочли не связываться с агрессивно настроенным патрулем, за который и приняли диверсантов.

В это же время группа Уиллиса прекратила огонь и начала отступать – капитан решил, что свой участок работы его команда выполнила (что соответствовало действительности). Однако зенитчики ФРЕЛИМО к этому времени сообразили, что атака на Мунхаву велась не с воздуха, а с земли, и попытались сосредоточить огонь на наземных целях. Кто-то из ФРЕЛИМО заметил отступавших диверсантов и в сторону Уиллиса был открыт огонь из стрелкового оружия и зениток. По счастью, зенитчики не смогли опустить стволы орудий с тем расчетом, чтобы Уиллис и его команда попали в зону обстрела. Поэтому разрывы ложились далеко и не причинили диверсантам вреда. Зато вред был причинен трущобам – позже из сообщений разведки стало ясно, что трущобы попали под обстрел и от своего огня погибли 18 мирных жителей. Тем не менее, один из снарядов, выпущенных зенитчиками, разорвался рядом с группой Макензи – погиб один из партизан РЕНАМО, а оперативник САС был ранен.

Дождавшись группу Уиллиса в точке рандеву, диверсанты направились обратно к месту эвакуации. Им предстояло пройти обратно сквозь липкую черную грязь, преодолеть заросшие берега реки Пангви и выйти к назначенному месту. На этом пути Колин Уиллис поскользнулся и растянул ногу. Диверсантам пришлось тащить на себе раненного оперативника и пострадавшего капитана – погибшего партизана РЕНАМО оставили лежать, забросав ветками, с тем, чтобы его товарищи позже могли унести и похоронить.

Через час после того, как диверсанты покинули место атаки, сработала бомба, заложенная Уиллисом под нефтепровод. Еще через три часа раздался другой взрыв, и опора линии электропередач рухнула, оборвав провода, питающие электричеством Бейру. К этому времени, те, кто устроил панику в Мунхаве, уже были вне пределов досягаемости – эвакуация прошла успешно; диверсантов забрали юаровские диверсанты.

Наступившее утро высветило мрачную картину разрушения – Мунхава продолжала яростно гореть. От резервуаров огонь перекинулся на емкости с газом, и Мунхава превратилась в огненный хаос. Дым от пожара был ясно виден даже в Умтали – городе на границе Мозамбика и Родезии, в 300 километрах от Бейры.

За выполнение этой операции командующий отрядом диверсантов капитан САС Родезии Роберт Макензи и его заместитель капитан Колин Уиллис были награждены Серебряным Крестом Родезии – второй по важности высшей военной наградой страны.

О том, что на Мунхаву был совершен налет, первой сообщила радиостанция «Голос Свободной Африки», вещавшая на Мозамбик и Танзанию с территории Родезии. Через несколько часов новость распространили информагенства – и в Бейру ринулись журналисты, в надежде сделать снимки разгромленного нефтехранилища. Однако их ждало разочарование – военный комендант ФРЕЛИМО наложил запрет на публикацию любых фото- и кино-материалов, касающихся Мунхавы. Не помогли даже деньги, которые корреспонденты предлагали за то, чтобы снять горящий терминал – вокруг Мунхавы было выставлено оцепление, получившее жесткий приказ: не пропускать никого, кроме пожарных и военного командования.

Нефтехранилище продолжало гореть – у мозамбикских пожарных просто не было достаточного опыта в борьбе со столь масштабным огнем. Ситуация осложнялась еще и тем, что ЛЭП, питавшая в том числе и насосы, была выведена из строя (благодаря умело заложенной Питером Коулом бомбе), а без достаточного количества насосов тушение пожара было неэффективным.

Большая часть ГСМ на нефтехранилище являлась собственностью ФРЕЛИМО, но какая-то часть принадлежала республике Малави. Поэтому правительство Мозамбика было вынуждено обратиться за помощью к соседям – из ЮАР была приглашена пожарная команда со специальным оборудованием (общим весом в десятки тонн). К тому времени как южноафриканцы прибыли в Бейру, пожар бушевал уже более 36 часов. К счастью специалистам удалось за четыре часа его полностью локализовать и потушить.

По оценкам родезийской стороны, непосредственный ущерб от диверсии составил более 300 миллионов родезийских долларов. Нефтехранилище выгорело практически полностью, кроме того, пострадала железнодорожная ветка Мунхава - Бейра, на долгое время были выведены из строя линия электропередач и нефтепровод.

Уже позже разведка РЕНАМО сообщила координаторам из Солсбери интересный факт. В ночь диверсии в Бейру прибыл британский танкер с нефтью для Мозамбика. Отгрузка нефти должна была начаться после полуночи. Но увидев зарево над терминалом, капитан танкера принял решение уйти из Бейры. Знай диверсанты о том, что к терминалу подходит танкер с нефтью, они, по словам Макензи, попытались бы «устроить какую-нибудь пакость и в отношении корабля», но и без этого результат был впечатляющ. Танкер же, получив инструкции, покинул порт и лег на обратный курс, тем самым лишив ФРЕЛИМО дополнительного количества нефти.
Изображение

============================================

авторство С. Карамаев http://tiomkin.livejournal.com/625122.html

Об операции "Молоковоз". (рассказ Маккензи)

Изображение
Родезийская САС готовилась провести одну из самых дерзких операций. Причем вина (а так же лавры) должны были достаться другим (этого требовали интересы дела) – а именно партизанам РЕНАМО, Мозамбикскому Национальному движению сопротивления. После военного переворота в Португалии 1974 года, Лиссабон дал понять, что удерживать «заморские провинции страны» (именно так обозначались Ангола, Португальская Восточная Африка (Мозамбик) и Гвинея (Гвинея-Бисау)) он не намерен. После ухода португальской администрации в Мозамбике к власти пришла левая группировка ФРЕЛИМО, ориентированная на построение социализма. Экономика была переведена на марксистские рельсы, а внутренняя политика начала строиться по образцу социалистических государств, с поправкой на местные условия. Неудивительно, что за кратчайшее время из относительно развитой страны Мозамбик превратился в бледную тень когда-то приличного государства. Недовольство населения постоянным дефицитом всего и вся вылилось в протесты и недовольство. Позже из этих недовольных возникло политическое движение РЕНАМО. Надобно отметить, что к организации движения более чем приложила руку Секретная Служба Родезии. Ну а боевую подготовку партизан РЕНАМО взяла на себя Специальная Авиа Служба.

Мозамбик, до 1974 года являвшийся дружественной Родезии страной, в одночасье превратился если не во врага, то, по крайней мере, в недруга. Правительство Саморы Машела практически немедленно предоставило свои услуги партии ЗАНУ Роберта Мугабе и ее вооруженному крылу ЗАНЛА – боевикам, ставившим целью свержение правительства Яна Смита. На территории Мозамбика были организованы базы террористов, оттуда они совершали рейды в Родезию, там же и отдыхали после боев с родезийскими вооруженными силами. Официально и Машел и Мугабе заявляли, что Мозамбик разместил на своей территории лагеря беженцев, «бежавших от репрессий кровавого режима Солсбери». На самом деле это были крупные (порой до нескольких тысяч), хорошо оборудованные и укрепленные лагеря террористов, получавших вооружение и необходимые припасы от стран соцлагеря, прежде всего, из Китая. Мугабе в свое время прослушал не один курс в военной академии в Нанкине, и наиболее перспективные кадры ЗАНУ-ЗАНЛА стали в Нанкине и Пекине частыми гостями. В основном, в лагерях находились китайские инструктора, но также определенная помощь оказывалась Москвой и Берлином.

Удар по Мунхаве преследовал несколько целей. Во-первых, необходимо было показать, что РЕНАМО является силой, с которой необходимо считаться, и вынудить сесть Машела за стол переговоров – с тем, чтобы сформировать коалиционное правительство и в конечном итоге привести страну к демократии западного образца. Во-вторых, в случае успеха, экономика Мозамбика, получала сильнейший удар. В-третьих, данная диверсия на терминал отчасти несла элемент мщения. Несколькими месяцами ранее, боевикам ЗАНЛА, проникшим с территории Мозамбика, удалось совершить налет на крупный склад ГСМ в Солсбери. Ущерб, причиненный экономике Родезии, был куда как значителен, и САСовцы неофициально поклялись нанести ответный удар, с тем, чтобы навсегда отбить у террористов и их сторонников охоту к подобным вылазкам.

В Мунхаве было сосредоточено более 40 огромных резервуаров с нефтью, бензином и соляром. Кроме того, в центре нефтехранилища находились баллоны со сжиженным газом и несколько тысяч 200-литровых бочек с бензином. Попутно интерес представляли и другие объекты: водопровод, бензопроводы, склады и электростанция в Бейре. Одой из моих задач, как командира группы, являлось определение приоритетных целей и постановка задач, исходя из наличия людей и вооружения. В итоге я остановился на уничтожении нефтетерминала, ж/д ветки, ЛЭП и нефтепровода. Конечно, очень хотелось бы уничтожить трансформаторную станцию и склад, принадлежащий ЗАНЛА, но я понимал, что у меня не будет ни времени
ни ресурсов, чтобы это сделать.

Основным вопросом был следующий: как собственно добраться до Мунхавы и эвакуироваться после операции? Предполагалось, что нас десантируют с воздуха, но после долгих размышлений и споров, план был отвергнут. Слишком велик был риск: нас могли засечь радары ПВО, при высадке могли возникнуть неожиданности, мы могли приземлиться совсем не там где необходимо, возникал риск того, что оперативники получат увечья при прыжке ну и т.д. Поэтому пришлось обращаться за помощью к южноафриканцам. Было решено, что из ЮАР мы выйдем в Индийский океан на корабле ВМС Южной Африки, на берег Мозамбика нас доставят на надувных лодках, а после диверсии нас опять же подберут южноафриканцы. Транспорт для операции был предоставлен военно-морскими силами ЮАР, а обеспечение возлагалось на части СпН, в частности оперативников из 4-го РДО, расквартированного в Лангебаане. Необходимое условие, которое поставила Претория – вся операция должна была завершиться до рассвета. Известие об участии ЮАР в нерядовой диверсии на стороне Родезии могло обернуться крупным международным скандалом – легко представить реакцию мирового сообщества, если бы какому-то корреспонденту или просто зеваке удалось бы увидеть боевые корабли ВМС ЮАР у берегов Бейры. Да и в самой республике покатились бы головы и погоны. Так что южноафриканцы нас предупредили – если до рассвета мы не выйдем в точку рандеву, то корабль, предназначенный для нашей эвакуации, покинет территориальные воды Мозамбика и нам придется выбираться на своих двоих.

Атака на терминал осложнялась тем, что предстояло работать в городских условиях – при операции в сельском районе группа могла бы исчезнуть в буше и уклониться от контакта с превосходящими силами противника. В городе это было исключено – Бейру патрулировали дозоры, территория нефтехранилища также охранялась усиленными нарядами, а в 800 метрах от Мунхавы располагалась батарея 37-мм зенитных орудий и усиленный гарнизон ФРЕЛИМО. Но основной головной болью было время, отпущенное на операцию. У нас было всего 4 часа, с того момента, как «Зодиаки» высадят нас, на то чтобы дойти до места атаки, выполнить задачу и уйти.

От одного из южноафриканских агентов в Бейре мы получили ценную информацию о расположении терминала. Также нам были переданы результаты воздушной разведки. Так что мы хорошо представляли себе место будущей диверсии. Однако оставались вопросы – например, мы не знали точно, какие из резервуаров будут пустыми, а какие – нет. За советами и разъяснениями, мой заместитель и я обратились к экспертам, работавшим на нефтехранилище в Солсбери. Мы работали под «легендой» армейских офицеров, проходивших подготовку по программе охраны стратегических объектов. Эксперты должным образом расписались на документах, подтверждающих наш допуск к секретным сведениям, и подробно рассказали нам, что и как. Более того, во время этой беседы мы нашли людей, которые в свое время помогали возводить терминал в Бейре. В конечном итоге мы выяснили, какие именно резервуары предназначены для нефти, керосина, гудрона, а также получили необходимые разъяснения, какие именно склады представляют наиболее заманчивую цель. Нас предупредили, чтобы мы не пытались уничтожить емкости со сжиженным газом в середине хранилища – в противном случае от нас бы просто ничего не осталось, а Мунхава вполне могла стать второй Хиросимой.

Был и еще один момент, который предстояло выяснить. Дело в том, что все фотографии Мунхавы, сделанные с земли и с воздуха, давали картину того, как выглядит хранилище при дневном свете. Но мы-то собирались действовать ночью! Я договорился с командованием ВВС и на «Канберре» совершил ночной облет Бейры. То, что я увидел, доставило мне несказанное удовольствие. Света на объекте было много – и весь он был направлен внутрь, на емкости. А места, откуда мы должны были работать, оставались в кромешной тьме!

Поскольку десантироваться на берег предполагалось с «Зодиаков», то этому вопросу уделялось повышенное внимание на тренировках. Мы тренировались на военно-морской базе Сальданна-Бэй (Капская провинция) по ночам, уделяя внимание всем аспектам – спуске лодок с корабля, навигации, погрузке на корабль и т.д. После того, как все моменты были многократно отработаны, мы погрузились на судно и направились в сторону Бейры.

Наш корабль представлял собой боевое судно класса «Министр». К 1970-м годам правительство и военное командование Южной Африки пришло к выводу о нецелесообразности использования крупнотоннажных боевых кораблей. Вместо этого была сделана ставка на контроль литорали. Учитывая это, а также и то, что у ЮАР было не так много друзей и торговых партнеров, взгляды обратились на Ближний Восток, а именно – Израиль, с которым у ЮАР были давние (хотя и не афишируемые) связи. Выбор в частности был сделан в пользу патрульного ракетного катера класса «Решеф». В Южной Африке эти катера были переоборудованы под свои задачи.

Полная полезная загрузка судна равнялась 430 тоннам, в длину он был 62 метра, с 8-метровой мачтой. Четыре двигателя позволяли ему развивать максимальную скорость в 32 узла. При крейсерской скорости данное судно способно было покрыть 5800 километров без дозаправки. Обычное вооружение состояло из двух 76-мм пушек, двух 20-мм пушек, двух спаренных пулеметов калибра 12,7 мм и шести противокорабельных ракет «Скорпион». Подобный корабль мог быть использован и для выполнения специальных операций, в частности доставки коммандос к месту проведения диверсий. На нем имелся кормовой отсек для размещения десантников, а при необходимости турели и ракеты могли быть убраны с палубы, чтобы предоставить десантникам оперативный простор. Именно это и было сделано – ракеты убрали, чтобы в пути мы могли потренироваться на палубе, в частности неоднократно проверить наше вооружение.

Естественно, в первую очередь корабль подобного класса был предназначен для выполнения иных задач. Так что наше путешествие на нем, даже с учетом того, что его подготовили для нашей транспортировки, никак нельзя было назвать комфортабельным. 10 человек и снаряжение заняли все свободное место. Спать приходилось только что не на головах друг у друга. Во время очередного планирования мы собирались в каюте вокруг стола, сидя в полнейшей тесноте. А поскольку отсек для «пассажиров» располагался на самой корме, то мы испытали все прелести от бортовой и килевой качек, включая и морскую болезнь.

Первая неприятность случилась после высадки. «Зодиаки», ведомые южноафриканскими коммандос, доставили нас в расчетную точку, в нескольких милях от эстуария. После этого мы направились в зону рассредоточения. И немедленно столкнулись с проблемой. Грязь – гнилостная, липкая, черная, порой доходившая нам до колен, немедленно начала тормозить наш марш. К сожалению, о наличии такого грязевого бассейна мы не знали. Ни аэрофотосъемка, ни донесения от агентов не сообщали о подобном.

В свое время Бейра была возведена у мангровых болот, и, естественно, часть этих болот оказалась у нас на пути. Выбравшись из грязи, мы начали брести через заболоченные протоки и ручейки, порой проваливаясь по пояс. С учетом того, что наша группа несла на себе 4 РПГ-7, 6 РПД, автоматы Калашникова, взрывчатку, необходимое оборудование, медицинские принадлежности и радио, путь по болотам превратился в изматывающую «прогулку» - несколько раз нам приходилось просто вытаскивать друг друга из трясины. Вдобавок, ночь была жаркой и влажной, пот лил с нас ручьем, размывая камуфляж, нанесенный на лица – в общем, к тому времени, когда мы, наконец, ступили на твердую землю, мы были вымотаны до предела. Но важнее всего – и печальнее всего – мы потеряли при этом время.

Я понимал, что мы уже прилично выбились из расписания, но, тем не менее, отдал приказ о привале. Размышляя о том, как эффективнее выполнить задачу, я пришел к неутешительному выводу: нам необходимо пожертвовать скрытностью ради скорости.

По счастью почва за болотами была твердой и ровной, что позволило нам наверстать упущенное время. Дойдя до расчетной точки, мы разделились: Колин Уиллис и его группа направились в одну сторону, мы – в другую. Пройдя по высокой траве, мы вышли к месту атаки, приблизительно в 250 метрах от резервуаров. Стоя по пояс в траве, мы привели наше вооружение в боевую готовность и внимательно вслушивались в темноту, готовые в случае обнаружения вражескими часовыми или патрулями огрызнуться огнем на все 360 градусов. Я направил сержанта Питера Коула и трех оперативников заминировать опоры ЛЭП и железнодорожную ветку. Примерно через сорок минут они вернулись, и Питер доложил, что заряды установлены.

Рядом с нами находилось небольшое рисовое поле, за которым лежал трущобный городок. Мы отлично слышали, чем занимается местное население – до нас доносились смех, крики, лай собак и громкая музыка. В поселке находилась пивная и ее посетители видимо праздновали очередную дату, вроде первого понедельника на неделе, нимало не интересуясь тем, что происходит вокруг. Чуть далее по дороге располагалась свалка отходов – время от времени туда приезжали грузовики, сбрасывая мусор. Подобный шум действовал на нас ободряюще – прежде всего он свидетельствовал о том, что нас никто не видел.

Я сидел в высокой траве, отгоняя мошку, порой вставая и разглядывая огромные резервуары. Я искренне надеялся на то, что эксперты из Солсбери знали, что делали, когда заверяли меня о том, что вокруг каждого большого резервуара есть обваловка, достаточная для того, чтобы сдержать все содержимое в случае повреждения бака. Потому что резервуары были огромны, а мы стояли настолько близко к ним…

Тем временем Колин Уиллис и его группа продвигалась к другому концу нефтехранилища. Они старались идти с максимальной скоростью, насколько позволяли им обстоятельства, но Колин был грамотным офицером и понимал, что главное все же скрытность. Поэтому его группа часто останавливалась и вслушивалась в темноту – подобные остановки необходимы, но, увы, они замедляли продвижение. К тому же Колин и его бойцы не знали расписания движения часовых нефтехранилища – соответственно риск быть обнаруженным возрастал многократно. Напоследок выяснилось, что нефтепровод, который планировалось подорвать, располагался слишком уж близко к батарее ПВО и, соответственно, минирование его требовало исключительной аккуратности и скрытности. Колин и его команда проделали дыру в проволочном заграждении нефтепровода, заминировали его и вернулись на свою позицию для атаки – но при этом выбились из расписания. В 00:30, на полчаса позже запланированного срока, Колин связался со мной по радио и сообщил о своей готовности.

Как только я услышал Колина, вся нервозность, снедавшая меня, улетучилась. Встав и закинув на плечо РПГ-7, я прицелился. Мои подчиненные сделали то же самое. Я выстрелил, и еще до того, как снаряд поразил цель, на резервуары обрушился ливень из трассирующих и бронебойных пуль и снарядов от РПГ. Спустя мгновения огонь открыла группа Уиллиса.

Практически немедленно резервуар с бензином, в который я попал, взорвался. Первая мысль, которая у меня промелькнула: «Ну все, сейчас мы сгорим». Тем не менее, я продолжал стрелять, одновременно частью сознания заворожено наблюдая, как гигантский бак начал плавиться и складываться, как будто он был сделан из шоколада. Затем взорвался еще один резервуар и еще один, и темнота уступила место яркому свету. Вместе со светом нас накрыла волна жара. К этому моменту, каждый из гранатометчиков израсходовал по три выстрела, а пулеметчики – примерно по сотне патронов. На участке непосредственно перед нами дело было сделано, и я приказал отойти на другую позицию и начать обстрел оттуда.

Серия мощных взрывов и грохота с другой стороны нефтехранилища дала нам понять, что Колин с его группой добились впечатляющих результатов. Пылающий кошмар, творившийся перед нами, достиг такой силы, что от нас по направлению к горящим бакам стал дуть достаточно сильный ветер – огню требовался воздух.

Постепенно над Мунхавой зависли густо черные клубы дыма. Бушевавшее внизу пламя отражалось от них, и вся картина приобрела странно-жуткий оранжевый оттенок. Сказать честно, единственной ассоциацией пришедшей в мою голову, при взгляде на подобное, был ад, каким он описан у Данте.

Каким бы ни прекрасным для диверсанта не было подобное зрелище, я решил, что постепенно пора отходить. Все-таки мы были непрошенными гостями на чужой территории, и менее всего нам улыбалась встреча с раздосадованными представителями местных властей. Мы стояли по пояс в траве, теперь мы уже не таились в тени, а наоборот ее отбрасывали – на самом деле было светлее, чем днем, можно было не только читать газету, но и рассмотреть самые мелкие детали. В принципе местных часовых мы не опасались – после того хаоса, который мы устроили, я считал, что ближайший часовой сейчас находится не менее чем паре километров от нас и расстояние это только увеличивается. Мы стреляли прицельно, постоянно помня о том, чтобы не задеть емкости со сжиженным газом, но оставался риск, что от такой жары они взорвутся самостоятельно. В общем, я дал приказ прекратить огонь, связался с Колином по радио, и дал команду к отходу.

Именно во время отхода мы и понесли единственную потерю – со стороны трущоб прозвучала шальная очередь, и наш проводник из РЕНАМО получил две пули в грудь. Он умер мгновенно. Я принял решение оставить его, поскольку одет он был в гражданское, и при расследовании происшествия властями Бейры, никак не мог быть связан с Родезией. Также был ранен и Питер Коул – пуля из этой очереди попала ему в руку. Наш медик оказал ему первую помощь, и мы продолжили движение к точке рандеву.

Гарнизон Бейры и охрана Мунхавы открыли беспорядочную стрельбу практически сразу же, как только начали взрываться резервуары. Огонь велся из всех стволов. Но стреляли они в основном в воздух – они посчитали, что Мунхава подверглась авианалету родезийских ВВС. Мы прекрасно видели разрывы зениток над городом, а также отметили рикошеты из стрелкового оружия от стен зданий – что свидетельствовало о том, что защитники Бейры находились в панике, даже не понимая, куда надо стрелять.

Всего они за это время израсходовали, по моим приблизительным оценкам, несколько тысяч боеприпасов разных типов: воздух гудел от 7,62-мм, 12,7-мм, и 14,5-мм пуль. Позже в дело включились зенитки: 23-мм, 37-мм и более крупные калибры. Похоже, что все у кого в руках был хотя бы пистолет, старались внести свой вклад в дело уничтожения невидимого врага.

Меня такое зрелище только радовало, и я бы мог смотреть на подобное сколь угодно долго, но время диктовало свои условия – я знал, что мы выбились из расписания, но не знал насколько. Не исключено, что мы уже опаздывали в точку рандеву с кораблем ВМС ЮАР, так что я отдал приказ двигаться с максимальной скоростью.

Когда мы вышли на открытый участок – прекрасно освещенный пожаром – нас, наконец, заметили зенитчики ФРЕЛИМО. Они довольно оперативно сообразили, кто мы такие и отреагировали соответственно, начав обстреливать нас из своих 14,5-мм пулеметов. Но к нашему большому облегчению, они не могли опустить стволы достаточно низко, чтобы накрыть нас, и заряды распарывали воздух в 6 метрах над нами. Но одного эффекта своей стрельбой они добились – это придало нам резвости, так что прогалину мы просто пересекли бегом.

С группой Колина мы повстречались у намеченной точки – небольшой группки деревьев. К этому моменту зенитчики пришли к логичному выводу, что снарядами они нас не накроют и открыли огонь из пистолетов и винтовок. К счастью заросли и дистанция работали в нашу пользу. Тем не менее, несколько пуль долетело и до нас, что только усилило наше желание убраться как можно скорее. Части ФРЕЛИМО находились в сильнейшем смятении и неразбериха сыграла нам только на пользу – за нами не было организовано погони, а стрельба, за исключением зенитчиков, велась в воздух. Что более всего привело меня в изумление, так это поведение обитателей трущоб: они высыпали из домов и заворожено смотрели на фейерверк, творившийся в Мунхаве. Между тем, пивная продолжала функционировать, и, надо полагать, большинство ее посетителей, на уничтожение терминала не обратили внимания – они предавались куда более интересному занятию.

Мы шли вперед с максимальной скоростью, на какую были способны. При этом все понимали, что нам предстоит обратная прогулка по той липкой грязи. Некоторым преимуществом было то, что сейчас мы двигались с меньшим грузом. Но большого облегчения это не приносило.
Иногда мы оборачивались, чтобы посмотреть на дело рук своих. Зрелище было великолепным – Мунхава пылала подобно гигантскому костру, и мы испытывали вполне понятную гордость. Через какое-то время до нас донесся звук взрыва – рванула одна из заложенных мин, что прибавило нам бодрости. В течение нескольких часов все заряды сработали, лишив Бейру электроэнергии. Неплохо для одной ночи.

Наконец, около 02:30 мы вышли к точке рандеву. Я несколько раз помигал фонариком, в надежде, что поджидавшие нас южноафриканцы на лодках все еще дожидаются нас. Когда мы продвигались по мангровому болоту, я связался с ними, предупредив, что опаздываем, и получил ответ, что у нас в распоряжении есть 30 минут. Но к моменту рандеву, эти 30 минут истекли, к тому же мы захватили лишних 15. И я с огромным облегчением увидел ответные вспышки, а через несколько минут засек буруны от мчавшихся в нашу сторону «Зодиаков».

Путь от точки сбора до корабля был рискованным – в конце концов, мы находились на открытой воде, а гавань была залита светом от пылающего нефтехранилища. «Зодиаки» летели на предельной скорости. Но на руку нам играло то, что весь город наблюдал за пожаром, либо палил в белый свет, в надежде сбить невидимый самолет, разбомбивший Мунхаву. Южноафриканцы и сами с удивлением и восхищением погладывали на бесконечные очереди трассеров чертивших небо за нами. В общем, до корабля мы добрались беспрепятственно. К рассвету мы уже были в 80 километрах от Бейры.

Человеком, к которому я в тот момент (и по настоящее время) испытывал и испытываю несказанную благодарность, был капитан южноафриканского корабля. Несмотря на то, что мы выбились из расписания и нарушили все сроки, установленные теми, кто планировал операцию со стороны ЮАР, он проявил гибкость мышления и трезвое понимание момента, (качество, отмечу, редкое в вооруженных силах ЮАР). Используя свой опыт, зная качества своего судна, учитывая ветра и течения, он сумел сманеврировать так, что мы получили несколько бесценных минут и сумели попасть на корабль в последние мгновения. Опоздай мы – и, несмотря на всю симпатию, капитан был бы вынужден увести свой корабль, чтобы не быть обнаруженным. В то время как мы рисковали на земле, он рисковал не меньше, стоя на мостике. Несомненно, эта ночь стоила ему дополнительных седых волос. И я благодарен ему по гроб жизни.

Когда мы шли домой, в океане разыгрался шторм, но даже это не могло нас как-то расстроить. К тому же радист принес нам новости, от которых мы пришли в восторг. Наша атака на Бейру увенчалась полным и абсолютным успехом. Были выведены из строя железнодорожная ветка, электростанция, снабжавшая энергией Бейру; нефтепровод, бензопровод и водопровод. Ну а собственно нефтехранилище было выжжено. Власти обнаружили тело погибшего партизана РЕНАМО, а также листовки и пропагандистские материалы, которые мы предусмотрительно разбросали там и сям. Это дало правительству Машела дополнительный повод задуматься над тем, что не весь Мозамбик единодушно и горячо поддерживает построение социализма. Миллионы долларов в буквальном смысле слова превратились в дым – это был хороший урок властям Мозамбика и веснмое предупреждение, что не стоит поддерживать банды Роберта Мугабе.

По иронии судьбы, ЮАР в какой-то степени выиграла от нашей диверсии. Когда в Мапуту сообразили, что самостоятельно погасить бушующий пожар мозамбикцы не в силах, правительство обратилось за помощью к своему южному соседу. В МОзембике просто не было экспертов по обращению с огнем, не было к тому же в достаточном количестве и химикалий, не говоря уже о том, что нашими стараниями Бейра оказалась без электричества, и насосы превратились в бесполезные машины. Южноафриканцы перебросили в Бейру свои пожарные команды и оборудование и довольно быстро потушили пожар. Мировая пресса естественно не знала, что ЮАР приложило свою руку к тому, чтобы этот пожар устроить. На следующий день после того, как огонь был потушен, большинство африканских газет (а также ряд европейских и американских) вышли под заголовками вроде: «Жест доброй воли со стороны ЮАР», «ЮАР благородно помогает Мозамбику», «Помощь пришла с юга» и т.д.
"Дайте мне британцев, и я переверну земной шар! А если мне дадут ещё и голландцев, то я его и на ... проверчу"! (с) (Открытие 2012)
Изображение
Вернуться к началу
Pastor
Pastor

Сообщения: 2763
Зарегистрирован: 22.04.2003
Откуда: Питер-Москва, далее везде
Команда: Rhodesian Light Infantry
В игре: с 2002 года
Сообщение Pastor » 01.07.2008 14:33

авторство С.Карамаев - http://tiomkin.livejournal.com/595198.html
Диверсанты САС в полевых условиях

Сложные условия местности, густой кустарник, отсутствие воды и тени, изнуряющая жара, инфекции, дикие животные, змеи, насекомые – эти и другие факторы приходилось принимать во внимание. В некоторых местах кустарник был настолько густым и практически непроходимым, что видимость была едва ли не нулевой – что резко снижало возможность обнаружения терров. В сезон дождей ливни размывали проселочные дороги, превращая местность в сплошное грязевое плато. В некоторых районах Мозамбика, с мягкой песчаной почвой оперативникам САС было тяжело маскировать свои следы – а для хорошего терра-следопыта не составляло труда выследить патруль и навести на него группу боевиков.
Изображение
Постепенно оперативники САС разработали свой modus operandi – они практически не передвигались днем, когда жара была на пике. Вместо этого переходы они совершали в вечернее и ночное время. Темнота давала им также необходимый элемент неожиданности. Как правило, оперативники проводили день, находясь в засаде или на наблюдательных постах. Если по тем или иными причинам разбить палатку или построить убежище было невозможно, то бойцы, пытаясь спрятаться от обжигающего солнца, постоянно перемещались в поисках любой тени, которую могли найти.

Днем температура зашкаливала за 40 градусов по Цельсию – ночью она резко падала. Но ночная прохлада была, пожалуй, единственным утешением – климат, груз, который приходилось нести, и длинные расстояния, превращали марши патрулей в тяжелую работу. С тяжелыми рюкзаками на плечах спецназовцы часами шагали в буше по дикой жаре – при этом лямки врезались в плечи, а пот лился рекой, размывая нанесенный на лицо камуфляж и заливая глаза. Некоторые спецназовцы носили банданы или шема (арабские платки), впитывавшие пот, некоторые обходились панамами или кепками. Форма от пота становилась черной, а когда бойцы останавливались на привал, то пот высыхал, застывая на куртках белесыми пятнами.

Жара и тяжелый груз, который приходилось тащить на себе, приводили к сильным водяным и солевым потерям. Хотя у каждого оперативника был обязательный запас таблеток с солью, иногда бойцы падали от усталости в буквальном смысле слова. В этом случае медику приходилось делать прямо на месте внутривенное вливание, прежде чем группа могла продолжить свой путь.

Стоит сказать пару слов о снаряжении оперативников - естественно они не отправлялись в буш налегке. Общий вес, не считая оружия, переваливал за 40, а порой и 50 килограммов. На себе оперативник нес FN / АК / РПД, пистолет, рюкзак, разгрузочный жилет или обвязку, 8 магазинов либо не менее 160 патронов, 5 пулеметных лент, снаряженных в том числе трассерами и бронебойными патронами, наступательные и дымовые гранаты, винтовочные гранаты, фальшфейеры, ракетницу с ракетами, мины Клеймор, взрывчатку, большой нож или штык и обвязку для эвакуации с помощью вертолета. Дополнительно пулеметчик нес на себе пулемет, а радист – радиостанцию. Средства навигации включали в себя: компас, несколько карт (крупномасштабная у командира, другого масштаба у бойцов), прямоугольный транспортир, фонарик, блокнот в водонепроницаемой упаковке (командиры имели еще и шифровальный блокнот), карандаш или ручка, зеркальце и свисток. Медицинский набор включал в себя: шприц с обезболивающим (у рядовых бойцов сосегон, у командира патруля - морфий), бинты, антисептические пластыри «Эластопласт» и «Профлавин», солевые таблетки, обеззараживающие воду таблетки, антималярийные таблетки, антимоскитный репеллент, тальк для ног и камуфляжный крем. Кроме этого на себе боец тащил спальный мешок или плащ-палатку. Одеты оперативники обычно были в кепки (панамы), каски, футболки, шорты и носки (в дождливое время года использовались брюки, куртки или комбинезоны). В качестве обуви использовались кожаные ботинки с высокими берцами или брезентовые ботинки без шнурков. Вокруг шеи повязывали скатанную в рулон шаль-сетку от москитов. Кто-то один обязательно тащил газовый примус, у каждого бойца была при себе чашка или котелок, зажигалка, перочинный ножик, емкость для сыпучих продуктов, ранец, в котором это все помещалось, бутылки с водой, надувные водонепроницаемые емкости, туалетную бумагу, Complan/ProNutro (сухие питательные смеси богатые белком – разработаны специально для спецнаа медиками Университета Родезии), НЗ и сухой паек. Вдобавок у спецназовца имелась иголка и набор ниток, шило и дратва для починки обуви, несколько английских булавок, запасная бандана или кусок материи (использовалась как перевязь при переломах), запасной фонарик, парашютная стропа (30 метров), оселок, резиновые ленты, кусок проволоки или струны, ветошь и набор для чистки оружия.

Естественно, оперативники САС были более привычны к жестоким условиям буша, чем солдаты других частей. В основном военнослужащие из других полков доставлялись на место боя с помощью вертолета или посредством десантирования с парашютом. САС приходилось топать на своих двоих.

Порой оперативнику в авангарде доставалась самая тяжелая часть работы – он должен был прорубать пангой (нож типа мачете) путь через густой кустарник для всей группы. При этом его руки и лицо мгновенно покрывались мелкими царапинами от колючек и шипов; про одежду и говорить не приходится – иногда форму приходилось менять через пяток выходов, потому что она превращалась в лохмотья, не поддававшиеся починке. Помимо колючек боец, прорубающий путь, рисковал нарваться на паутину. Хотя сами пауки для человека были безвредны, ощущение липкой субстанции, которую приходилось счищать с лица, было крайне неприятным. В некоторых особо глухих местах паутина могла быть размером с небольшую хижину. Жесткие и острые стебли травы, казалось, стремились проникнуть в каждое сочленение, в каждую не защищенную одеждой щель – и если не удалить вовремя зазубрины, то порезы начинали гноиться. Чтобы узнать оперативника САС, как шутили бойцы, его надо было попросить снять обувь: у всех бойцов ступни были в морщинах, с постоянно шелушащейся кожей от непроходимых мозолей, у многих был грибок – обычное дело для тех, кто постоянно на ногах, без возможности поменять обувь.

Бич Африки – муха цеце – обычно сосет кровь из животных, но, в принципе, против человеческой крови она ничего не имеет. Поэтому в рейдах стаи мух все время кружили над бойцами, порой доводя оперативников до исступления своими укусами. Порой насекомые насасывались кровью настолько, что не могли взлететь. Особенно цеце любили садиться на шею и заползать под рюкзак. Количество мух могло измеряться десятками. Даже если боец останавливался, чтобы согнать надоедливых тварей, в следующую секунду они опять садились туда же. Одним из развлечений у оперативников было зажать место укуса и ждать, пока муха не насытится. Поскольку освободиться она не могла, то продолжала сосать кровь до тех пор, пока не лопалась. Несмотря на то, что бойцы имели препараты против сонной болезни, порой некоторые после рейдов попадали в госпиталь с этим диагнозом.

Кроме мух опасность представляли и клещи: оперативникам в патрулях приходилось спать на лежках животных, и тут их подстерегали эти мелкие кровососы, немедленно впивавшиеся в тела жертв. Головка клеща, оставшаяся в теле после того как тельце обрывалось, вызывала заражение. Клещевая лихорадка сопровождалась тяжелейшими приступами головной боли – иногда командир патруля был вынужден приостанавливать движение группы и разбивать временный лагерь на время, необходимое для восстановления сил.

Именно поэтому родезийская САС по праву называлась «Элитой» - никто, за исключением Скаутов Селуса, не мог осуществлять долгие форсированные марши по жаре, через густой кустарник, ежесекундно ожидая нападения терров из засады. Военнослужащие других частей – особенно офицеры – иногда шли на хитрость: они заявляли по радио, что выполнили патрулирование своего участка, в реальности не покрыв и половины. К чести САС, необходимо отметить, что до подобного оперативники не опускались.

Ключевым элементом жизнеобеспечения в подобных рейдах была вода – она ценилась в буквальном смысле на вес золота. Даже если в бутылке была теплая мутная жидкость с гниловатым запахом, с трудом добытая с почти пересохшего русла реки, и очищенная таблетками – для оперативников она была дороже всего. Она так же была важна для бойца, как и его оружие. Порой некоторые операции приходилось корректировать именно из-за объема водного рациона, который оперативники могли унести на себе. (В ходе одного их рейдов бойцы САС попали в ситуацию, когда единственный источник располагался в непосредственной близости от лагеря терров. Чтобы избежать обезвоживания оперативникам пришлось пить физраствор – смешав его с готовым сухим бульоном, чтобы хоть как-то перебить неприятный вкус). Естественно, что оперативники САС знали и умели применять на практике методы выживания – при необходимости они могли добыть несколько драгоценных капель из растений или из корней. Но САСовцы понимали, что в отличие от Скаутов Селуса, долго находиться в подобных негостеприимных условиях они не смогут. Впрочем, и задачи у них были несколько иные, нежели у «скузапо» (кличка Скаутов). САСовцы предпочитали появляться в буше ровно настолько, чтобы хватило отыскать и уничтожить врага – а не заниматься вплотную вопросами выживания.

Вода для оперативников имела и другой аспект: вода – это реки, а реки в Родезии, Мозамбике и Замбии – это, прежде всего, источник проблем. Конечно, реки давали оперативникам возможность вымыться и простирнуть свою одежду, но в купании таился риск. Воды рек кишели личинками – они проникали внутрь человеческого тела и начинали паразитировать, приводя в итоге к бильгарциозу, тяжелому заболеванию, которое поражает ткани почек и легких. Обычный человек, находясь в здравом уме, даже и не помышлял о том, чтобы перейти реку вброд, либо же искупаться там или испить воды. Но у военнослужащих, тем более бойцов САС другого выбора не было. Поскольку риск бильгарциоза был велик, то всех оперативников регулярно проверяли на наличие инфекции.

Еще одной проблемой являлись москиты – разносчики малярии. От этой болезни правда помогали таблетки, но у них был побочный эффект – сонливость и общая вялость. Поэтому от препаратов старались избавиться, а врачам заявляли, что малярию перенесли в подростковом возрасте и к ней уже выработался иммунитет. Москиты роились тучами – в ходе одной из операций, один оперативник был настолько ими покусан, что у него заплыло лицо, и он не мог открыть глаза в течение пары дней. Трое оставшихся членов патруля были вынуждены вести своего «слепого» товарища через буш.

Столь же мерзкими, как и москиты были мухи-мопани – мелкие насекомые размером со спичечную головку. Они забивались в ноздри, в уголки рта, лезли в глаза – чем больше боец их убивал, тем больше их прилетало. Часто, лежа в засаде, бойцы развлекались тем, что подсчитывали, сколько групп по 50 мух убил каждый член патруля. Кроме москитов и мух, наиболее свирепыми врагами считались осы, муравьи, шершни, скорпионы и сороконожки – по словам оперативников, они атаковали патрули САС куда яростнее, чем терры из ЗАНЛА.

Но самым ненавистным врагом считались даже не насекомые – растения, в частности одно из них, «буйволова фасоль» (Thermopsis rhombifolia). Оно выстреливало облачками тоненьких, практически незаметных глазу волосков, которые попадая на кожу, вызывали нестерпимый зуд. Зудело особенно сильно, если ядовитые волоски попадали на влажную и липкую от пота кожу – а это было неизбежно, поскольку САС в буше не прохлаждались. По воспоминаниям оперативников, передать ощущения от этого зуда невозможно – закаленные в боях диверсанты порой плакали от невозможности унять чесотку. А избавиться от налипших волосков не было никакой возможности: «Ну, в грязи пытались изваляться, все что угодно делали – без толку, ничего не помогало. Только и оставалось, что состроить бодрую физиономию и ждать пока зуд прекратится сам собой».

Ко всему прочему оперативники постоянно подвергались риску заражения самыми разнообразными экзотическими болезнями, многие из которых в мире были практически забыты, как, например, бубонная чума. Порой диверсанты возвращались из буша, имея целый букет неведомых болячек: доктора были просто не в состоянии их диагностировать. В одном случае, бойцов пришедших с рейда, незамедлительно переправили самолетом в ЮАР – медики из Университета Родезии оказались бессильны и попросили о помощи коллег с юга.
Изображение
В целом даже простое пребывание в "диком поле" представляло для обычного человека опасность – проще говоря обстановка в буше могла неподготовленного человека просто убить. Но спецназу приходилось не гулять по дикой территории, а выполнять свои задачи: искать, находить и уничтожать врагов, производить разведку и совершать диверсии. Не случайно высшую награду Родезии – Большой Крест «За отвагу» получил капитан САС, (позже капитан Скаутов Селуса) Крис Шулленбург – человек, который разработал и воплотил в жизнь идею патрулей-двоек. Уроженец ЮАР, Шулли, как называли его друзья, вызывал восхищение даже у своих товарищей скаутов-матабелов, сызмальства привыкших к жизни в буше – они не могли поверить в то, что человек может в одиночку выжить в негостеприимных районах Мозамбика, неделями добывая воду и еду «с земли» и при этом получая разведданные. В частности, Шулли получил эту награду за то, что находясь во вражеском тылу, умело координировал совместные операции ВВС, СкС, РЛИ и САС, .

Но помимо всякой вредоносной мелочи, САСовцы подвергались атакам и со стороны более крупных представителей фауны. Именно оперативникам САС принадлежит своеобразный рекорд – они дважды нарывались на неспровоцированное нападение слонов. Когда спецназовцы рассказывали об этом своим коллегам из других частей, то натыкались на понятное недоверие – большинство родезийцев знали, что слоны не нападают на человека, если они не испуганны чем-то или сильно раздражены. Однако один из оперативников испытал на собственной шкуре, что такое свирепый слон – на память о той встрече у него осталось более 70 швов.

Инцидент произошел в 1970 году, в относительно мирный период войны. Патруль САС в долине Замбези наткнулся на стало слонов. Неожиданно крупная слониха атаковала одного из оперативников и подняла его на бивни. Бивень проткнул легкое бойца и вышел со спины – к счастью острый клык не задел сердце. После того как боец был нанизан на бивень, слониха подняла оперативника в воздух и сбросила САСовца на землю. Далее она начала его топтать и попыталась задавить коленями. Наконец, оставив эти попытки, она развернулась и потрусила назад, к стаду. Как ни удивительно, но САСовец выжил – правда после этого весь личный состав САС проникся глубочайшим уважением к серым гигантам.

Вторая атака слонов произошла буквально через несколько дней после первого нападения. На четверку САСовцев, шедших колонной вдоль тропы в буше, обрушился слон, возникший, казалось, из ниоткуда. Слон погнался за Марком Крюгером – когда животное было в десятке метров от бойца, Марк развернулся и пару раз выстрелил в свирепого зверя, целясь в голову. Однако на слона эти выстрелы не произвели впечатления – животное продолжало наступать. Спас Крюгера новичок в САС, американец Роберт Макензи – короткой очередью он остановил слона, а двое других оперативников прикончили животное. САСовцы никогда не убивали животных, кроме как для самозащиты, но это был именно тот случай. Когда тушу осмотрели, то стало понятным поведение животного – это была старая оголодавшая слониха, которая уже не могла от старости обрывать кору с деревьев; вероятно именно поэтому она превратилась во вздорную тварь.
Изображение
Маккензи
Возвращаясь на базу, оперативники всю дорогу подтрунивали и поздравляли Макензи – это была первая боевая операция молодого американца, и в ее ходе он не только проявил хладнокровие, но и принял участие в «охоте» на слона, развлечении за которое богатые туристы платили приличные деньги.

Но за исключением этих случаев, слоны особо не досаждали спецназовцам. Правда спать САСовцам они все-таки мешали. Когда в ночи раздавался звук точь-в-точь похожий на винтовочный выстрел, то просыпался весь патруль – и лихорадочно пытался понять, что это было: стрельба или же это слоны ломятся сквозь буш, обламывая ветки с деревьев? Тем более что темной ночью определить, где именно находился слон не представлялось возможным – как позже признавались спецназовцы, «ощущение такое, что негодяй находится в паре шагов и внимательно наблюдает». К тому же время от времени кто-нибудь вспоминал легенды о пьяных слонах, что оптимизма не добавляло – дело в том, что любимым лакомством этих млекопитающих являются плоды марулы. Слоны набивают ягодами свой желудок, там происходит ферментация, слон немедленно хмелеет и начинает буйствовать. Естественно, никому не улыбалось повстречать на пути пьяного слона, который ломится сквозь кустарник, не разбирая дороги. (На самом деле это байка. Плоды дерева марула действительно содержат алкоголь. Однако этанол содержится только в созревших фруктах, а слоны едят марулу, не дожидаясь пока она полностью поспеет. К тому же, чтобы крепко «закосеть», слону средних размеров необходимо заглотить в один присест порядка полутора тысяч зрелых плодов - что в принципе невозможно).

Встречаясь со стадом, САСовцы старались обойти слонов стороной. Хотя мирно пощипывающие травку животные не проявляли признаков агрессии, спецназовцы действовали по принципу «грамм осторожности стоит килограмма лекарств». Порой оперативникам приходилось использовать слоновьи тропы, чтобы продраться сквозь непроходимый буш. В этих случаях внимание бойцов, и без того находящееся на пределе, обострялось вдвойне. Слоны могут передвигаться практически бесшумно, и как только САСовцы чувствовали, что гиганты приближаются, они тут же сходили с тропы, пережидая пока слоны не пройдут.

Но вот когда дело доходило до встреч с носорогами, то спецназовцам предоставлялась возможность в полной мере продемонстрировать свои беговые навыки. Носороги, в отличие от слонов, обладают вздорным нравом и не нуждаются в поводе для нападения на кого-либо. Опытным путем было установлено, что при виде солдат носорог либо фыркает, разворачивается и трусит куда-нибудь в сторону, либо же фыркает и немедленно набрасывается на людей.

Поэтому, когда САСовцы слышали носорожий храп, они останавливались, и если замечали движение, то немедленно разбегались, бросая оружие и снаряжение – контакт со свирепым и злобным носорогом никак не входил в число приоритетных задач. Интересно, что быстрее всего на голые стволы деревьев умудрялись взбираться (за считанные секунды) самые крупные солдаты в патруле, тащившие на себе самый тяжелый груз.

Еще одними представителями недружелюбно настроенной фауны являлись крокодилы – в частности Замбези просто кишела этими тварями. Наибольшую опасность представляли ночные переправы – порой оперативникам, чтобы удержать каноэ, приходилось соскакивать в воду и по пояс, а где и по горло направлять лодки вручную. При этом естественно, САСовцы не имели понятия, есть ли поблизости крокодилы. По понятным причинам использовать фонари они не могли – так же как не могли и шлепать по воде, чтобы отпугнуть тварей: оперативники обязаны были соблюдать тишину. Но в отношении крокодилов бойцам везло – за войну спецназовцы провели более тысячи переправ, и с крокодилами встретились только один раз: тогда одному из бойцов крокодил отгрыз палец, а другого укусил в пах.

В реках спецназовцев подстерегали и другие опасности – помимо бильгарциев и крокодилов, та же Замбези была богата гиппопотамами. Эти создания считались самыми опасными животными – бегемоты, с их огромными клыками и крепкими челюстями, погубили больше людей в Африке, чем все остальные создания, вместе взятые, включая змей и львов.
Изображение
Порой, при переправе САСовцы оказывались в самой гуще стада – бегемоты неожиданно всплывали, отфыркиваясь и ухая. Как правило, гиппопотамы специально не нападали на каноэ, но огромная туша бегемота при всплытии могла легко перевернуть лодку. Хуже всего, по словам спецназовцев, приходилось в непосредственный момент высадки на берег. Бегемот – только на вид создание неповоротливое, на самом деле гиппопотам способен двигаться с необычайным проворством. Часто бывали случаи, когда мирно спящие на берегу звери неожиданно вскакивали и прыгали в воду. Всплеск от падения туши переворачивал каноэ. В одном случае недовольный чем-то бегемот принял каноэ, в котором находились Колин Уиллис и Энди Джонстон, за добычу и попытался съесть лодку. К счастью, оперативники вовремя выпрыгнули из каноэ, и выбрались на берег. Пару раз взмахнув челюстями, бегемот превратил лодку в кучу обломков, после чего развернулся и уплыл.
"Дайте мне британцев, и я переверну земной шар! А если мне дадут ещё и голландцев, то я его и на ... проверчу"! (с) (Открытие 2012)
Изображение
Вернуться к началу
Pastor
Pastor

Сообщения: 2763
Зарегистрирован: 22.04.2003
Откуда: Питер-Москва, далее везде
Команда: Rhodesian Light Infantry
В игре: с 2002 года
Сообщение Pastor » 01.07.2008 14:34

Авторство С.Карамаев
Озеро Кабора Басса
В конце 1976 года командир роты «А» родезийской САС капитан Роберт Макензи обратился к командованию части с нетривиальным предложением – использовать для инфильтрации диверсантов в Мозамбик водные пути. А именно – водохранилище Кабора Басса.

Изображение
Маккензи

Изображение

Идея Макензи шла вразрез с принятой тактикой. Обычно спецназовцев выбрасывали на парашютах, либо же они добирались до места назначения на своих двоих. И в том и в другом случае были свои минусы: как «синие» (прозвище летчиков родезийских ВВС) ни исхитрялись, террористы ЗАНЛА порой засекали десантные «Дакоты» и успевали принять контрмеры. А если идти пешком в малопроходимом буше – то на себе много не утащишь.

Макензи лихорадочно искал приемлемый вариант – диверсанты появляются из ниоткуда, наносят удар и растворяются в ночи. За этим следуют другие диверсии – а противник остается в полнейшем неведении: ни откуда пришли спецназовцы, ни куда они ушли, ни где будет проведена следующая атака. В идеале, у САСовцев должна быть какая-то безопасная база, и средства передвижения – только вот где и какие?

Тогда Макензи обратил внимание на озеро Кабора Басса – одно из крупнейших водохранилищ мира, сотворенных человеком, 250 км в длину и 50 км в ширину. Кабора Басса образовалась в результате постройки гидроэлектростанции на Замбези, в мозамбикской провинции Тете в начале 1970-х годов. Чем дольше Макензи размышлял над этой возможностью, тем больше она ему нравилась. К югу от Кабора Басса располагались стратегически важные перекрестки Даке, Маге и Чиньянда – именно эти пути террористы ЗАНЛА использовали для проникновения в Родезию. К северу лежали не менее лакомые цели – базы ФРЕЛИМО. Конечно, в этом случае возникало множество проблем – но и возможности открывались поистине безграничные. Днем диверсанты могли укрываться на одном из берегов, либо же на каком-то из островов, которых на озере было в изобилии; по ночам они могли устраивать засады или минировать дороги, а после этого – возвращаться на базу, используя байдарки. При этом врагу и в голову не придет искать спецназовцев на озере – по привычке будут считать, что САСовцы десантировались с воздуха.

После того, как Макензи представил свои соображения в штаб командования, было решено, что он и возглавит диверсионную группу. Основная цель, которую начальство поставило перед бойцами – дезорганизовать передвижения на дорогах Тете-Маге-Мкумбура и постараться нанести максимальный ущерб ЗАНЛА и ФРЕЛИМО. Из роты «А» было отобрано 12 человек, почти все – закаленные в операциях ветераны. Каждый из отобранных, естественно, гордился тем, что именно ему выпала честь участвовать в совершенно новой операции, и задействовать методы, никогда ранее не практиковавшиеся. Более же всего предстоящему заданию радовался Дэйв Аркрайт, из территориального резерва САС. Для него Кабора Басса была мечтой – еще студентом он планировал написать диплом о водохранилище и пройти пешком вдоль побережья. Планам помешала война: одинокий белый родезиец на территории Мозамбика, в самом сердце неприятельской территории – верный способ влипнуть в серьезнейшие неприятности. В итоге Аркрайт расстался со своей идеей и почти забыл о ней, как неожиданно возможность прикоснуться к мечте замаячила вновь. Хотя Дэйв состоял в резерве САС, он сумел убедить Макензи включить его в основной состав группы. В его пользу говорил и тот факт, что о Кабора Басса он знал – пусть и в теории – больше чем остальные САСовцы, а также являлся превосходным картографом и неплохим инженером.
Изображение
рядовой Дэйв Аркрайт
Тренировки проводились на озере Макилвэйн, неподалеку от Солсбери. Почти сразу же спецназовцы поняли, что с собой они могут взять только самое необходимое – в 2-х местной байдарке просто не было достаточно места, чтобы распихать вооружение и снаряжение. К тому же 90% всех вещей должны быть защищены от влаги – в противном случае они превращаются в бесполезный хлам. Так что штаб САС принял решение, что пополнение запасов (еда, боеприпасы, запчасти к байдаркам, снаряжение и оборудование) будет осуществляться по воздуху. Что же касается непосредственно боеприпасов и вооружения, то диверсанты намеревались по мере сил пополнять недостающее в рейдах. Также пристальное внимание во время тренировок уделялось радиосвязи – спецназовцы должны были поддерживать постоянный контакт со штаб-квартирой. В связи с этим была разработана система радиокодов, в которой каждому предмету, вплоть до последнего винтика, присваивалось свое обозначение. Это позволило бы избежать длинных сообщений.
Изображение
рядовой Энди Джонстон
Изображение
перед началом операции
17 января 1977 года капитан Макензи и его команда выехали из расположения, направившись к северо-восточной границе Родезии. Собственно на озеро они планировали попасть по реке Мусенгези. Как выяснилось позже, более сложного и напряженного маршрута они не смогли бы найти, даже если бы захотели. Путь до точки инфильтрации занял полный световой день – но все равно это было лучше, чем доставка с помощью вертолетов: существовал риск, что «чопперы» будут замечены помощниками террористов. Грузовики с диверсантами шли медленно, передовые дозоры постоянно проверяли дорогу – к этому моменту на трассах Родезии уже вовсю полыхала минная война. Выгрузившись на берегу реки, спецназовцы, несмотря на усталость, немедленно приступили к сборке байдарок – Макензи планировал дойти до устья реки к утру следующего дня. Одеты диверсанты были не в стандартный родезийский камуфляж, а в куртки и брюки цвета хаки, то, что, как правило, носили боевики ЗАНЛА и войска ФРЕЛИМО. Вооружение, как обычно представляло собой сборную «солянку» из АК, FN-FAL, РПД и РПГ. Кроме того, у каждого оперативника при себе был пистолет – на случай если байдарка перевернется и оружие пропадет, а диверсант окажется отрезанным от основной группы, он, тем не менее, не останется безоружным. Около 18:00 САСовцы тронулись вниз по реке.
Изображение
переход на байдарках
Закаты на озерах – вещь сама по себе красивая, но, по мнению родезийцев, мало, что может сравниться с закатами именно в Родезии и более того – на озере Кабора Басса. Темно-рыжее солнце, стремительно скатывающееся в спокойные воды, тишина и покой окружающей местности – все это заставляло забыть, что в стране идет жестокая и кровопролитная война. На берегах реки, по которой плыли диверсанты, мирно дремали крокодилы, пережидая дневную жару. Байдарки двигались неслышно: при низкой осадке тяжело нагруженных лодок, последнее чего желали сидевшие в них САСовцы – это возни с рассерженными рептилиями. Внезапно крокодилы начали просыпаться – практически мгновенно они посыпались в воду, но к великому облегчению родезийцев, рептилии не стали атаковать байдарки. Крокодилы, по-видимому, были напуганы неведомыми созданиями и предпочли за лучшее переждать, пока те проплывут далее по своим делам.

Миновав крокодилов, колонна байдарок свернула за поворот реки и почти немедленно нарвалась на неприятности. В этом месте Мусенгези усиливала течение, и место изобиловало порогами, к тому же берега были усеяны деревьями, чьи сучья нависали низко над водой. Несколько байдарок напоролось на камни, получили повреждения и начали тонуть. О дальнейшем продвижении не могло быть и речи, посему спецназовцам в срочном порядке пришлось высаживаться на берег. С рассветом следующего дня они приступили к починке лодок и просушке снаряжения – к счастью практически ничего серьезного не пострадало, а повреждения у лодок были незначительны. Радиостанция также не получила никаких повреждений, и Макензи без проблем удалось связаться с Солсбери и объяснить ситуацию. К вечеру 18 января оперативники завершили необходимый ремонт и снова тронулись в путь. Увы, на пути возникло новое препятствие – одинокий гиппопотам, стоявший на берегу реки. В этом месте Мусенгези сужалась, место было ровным, без порогов и подводных камней, но к вящему сожалению, этот («вне всякого сомнения сволочной бегемот, втайне симпатизировавший террам», как позже шутил Макензи) зверь полностью «запирал» проход по реке. Животное вознамерилось ни в коем случае не пропустить нарушителей своих владений вниз – видимо, считая этот участок своим. Пристрелить бегемота САСовцы не могли (выстрел бы их выдал), убедить упрямую тварь пойти на время куда-нибудь погулять – тоже. Оставалось только одно – опять выгружаться на берег и перетаскивать байдарки и снаряжение посуху, делая крюк вокруг злобной скотины. Задача не из легких, учитывая ночное время и объем груза, но иного выхода у них не было. Бегемота материли хоть и шепотом, но от всей души.

Обогнув, наконец, вздорное животное, спецназовцы продолжили сплавляться к озеру. Побережья реки изменились – заросли тростника образовывали лабиринт, и возникла серьезная опасность, что байдарки рассредоточатся и потеряются. К тому же усилился встречный ветер – для продвижения вперед приходилось прикладывать куда больше усилий. Еще одна проблема заключалась в том, что из воды торчали полузатопленные деревья – и в темноте напороться на них было легче легкого. Последние пару километров оперативникам пришлось едва ли не продираться сквозь торчащие из воды кроны мопани. К этому времени все были вымотаны до предела. Наконец, около 3 часов утра 19 января оперативники достигли суши. Условной суши, поскольку место высадки представляло собой участок липкой заболоченной грязи – но спецназ был рад и такому.

Первое, что сделали оперативники с утра – разбили палатки, поскольку никакого естественного укрытия на месте высадки просто не было, а солнце палило нещадно даже по летним меркам. Окружающая местность привела бы в уныние даже неисправимого оптимиста – куда ни кинь взгляд, вокруг была грязь, запустение и одиночество. Побережье окружали выдававшиеся из воды деревья – наследие прежних времен, когда водохранилища еще не было. В нос шибал чудовищный запах от гниющих мопани. Правда общее неприятное впечатление от временной базы скрашивалось вечерними видами на закат – по воспоминаниям оперативников, порой им казалось, что какая-то неведомая сила их забросила в доисторические времена, когда человека еще не было, а вокруг была только первозданная природа.

После того, как база была развернута, капитан Макензи установил связь со штабом – точнее связь поддерживалась с самолетом, который в определенное время появлялся в воздушном пространстве Тете. Ответственным за связь был офицер разведотдела САС Скотти Маккормак (в ходе операции «Гатлинг» Скотти прославился тем, что захватил в качестве трофея форму советского офицера – советника террористов ЗИПРА). Макензи: «Естественно, что осознание того, что тебя не забыли, и кто-то там постоянно думает о тебе, придавало бодрости. Мы находились черт-те-где, вдали от дома, вдали от части и случись что непредвиденное – мы могли рассчитывать только на себя. У нас не было возможности немедленно эвакуироваться, у нас не было поддержки – только и оставалось, что думать, что на большой земле о нас помнят».

Первая «посылка» из дома пришла несколько дней спустя. На связь с «Дакотой» Макензи вышел за 10 минут до сброса.
Изображение
Пилот вел машину с выключенными огнями и спецназовцы поддерживали контакт с самолетом, ориентируясь по звуку моторов – одновременно летчик вглядывался в темноту, выискивая вспышки стробоскопических фонарей, которыми оперативники подавали сигналы. Наконец Макензи разглядел силуэт транспортника на фоне звездного неба. Неизвестно, что сыграло ключевую роль: то ли исключительное мастерство пилота, то ли тщательное наведение на цель, то ли просто удача – но контейнер приземлился в 20 метрах от ожидавших «посылки» спецназовцев. «Дакота» легла на обратный курс, а диверсанты направились за контейнером. Несмотря на то, что тот приземлился в буквальном смысле слова в двух шагах, им потребовалось добрых три четверти часа, чтобы добраться до тюка с припасами и извлечь его из валунов, между которых он застрял.

Содержимое посылки привело САСовцев в восторг – понимая, для кого они готовят, повара на базе расстарались вовсю. Цыплята, завернутые в фольгу, были еще теплыми, кроме того, в контейнере был свежий хлеб, апельсины и молоко. Островная диета диверсантов состояла из консервированных сосисок, печеных бобов, орехов и сухофруктов, и присланные вкусности внесли приятное разнообразие. По словам того же Макензи, «иногда есть своя прелесть в том, что ты служишь в спецназе».

Однако все мелкие радости перекрыл существенный минус – основной целью выброски была закладка тайника с оружием и боеприпасами. К сожалению, из-за бюрократического раздолбайства, оружие диверсантам так и не сбросили, посему Боб Макензи был вынужден внести в планы группы определенные коррективы. К тому же в «посылке» не оказалось сигарет – для курящих САСовцев это стало неприятным сюрпризом. Разобрав необходимые припасы, спецназовцы закопали парашют, а также запасные батареи к радиостанции и часть провизии – пока они были в состоянии обходиться без них.

С момента высадки группы на твердую почву прошла неделя; диверсанты вовсю готовились к проведению первой крупной операции. Вечером 26 января патруль из четырех человек под командованием флаг-сержанта Карла Лутца высадился на материке. Четверка должна была добраться до дороги Маге – Капонда и устроить там сюрприз боевикам ЗАНЛА.
Изображение
Отдых
Оставшиеся на озере ожидали возвращения. Небольшой островок, где располагались спецназовцы, был раскален хуже сковородки – дневная температура превышала 37 градусов, а никакого укрытия, кроме небольших брезентовых палаток не было, как не было и ветра. Пит Коул: «Мы разрешили парням в свободное время сидеть в озере. Но облегчения это не принесло – вода была не просто теплой, а, пожалуй, что и горячей. Капитан на какое-то время оставил пакет с консервированным рисом в воде – когда он за ним вернулся, рис был вполне себе готов». Припасы тем временем подходили к концу – особенно страдали курильщики, поскольку запас сигарет неумолимо сокращался. Кроме того, снабженцы видимо забыли положить запасные баллоны с газом – в результате вставал вопрос готовки. Запасов пищи хватало еще на неделю, чего нельзя было сказать про топливо. Приготовление же пищи на открытом огне исключалось – дым от костра могли засечь с берега.

На следующий день, уже после заката, диверсанты увидели, как над берегом озера взлетела зеленая ракета – это был патруль Лутца. Позже выяснилось, что у них вышло из строя радио, и сержант пошел на риск, дав о себе знать таким образом. Как потом решили Макензи и Лутц, риск был оправданным: определить, кто и где именно выпустил ракету и по какому случаю ни ФРЕЛИМО, ни ЗАНЛА вряд ли бы смогли.
Изображение
на озере
Как рассказал Лутц, возвращаться с места диверсии патрулю пришлось босиком (перед выходом на задание, диверсанты сменили свои сандалии, в которых они ходили на острове, на ботинки с гладкой подошвой – такие иногда носили террористы). Однако Лутц решил не рисковать, не зная, носят ли боевики обувь (большая часть терров как правило не носила) и приказал разуться. Обратный марш был тяжелым и Лутц дал патрулю несколько часов для отдыха. В 3 утра диверсанты погрузились в свои байдарки и поплыли к островной базе, постоянно маневрируя между затопленных деревьев. На одном заболоченном островке, едва возвышавшемся над уровнем озера, они остановились для короткого привала. С деревьев свешивались бороды мха, и по замечанию американца Дика Бидермана, обстановка здорово напоминала флоридские болота. На базу патруль успел вернуться до наступления рассвета.
Изображение
рядовой Дик Бидерман (США)
В 09:15 САСовцы услышали громкое эхо от взрыва – что могло означать только то, что мина, заложенная патрулем Лутца, сработала. Как выяснилось позже из радиоперехвата, на мине подорвался заместитель командующего гарнизоном ФРЕЛИМО в Мкумбуре и его сопровождающие, в том числе и политический комиссар. Капитан Макензи записал в журнал доклад сержанта, отметив время подрыва, и поздравил всех диверсантов с настоящим началом операции. Всем было приятно знать, что наконец-то пошла реальная работа.

Дни проходили в тренировках, планировании и отдыхе. Погода не менялась – солнце все так же неумолимо пекло. «Мы пытаемся читать книги, чтобы хоть как-то убить время, но по такой жаре даже этого не хочется, - писал Пит Коул. – Я пошел окунуться, но вода настолько теплая и грязная, что никакого облегчения это не принесло. Я искренне радуюсь наступлению темноты – жара немного спадает, и мы можем хотя бы нормально двигаться. Сегодня я закопал остатки моих перчаток – они полностью износились, но мои руки загрубели настолько, что перчатки мне, похоже, больше не нужны».

Через несколько дней все двенадцать бойцов отправились на очередное задание. Высадившись на материк, они оставили у байдарок двоих часовых, а сами направились на дорогу, связывавшую Маге и Даке. Даже по стандартам Мозамбика она находилась в отвратительном состоянии – спецназовцы обнаружили, что техника по ней ездит крайне редко, а люди, похоже, не ходят вообще. Макензи, Коул и Лутц, проведя предварительную разведку, пришли к выводу, что для засады место выбрано неподходящее и капитан приказал группе двигаться далее к востоку. Найдя удобную позицию, командир проинструктировал бойцов на предмет того, где кому находиться в засаде. Удостоверившись, что все спецназовцы поняли свою задачу, Макензи разрешил группе отдохнуть в тени густых кустарников рядом с дорогой – какая-никакая, но тень, а люди, несмотря на закалку, все же устали. В ожидании врага САСовцы провели девять часов (часовые сменялись каждые два часа) – наконец один из дозорных дал знать о появлении цели. Бойцы немедленно заняли заранее обговоренные позиции рядом с дорогой и стали поджидать транспорт – шум мотора был уже явно слышен. Наконец показался довольно новый Лендровер – двигался он медленно, во-первых, по причине того, что был нагружен, а во-вторых, по такой дороге иначе ехать было невозможно.

Первыми огонь открыли Макензи и Коул. Их винтовки были оснащены оптическими прицелами «Трилюкс», но на таком близком расстоянии – Лендровер практически поравнялся с ними – они вряд ли бы промахнулись и без них. Макензи убил водителя, а Коул снял пассажира, сидевшего рядом. Спустя мгновение к командирам присоединились и остальные. Лендровер занесло и грузовик, не сбавляя хода, съехал с дороги, упершись в густой кустарник. У тех, кто в нем находился, не было никаких шансов выжить – стрельба длилась какие-то секунды, но для десятка стволов этого хватило с избытком. Удостоверившись, что все пассажиры либо мертвы, либо скоро перейдут в это состояние, спецназовцы приступили к осмотру. Всего было уничтожено десять человек – трое в кабине и семь в кузове. На двоих убитых была форменная одежда ФРЕЛИМО, еще двое носили брюки и ботинки «Фредов», остальные же были одеты кто во что горазд. Документов при убитых оказалось крайне мало, хотя позже, уже на базе, внимательно изучив захваченные бумаги Макензи пришел к выводу, что один из погибших точно принадлежал к ЗАНЛА. В кузове также находилось некоторое количество боеприпасов, тюк с формой ФРЕЛИМО, сигареты и снаряжение. Все указывало на то, что это был транспортный грузовик, перевозивший припасы для одного из гарнизонов. САСовцы обыскали трупы, пополнили расстрелянные патроны для РПД (из тех, что обнаружили в грузовике) и приготовились к отходу. Тем временем Макензи и Коул готовили машину к уничтожению. Вообще-то поджечь машину вовсе не так легко как это показывают в кино, особенно если она работает на дизельном топливе. Но Макензи не первый год служил в диверсионных частях и знал как поступать в подобных ситуациях. Вскоре все было подготовлено, и он отдал приказ отступать. Искореженный грузовик заполыхал; тела убитых оставили лежать там же, где они находились.

САСовцы споро уходили в сторону берега, оставляя за собой четкую цепочку следов – их отход прикрывал Коул, минируя тропу. В одном месте он поставил двойную растяжку, снарядив ее так, чтобы гранаты взрывались от легкого натяжения проволоки. Метод был примитивный, однако срабатывал в 99 случаях из 100 – как показывала практика, одной растяжки хватало, чтобы настроение у преследователей резко падало, и желание двигаться дальше почему-то угасало.

Диверсанты шли до наступления темноты и с закатом устроили привал на ночь. Несмотря на опасения, никто их не преследовал – противникам и в голову не пришло что база спецназовцев находится на озере. С рассветом они продолжили путь и через некоторое время вышли к спрятанным лодкам. Все время пока основная часть группы занималась засадой, двое часовых поддерживали с ними радиосвязь, одновременно докладывая в Солсбери о ходе выполнения заданий. Остаток дня прошел в отдыхе, чистке оружия и мелком текущем ремонте одежды и снаряжения. Ближе к вечеру все погрузились в байдарки и отбыли на остров.

Через две недели после начала озерной операции, Макензи приказал группе перебазироваться на северный берег – необходимо было отвлечь внимание от южной стороны и похулиганить в другом месте. В отличие от южного берега, с его застойной водой, узкими протоками в полусгнивших деревьях и кустарниках и общего запустения, северный берег являл собой полную противоположность. Вода была чистой и прозрачной, на берегу росла густая трава, хватало естественных укрытий, и общий вид был куда как более приятным для глаз. До затопления водохранилища эта территория представляла собой холмистую местность; после недолгих поисков диверсантам удалось найти тенистое место для временной стоянки, в 100 метрах от берега.

Макензи запланировал атаку на небольшой гарнизон ФРЕЛИМО, расквартированный в деревеньке Ньенде. Поскольку в ближайшее время с большой земли ожидалась «посылка» с патронами, минами и выстрелами к РПГ, то на огневой мощи можно было не экономить. В половину шестого вечера, все 12 человек тронулись в путь. Высадившись на материке, спецназовцы перестроились в походный порядок, колонну возглавил Карл Лутц. Головному САСовцу всегда выпадал наиболее тяжелый участок работы – он в буквальном смысле слова прокладывал собой путь для остальных, продираясь через густой кустарник. При этом ему необходимо было постоянно держать в поле зрения окружающую среду, следить за возможным появлением противника, диких животных, признаками минирования дорог и т.д. и т.п. Стоит отметить, что порой после одного такого перехода, головному бойцу приходилось полностью менять одежду – после прохода через колючие кустарники рубаха, куртка и шорты/брюки годились только на ветошь. По счастью в этот раз по бездорожью пришлось идти недолго – вскоре они вышли на тропу, ведущую к Ньенде. По приказу Макензи Питер Коул и Дэйл О’Маллигэн установили на дороге мину – на глаза попалась подходящая лужа, послужившая идеальной маскировкой. К 21:00 диверсанты вышли к взлетно-посадочной полосе, находящейся у лагеря ФРЕЛИМО.

Лагерь представлял собой несколько казарм, выстроенных вдоль ВПП и ряд построек, очевидно хозяйственных. Рядом с самой большой из них торчала мачта радиосвязи. В окнах горел свет, слышалась музыка, передаваемая по радио, где-то неподалеку мерно рокотал генератор. Макензи, Коул и Лутц отправились на разведку. По странному совпадению, как только они подобрались ближе к постройкам, генератор замолчал, и все огни погасли. В течение получаса они изучали обстановку, наконец, удовлетворенные увиденным, они вернулись к остальным девяти бойцам.
Изображение
Подготовка к выходу на задание
САСовцы разделились на 3 группы, по 4 человека в каждой. В 22:00 все четверки начали скрытное передвижение к намеченным огневым позициями, в полусотне метров от казарм. В 22:15 Макензи скомандовал открыть огонь. Первым из РПГ выстрелил Дэйл О’Маллигэн – виртуоз своего дела, он влепил гранату точно в намеченную точку на стене одной из казарм. Через секунду ночь наполнилась грохотом: гранатометы обрабатывали постройки, автоматные очереди превращали машины в куски металла, винтовочные и ручные гранаты летели на плац-парад и во внутренние дворики. Спустя несколько минут оперативники прекратили стрельбу. Самое удивительное, что в ответ не прозвучало ни одного выстрела. Тишина была абсолютная, радио (видимо разбитое осколками или рикошетом) прекратило играть; из расположенной рядом с базой ФРЕЛИМО деревни не доносилось ни звука. Даже собаки не лаяли.

Выждав еще немного, диверсанты забросали изрешеченные обстрелом постройки гранатами с белым фосфором и за возникшей дымовой завесой спокойно ушли. До места, где они оставили свои байдарки, предстояло пройти 8 километров – учитывая то, что идти надо было фактически опять по бездорожью, да еще и поторапливаться, чтобы не попасть в возможную облаву – задача предстояла нелегкая. Боб Макензи решил идти вдоль берега – так было больше шансов не наследить. К сожалению, как стало понятно позже, у этого варианта был огромный минус. Побережье изобиловало валунами, поваленными деревьями, зарослями и прочими препятствиями. К тому же ночь была просто непроглядной. Поняв, что еще немного – и кто-то обязательно сломает или как минимум вывихнет ногу, капитан приказал прекратить движение. Около пяти утра, как только стало достаточно светло, они продолжили путь и вскоре добрались до байдарок. Оказалось, что ночью они не дошли до лодок всего каких-то полтора километра. Но как позже единодушно признавались все участники рейда, «эта чортова прогулка была самой худшей едва ли не за все время службы». Более подобных «подвигов» САСовцы не повторяли.

С утра пошел дождь. Ближе к полудню диверсанты услышали звук взрыва: кто-то – или что-то – налетел на заботливо установленную Коулом и О’Маллигэном мину. Ближе к вечеру распогодилось, а еще через пару часов в небе появилась «Дакота» с грузом. В четырех контейнерах было продовольствие, боеприпасы, мины, выстрелы к РПГ, запчасти к байдаркам, батареи для радиостанции и разные прочие мелочи – что придало диверсантам бодрости. Что интересно, САСовцы так и не узнали, кто именно сидел за штурвалами «Дакот», привозя на остров «посылки» - но каждый из оперативников искренне благодарил летчиков за их работу. (Только позже стало известно, что снабжение осуществляли транспортники из 3-й эскадрильи родезийскийх ВВС, базировавшейся в Нью-Саруме).

Следующим вечером САСовцы впервые испытали на себе все прелести шторма на озере. Погода разыгралась не на шутку; волны и ветер грозились утопить небольшие байдарки с бойцами. С большим трудом они нашли небольшую защищенную бухточку, где и переждали шторм – однако ждать им пришлось до утра – только тогда ветер стих и волнение улеглось.
Изображение
подготовка к выходу на задание - на переднем плане сержант Карл Лутц
Изображение
Карл Лутц
Утром капитан Макензи отобрал шестерых оперативников для диверсии на южном берегу озера. Команду возглавил Пит Коул. В задачу группы входило минирование стратегически важного перекрестка Чиньянда. День прошел в планировании и подготовке операции, приведения в порядок оружия, формы одежды и т.д. Вечером шестерка оперативников тронулась в путь. После высадки на берегу идти пешком им пришлось около 6 часов. Как назло в этом месте буш отличался особенной непроходимостью. В этот раз колонну вел капрал Дэйв Бери и, по свидетельству Коула, со своей задачей справился на отлично, несмотря на всю ее тяжесть. Правда к концу перехода рубаха и шорты на Берри превратились почти что в лоскуты – пришлось выбросить даже перчатки, напрочь порезанные и расцарапанные. После короткого привала они продолжили марш, и еще через три часа остановились на дневной отдых. Почти сразу же пошел дождь, но в этом был свой плюс – оперативники растянули между деревьев плащ-палатки и смогли пополнить запасы воды. День они провели в буше, а перед закатом снова выступили в путь. Для передвижения они использовали слоновьи тропы – они вели примерно в том же направлении, которое было нужно диверсантам. Спустя три с половиной часа, САСовцы вышли на дорогу, ведущую к Чиньянде.

Дорога была проселочной, но следов от колес на ней было превеликое множество. САСовцы также обнаружили следы патруля ФРЕЛИМО, контролировавшего этот участок. Судя по отпечаткам, патруль прошел недавно. Выставив дозорных, диверсанты приступили к минированию. Рядом с местом закладки они разложили плащ-палатки, чтобы не наследить и аккуратно сняли верхний слой. Затем Коул установил мину, поставил ее на неизвлекаемость, и тщательно заполнил землей пространство вокруг нее. Лишнюю землю рассыпали в буше подальше от дороги. После этого мину замаскировали, тщательно разровняв место и сбрызнув его водой – чтобы у наблюдателя создалось впечатление, что недавно тут прошел дождь. Вся операция заняла тридцать минут. После этого Коул отдал приказ отходить. Еще раз проверив все и убедившись, что ни ЗАНЛА ни ФРЕЛИМО не обнаружат мину – и, скорее всего, на ней подорвется какая-нибудь машина (принадлежавшая к одной из этих группировок) – САСовцы покинули место закладки и направились к другой дороге, чтобы проделать там то же самое. После этого они вернулись на озеро. По пути им пришлось обогнуть какой-то крааль, но по счастью местные жители их не засекли. До базы они добрались благополучно.

С момента как команда покинула Родезию, прошло уже более 3 недель. Следующее задание заключалось в организации засады на дороге в Даке, на южном берегу озера – там располагался гарнизон ФРЕЛИМО. Как обычно, двоих часовых оставили у байдарок, а остальная часть группы начала долгий изнурительный марш. Успех операции зависел от одного фактора – количества воды, которую тащили на себе диверсанты. В случае если вода закончится, засаду придется свернуть. На место САСовцы прибыли днем, установили на дороге мину и принялись терпеливо ждать. Ожидание вообще томительно, а в условиях, в которых находились бойцы, это было предприятие из разряда невыносимых. Жара не спадала даже в ночное время, воды было мало, к тому же до исступления доводила мошка – мухи-мопани (гонгомтшане). Эту мошку не без оснований считали проклятием буша – она имела привычку забиваться в уголки глаз, рта, лезть в ноздри; чем больше ее давили, тем больше их слеталось.

За весь день по дороге проехал только один человек – какой-то африканец на велосипеде. После наступления темноты двоих бойцов отрядили на поиски воды. Им удалось найти небольшую лужу и в общей сложности принести около 9 литров. Драгоценную влагу оставили на утро. На следующий день небо было закрыто тучами, но дождь так и не пошел. На дороге также было пусто. Ближе к вечеру вода кончилась полностью. Макензи в итоге решил, что если до вечера никто не появится, то засаду придется снимать.

Изображение
капрал Дэйв берри перед выходом на задание

И неожиданно за полчаса до крайнего срока, послышался звук мотора. Оперативники немедленно заняли свои места, изготовившись к стрельбе. Через некоторое время на дороге показался трактор с прицепом, в котором сидело с десяток солдат ФРЕЛИМО. По какой-то странной случайности трактор миновал мину, заложенную САСовцами. Когда трактор поравнялся с Макензи и Колулом, они открыли огонь, убив водителя. Остальные бойцы расстреляли «Фредов» - парочке солдат удалось спрыгнуть с трейлера, но от гибели их это не спасло. Когда стрельба прекратилась, на дороге осталось лежать 11 убитых солдат ФРЕЛИМО. Самое удивительное, что одному удалось каким-то образом убежать – в него попали как минимум 2 пули, судя по кровавому следу, но, несмотря на это он скрылся от спецназовцев. Расстрел длился меньше минуты – при этом собственно трактор не пострадал. В прицепе САСовцы обнаружили изрядное количество припасов – узлы с одеждой, коробки с едой, цинки с патронами, ручные гранаты, коробки с пистолетными патронами, миноискатель советского производства, и 11 автоматов Калашникова. Все необходимое оперативники забрали с собой, а остальное уничтожили с помощью взрывчатки, которую прихватили специально для этой цели. Трактор также пришлось уничтожить – вообще-то этого делать не очень хотелось, но поскольку взять с собой они его не могли, пришлось предать его огню. Одного из убитых «Фредов» заминировали, подложив под тело взведенную гранату – способ, как известно, примитивный, но эффективный. Оружие убитых солдат привели в негодность, погнув стволы и забросив детали в кусты. Кроме снаряжения и боеприпасов спецназовцы сняли с убитых большое количество документов. Уже на базе, внимательно их изучив, Макензи узнал, что один из убитых являлся новым командиром гарнизона ФРЕЛИМО в Мкумбуре. При нем были найдены новые коды, шифровальные таблицы, частоты и позывные для всей провинции Тете на ближайшие месяцы – для Родезийской ЦРО и Спецслужбы данная информация явилась хорошим подспорьем. Кроме того, в руки САСовцев попала вся почта, предназначавшаяся для гарнизона Мкумбуры.

Что произошло на месте засады, после того как диверсанты ушли оттуда, стало известно спустя несколько недель, из радиоперехвата и донесений агентов. Оказалось, что раненый «Фред», который сумел сбежать от спецназовцев, доковылял до ближайшего гарнизона ФРЕЛИМО и поднял тревогу. На место разгрома немедленно был выслан патруль – когда «Фреды» увидели кучу трупов и искореженный трактор, они немедленно вызвали подкрепление, чтобы забрать тела погибших. Через некоторое время на помощь подошла рота ФРЕЛИМО – обыскав окрестности и никого не обнаружив, они запросили с ближайшей базы еще один трактор с прицепом, чтобы увезти трупы. В ожидании транспорта трупы было решено собрать в одно место – в итоге трое «Фредов» получили ранения, попытавшись сдвинуть тело, под которым лежала граната. Трупы положили прямо по центру дороги – когда подъехал трактор, то водителю пришлось сдать на обочину. Погрузив тела, трактор развернулся, выехал на середину дороги и направился на базу. По какой-то странной причине мина под трактором не сработала, но рванула она под трейлером. В результате, трупы «Фредов» не только разметало по окрестным кустам, но при взрыве пострадали еще несколько солдат. После этого, ФРЕЛИМОвцы потеряли всякий интерес к происходящему – тела погибших в засаде и развороченный трейлер солдаты просто бросили лежать, где лежали, и вернулись в гарнизон.

Изображение
на отдыхе

Время шло. Продовольствие у диверсантов заканчивалось, и им пришлось навестить один из ранее заложенных тайников, в котором находились припасы, захваченные у противника. В коробках кроме всего прочего, были рыбные консервы из Норвегии, танзанийская тушенка, шоколадное молоко и сыр из Голландии и фруктовый сок из Португалии. Для оперативников не было секретом, что цивилизованные страны посылали в Мозамбик продовольственную помощь, только вот 99% всех товаров, которые предназначались голодающим детям, оказывались либо на складах ФРЕЛИМО, либо в лагерях террористов ЗАНЛА. Еды, однако, было явно недостаточно. Прошло уже несколько недель и диверсанты начали ощутимо терять вес – сказывалась скудная диета и постоянные физические нагрузки. Дэйв Аркрайт и до того не отличавшийся плотным телосложением, вообще превратился в ходячий скелет. Вскоре практически вся еда подошла к концу – до выброски очередной посылки оставалось пара дней, а на всю группу было только 6 пакетов с мясным концентратом. Чай и сахар вышли полностью. Во второй вечер «Дакота» не появилась. Пит Коул: «Операция превращается в эксперимент по выживанию. Все утро мы провели за ловлей рыбы. С помощью сетей и гранат мы сумели поймать 14 крупных рыб и сварили их в патронном ящике. Все были довольны… Сахара нет, и это сильно расстраивает. Мы попытались добыть мед с мопани, но овчинка выделки не стоила. Дэйв Берри и я три часа пытались выковырять мед из дупла, но в результате добыли только горсточку… Несмотря на голод, настроение у группы бодрое. Когда командир объявил, что сегодня наконец прилетит «посылка» все пришли в восторг. Парашют приземлился в 19:15 и в 19:30 мы уже ели цыплят».

Изображение
Третья эскадрилья Родезийских ВВС (транспортная)

Через шесть недель операция подошла к концу. Последний вечер пребывания на базе САСовцы отметили кофе с ромом – бутылка была в первой посылке и ее прикопали до конца срока. К счастью, путь домой для спецназовцев выдался куда приятнее – им не пришлось плыть до устья Мусенгези и с острова их забирали вертолетами. Как признавался Макензи, остров они покидали со смешанным чувством – с одной стороны за шесть недель они привыкли к озеру и испытывали некоторую тоску, с другой – им хотелось поскорее вернуться назад, в цивилизацию. В том, что вся операция прошла гладко, была не только заслуга командования, но и каждого из участников: в течение шести недель жить бок о бок, на открытом пространстве и не только жить, но и работать – такое не каждому было по плечу.
Изображение
перед отбытием с острова

Следующим утром, бойцы расчистили посадочную площадку, и вскоре над островом показались «Алуэтты». Кто-то из пилотов в шутку обозвал САСовцев «Грязной дюжиной», что в принципе соответствовало истине: у многих были бороды, одежда изобиловала дырами и заплатками, лица загорели до черноты. Покидав снаряжение в вертолеты, САСовцы улетели в Родезию.

Изображение
Изображение

Так закончилась первая из нескольких операций на озере. За шесть недель в общей сложности диверсанты проплыли на своих байдарках 540 километров, вывели из строя транспорта ФРЕЛИМО, и убили/ранили более 2 десятков противников. Кроме того, они полностью парализовали движение на единственной дороге, ведущей из Тете в Мкумбуру. Минирование и засады сделали свое дело: дошло до того, что власти провинции попытались дублировать дорогу на некоторых участках, прокладывая новую.

Вскоре после Фазы I, САС провела вторую и третью часть операции. В них участвовали как ветераны, так и новички. Среди тех, кто провел первые шесть недель (всего же оперативники САС пробыли на озере 17 недель начавшегося 1977 года) во второй и третьей фазах принимали участие Дэйв Берри и Карл Лутц. В ходе третьего этапа Лутц и Мик Грэм уничтожили 21 лодку, принадлежавшую ФРЕЛИМО и ЗАНЛА в крупнейшей гавани на озере. В ходе пожара оперативников чуть было не засекли, но они сумели уплыть незамеченными.

Первый этап операции явился чрезвычайно полезным для всех сил специальных операций Родезии. Огромный доклад Макензи о пребывании диверсионной группы на Кабора Басса был внимательно изучен как в САС, так и в Скаутах Селуса, что позволило в дальнейшем успешно проводить и другие озерные операции в Родезии.

Самое же главное – до самого конца войны ни ЗАНЛА ни ФРЕЛИМО так никогда и не узнали, где базировались родезийские диверсанты, сумевшие малыми силами парализовать большую часть провинции в Мозамбике.

http://tiomkin.livejournal.com/731139.html
http://tiomkin.livejournal.com/731630.html
"Дайте мне британцев, и я переверну земной шар! А если мне дадут ещё и голландцев, то я его и на ... проверчу"! (с) (Открытие 2012)
Изображение
Вернуться к началу
Показать сообщения за:   


Вернуться в Вооруженные силы Африканских Стран

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1